25
Усталая, но счастливая, Черри выполняла обычные утренние обязанности с приливом такой энергии, какой сроду от себя не ожидала. Она отпускала лекарства, ставила и снимала капельницы, мыла за больными горшки и даже успела выслушать две истории жизни. В настоящий момент она брала кровь у новенького пациента, мистера Донахью, поступившего к ним вчера из отделения «скорой помощи» после аортокоронарного шунтирования.
Благодаря Рику Черри теперь работала в дневную смену — на месяц раньше, чем предписывали правила,— и ей было очень радостно видеть дневной свет, льющийся в окна палаты мистера Донахью. Она даже не просила Рика похлопотать о переводе с ночных дежурств. Просто однажды, где-то неделю назад, когда они нежились в постели после очередного шикарного дневного секса, Черри как бы невзначай пожаловалась, что ей жуть как надоело работать по ночам, и еще прибавила, что если бы она работала днем, то могла бы тогда готовить для него нормальную домашнюю еду, а разве это не прекрасно? Тогда Рик никак не отреагировал на эти ее слова, но на следующее утро, когда Черри вернулась с очередного дежурства, Рик поцеловал ее и сказал:
—Я тут позвонил кое-кому, и со среды ты начинаешь работать только в дневную смену.
Черри была на седьмом небе от счастья — не только потому, что умудрилась так изящно избавиться от ночной смены, но еще и потому, что это был верный знак, свидетельствовавший о чувствах Рика к ней. Значит, он все-таки купился на вкусненькую домашнюю еду, а это, в свою очередь, значило, что скоро, очень скоро — всего лишь вопрос времени: недель или даже дней — он предложит ей переехать к нему. Черри еще никогда не жила с мужчиной и теперь просто не могла дождаться, когда эта новая жизнь наступит.
Конечно, придется объясниться с Грейс, и, конечно, желательно бы поскорее — хотя бы потому, что скоро осень, а Центральный парк всего в нескольких кварталах от дома Рика. Подумать только, какую же прекрасную осень они проведут вместе!
Самое интересное, что они с Риком теперь работали вместе. В больнице они специально не скрывали свои отношения, хотя было ясно, что Рик не хочет их афишировать. Как-то раз Черри хотела украдкой поцеловать его, когда вокруг не было ни души, кроме одного-единственного спящего пациента, но Рик остановил ее, твердо положив ей руку на плечо.
—Ой, Бордо, давай все-таки попробуем изображать из себя настоящих профессионалов,— сказал он, улыбнулся ей заговорщически, смерил ее спокойным, уверенным взглядом с ног до головы и прибавил: — Давай подождем до дома.— И от этого слова «дома» у Черри внутри пробежала приятная дрожь.
Она аккуратно извлекла из руки мистера Донахью шприц и положила взятый анализ крови на тележку возле постели. Мистер Донахью в свои семьдесят восемь выглядел весьма бодро — круглое румяное безусое лицо, светло-голубые глаза и густая шелковистая седая шевелюра. Кожа у него была розовая, как у младенца, и создавалось впечатление, что он никогда в своей жизни не брился. Сорок шесть лет подряд он проработал в одной рекламной фирме и теперь потчевал Черри рассказами о своем любимом трудовом достижении — какой-то давней-предавней рекламе спортивных автомобилей «ягуар».
—Вы слыхали такой девиз: «Красота, широта, быстрота»?— спрашивал он слабеньким еще после операции голоском.— Так вот это мы. Я еще предлагал прибавить: «Побед на гонках чистота». Ведь «ягуар» тогда уже пять раз выиграл кубок Ле-Мана. Но мое предложение запороли.
Тут в палату вошел Рик, вооруженный своим неизменным блокнотиком и профессиональной улыбкой доброго доктора, демонстрирующей сильные крепкие зубы. Черри любовалась им и гордилась, что это ее мужчина. И гордилась собой.
—Как вы себя чувствуете?— спросил Рик у мистера Донахью.— Головокружение есть? Или, может, дышать трудно? Тошнота?
Мистер Донахью отрицательно мотал головой при каждом вопросе, потом сказал:
—Вы, наверное, не поверите, но я немного проголодался. У меня аппетит волчий всегда, при любых обстоятельствах. Можете себе представить?
—Это хороший признак,— сказал Рик, отдавая свой блокнот Черри.— Завтра мы собираемся перевести вас на твердую пищу. Ваша жена говорит, что вы любите утку. Я знаю неподалеку одно местечко, где так готовят жареную утку, что пальчики оближешь. Так что если вы готовы, завтра мы можем пронести вам сюда тихонько такой уточки.
—Ой, какой же вы хороший доктор!— обрадовался мистер Донахью.— Настоящий доктор!
Когда Рик ушел, Черри ввела мистеру Донахью внутривенно препарат разжижения крови и по его просьбе опустила жалюзи, чтобы солнце не засвечивало экран телевизора. Потом она зашла в сестринскую за Джоанной, и они вместе отправились в буфет. Было время обеда.
Черри заказала себе сандвич с жареным сыром, Джоанна взяла куриные пальчики.
—Ну? Как идут дела в Доннивилле?— спросила Черри.
—Да как-то скучновато по сравнению со здешними,— ответила Джоанна.— Ты, случайно, не присутствовала, когда Фаррен Траш закатила сцену у Мэтта в палате?
—Нет,— сказала Черри, гадая, что имела в виду Джоанна под словом «скучновато», и расценив перемену темы как умышленную. Черри теперь все больше и больше интересовалась любовными романами других. Ей почему-то казалось, что у других они не такие сказочные и многообещающие, как у нее.
—В общем-то я знаю только то, что Фаррен дико орала на Майкла Лэвендера — дескать, он рушит ее карьеру,— сказала Джоанна.— Может, Грейс знает об этом поподробнее, ведь Мэтт наверняка откровенничает с ней.
—Может быть,— сказала Черри, которой такие вещи как-то вообще не приходили в голову. Она искренне считала, что Мэтт всю ночь спит, а Грейс в это время читает книжки.
—Нет, я просто уверена, что они разговаривают по душам,— продолжала Джоанна.— Просто у меня пока не было удобного случая спросить у нее, да и не хочется выглядеть такой любопытной вороной, которая сует нос в чужие дела.
—Ты? Любопытная ворона?— скептически усмехнулась Черри.
—Не скажи. Я иногда бываю знаешь какая «любознательная»,— сказала Джоанна, прихлебывая из баночки кока-колу.— Только вот к Грейс никогда не лезу с расспросами. А знаешь, как интересно! Как ты думаешь, чем они там занимаются по ночам?
—Ну чем… Она берет у него кровь на анализ, измеряет температуру, дает ему лекарства. А чем они еще могут заниматься?
Джоанна пожала плечами:
—А кто их знает. В него знаешь сколько баб влюбляется? Да все поголовно! Если у кого и есть иммунитет к таким вещам, так это, наверное, как раз у Грейс.
—Кстати, из них получилась бы отличная парочка,— заметила Черри.
—Ага. Грейс как раз именно это и нужно,— сказала Джоанна.— Очередной мужик, за которым надо ухаживать. Причем я говорю буквально — ухаживать.
—А по-моему, она своего мужа любила,— сказала Черри.— Разве нет?
—Да. Только его болезнь из нее вытянула все силы. Надеюсь все-таки, что в Мэтта она не втрескается. Он знаешь какой сердцеед.
—Втрескается?— удивилась Черри.— С чего бы это? Или я чего-то не знаю?
—Да нет, ничего особенного,— сказала Джоанна с невинным видом.— Я знаю только, что они все ночи напролет проводят вместе. И еще знаю, что Грейс смотрела его фильмы. Она брала у меня в комнате диски, и один так и остался в проигрывателе. Или это ты его там забыла?
—Нет, не я,— сказала Черри.
—Я так и поняла. И считаю, что если Грейс втюрится в Мэтта, то потом жутко пожалеет!
—Да ну, не думаю, что Грейс даст такую слабину,— возразила Черри.— Если она смотрела его фильмы, то наверняка знает, какая у него репутация. К тому же он ее младше!
—Ну и что?— сказала Джоанна.— Моя мама тоже старше папы.
—Да, но Грейс какая-то по-настоящему взрослая, солидная, а Мэтт Коннер чего-то на взрослого не похож.
—Слышь, Скарлетт, не надо подходить к этим вопросам с точки зрения логики,— сказала Джоанна.— Это же не философия, а жизнь. И в ней присутствует не логика, а пенис Мэтта Коннера, который Грейс не только видела, но и держала в руках. В рамках медицинской необходимости, конечно. У меня, слава Богу, хватает деликатности не расспрашивать ее об этом.
После обеда Джоанна отправилась в банк продлить какой-то просроченный счет, а Черри одна вернулась в отделение интенсивной терапии.
Когда она вошла в сестринскую, ее уже поджидала Кэти. Бледная как полотно и какая-то мрачная, Кэти сказала:
—Черри, пожалуйста, зайди ко мне в кабинет.
Черри без возражений последовала за начальницей, гадая про себя, что бы такое могло случиться. Может, Кэти узнала про ее отношения с Риком? Кэти не одобряла служебных романов, но Черри почему-то казалось, что она никогда не станет обсуждать это.
Войдя в кабинет, Черри прямо обмерла, когда увидела в креслах перед рабочим столом Рика и Фреда Хирша. Вид у них тоже был испуганный. Кэти подкатила для Черри еще одно офисное кресло, сама села за свой стол и сказала, обращаясь к Черри:
—У меня плохие новости.
У Черри внутри все похолодело. В мозгу стучала только одна мысль: «Что случилось?» В поисках ответа она попыталась поймать взгляд Рика, но тот, потупившись, смотрел вниз, на свои сжатые в замок руки.
А Кэти продолжала:
—Пока ты обедала, мистер Донахью умер.
—Что-о?!— воскликнула Черри, не веря своим ушам.
—Судя по всему, разрыв аневризмы, а из-за гепарина невозможно было остановить кровотечение,— объяснил Фред, как обычно, в своей мягкой, интеллигентной манере.
Кэти взяла со стола историю болезни больного и произнесла:
—Тут ясно написано: «Церебральная аневризма. Антикоагулянты противопоказаны».— И прибавила: — И никакого гепарина не назначено.
Почва стала уходить у Черри из-под ног. Она же точно помнила, что там был назначен гепарин — иначе она бы не ввела его пациенту! Она вопрошающе смотрела на Рика, поскольку он заполнял карту. Но он упорно отводил взгляд. Она только видела, что он страшно зол и нервничает, и это ее пугало.
—Может такое быть, что ты неверно прочла написанное?