— Наши планы… э-э-э… изменились.
Наверное, они планировали переехать, но, когда она пропала, он решил оставить все, как есть, ради Мэдди.
Они перешли из холла в огромную гостиную со спиральной лестницей, ведущей на второй этаж, который выглядел как балкон.
Перед массивным белым камином стояли друг напротив друга два темно-бирюзовых дивана, а между ними — кофейный столик, на котором стояла большая ваза с ветками падуба и ели. Возле вазы сидел коричневый плюшевый щенок. Его голова свисала.
— Мэдди дома? — Розалинд огляделась по сторонам. — Она наверху?
— Лайнус и Сьюзан сейчас ее привезут. Я подумал, что будет лучше, если ты сначала немного привыкнешь к дому. Еще я хотел, чтобы Сьюзан подготовила Мэдди к вашей встрече. Моя сестра психолог.
— Хорошо. — Подойдя к столику, Розалинд взяла игрушку.
— Это Бигсби. Удивительно, как они ее уговорили оставить его дома. Она много месяцев не выпускала его из рук.
Теперь понятно, почему голова игрушки болтается. Мэдди так часто ее хватала, что наполнитель в области шеи смялся.
Розалинд представила себе, как Мэдди спит, крепко прижав к себе игрушку, и на ее глаза навернулись слезы. Плюшевый щенок давал Мэдди чувство защищенности, когда ее матери не было рядом с ней.
— Что, если она меня возненавидит? — спросила Розалинд у Томаса.
— Не говори ерунды. Она придет в восторг, когда увидит тебя.
Розалинд встретилась с ним взглядом.
— Но что, если она поймет, что я ее не помню? Дети очень проницательны. Они чувствуют фальшь. Что, если я?…
— Что, если ты будешь видеть в ней чужого человека, как во мне? Это будет нормальная реакция. Ты не виновата в том, что потеряла память.
Пройдя мимо нее, Томас встал у камина спиной к ней. Розалинд предположила, что он не хочет, чтобы она видела выражение его лица. Если он, взрослый мужчина, не может скрыть боль и разочарование, что будет с маленькой девочкой?
Розалинд подошла к нему и встала рядом.
— Я не хочу причинять ей боль. Она и так уже достаточно настрадалась.
— Я тоже этого не хочу. Если бы ты могла причинить ей боль, я не подпустил бы тебя к ней.
Только сейчас Розалинд заметила рамки с фотографиями на каминной полке. Томас взял одну из них и протянул ей. На снимке Розалинд с Мэдди сидели в кресле и читали книгу.
— Чутье подсказывает мне, что связь, которая существовала между вами, не могла исчезнуть вместе с памятью, — произнес Томас.
— Почему? Тебя же я забыла.
Ну зачем она снова сыплет соль ему на рану?
— Это разные вещи.
— Почему? Ты мой муж. Разве между нами нет связи?
— Определенно есть, но ты не носила меня под сердцем в течение девяти месяцев.
Он взял у нее рамку и поставил на место.
— Я знаю, что ты беспокоишься, но я обещаю сделать так, чтобы все прошло безболезненно. Я собираюсь поговорить с Мэдди, прежде чем она увидит тебя. Я общался с психотерапевтом, и она мне объяснила, как мне подготовить Мэдди к встрече с тобой.
Розалинд почувствовала некоторое облегчение.
— Спасибо.
— Уверяю тебя, тебе не придется притворяться. Наша дочь — само очарование. Ты полюбишь ее с первого взгляда. Это я тебе гарантирую.
— Еще одно обещание. Ты сильно рискуешь.
— Когда речь идет о Мэдди, никакого риска нет. — Томас засунул руку в карман пиджака и достал оттуда что-то. — Да, чуть не забыл. Я собирался отдать тебе его еще в самолете. Ты оставила его в коттедже.
Он раскрыл ладонь, и она увидела лежащее на ней обручальное кольцо.
Розалинд думала, почему на ее безымянном пальце не было обручального кольца, и решила, что потеряла его во время аварии.
— Я сняла его? — удивилась она.
— Ты не любишь носить украшения во время полевых работ, — ответил Томас. — Я обнаружил его на комоде. Дай мне левую руку.
Ей хотелось снова почувствовать его прикосновение, но сейчас был не самый подходящий для этого момент. Она не готова к тому, чтобы он надел ей на палец обручальное кольцо. Это слишком интимный жест.
— Не надо, я сама. — Взяв у него кольцо с бриллиантами, Розалинд надела его на свой безымянный палец. — Спасибо, что берег его.
— Пожалуйста.
Томас снова отвернулся, и она не увидела выражение его лица. Наверное, так было лучше. Она и без того чувствовала себя ужасно. Томас прилагает столько усилий, чтобы восстановить их связь, но ему это пока не удается. Если бы только она смогла что-нибудь вспомнить и вознаградить его за старания.
— Где она? Где она? — донеслись до Розалинд из-за закрытой двери восторженные детские крики.
Пока Томас двадцать минут разговаривал с Мэдди в другой комнате, Розалинд ходила взад-вперед по восточному ковру, вращая на пальце обручальное кольцо и молясь, чтобы все прошло хорошо.
— Мама! — Дверь распахнулась, и в комнату влетела маленькая девочка. — Мамочка! Ты вернулась! — Розалинд не успела никак на это отреагировать, потому что в следующее мгновение малышка врезалась в нее и обхватила ее руками. — Ура! Ты вернулась! — визжала Мэдди. — Я по тебе скучала, мамочка.
Розалинд подумала, что сердце ее вот-вот разорвется от переполнявших его незнакомых и в то же время знакомых чувств.
— Я тоже по тебе скучала, моя сладкая, — прошептала она.
Опустившись на колени, Розалинд провела рукой по каштановым волосам Мэдди. Томас был прав. Их дочка — само очарование. Эти серо-голубые глаза… Эти пухлые щечки…
— Я тоже по тебе скучала, — громче и увереннее повторила Розалинд. — Прости, что меня так долго не было.
— Папа сказал, что ты ударилась головой и потерялась.
Розалинд улыбнулась, хотя к ее глазам поступили слезы.
— Да, так и было.
— Еще я сказал ей, что ты вернулась домой сразу, как только смогла.
Подняв глаза, она увидела Томаса, который задумчиво наблюдал за их воссоединением, и ее сердце затрепетало. Встретившись с ним взглядом, она сказала одними губами «спасибо», и Томас кивнул в ответ.
Малышка тем временем обняла Розалинд за шею и положила голову ей на плечо.
— Мы с папой думали, что ты на небесах с ангелами, но я написала письмо Санте и попросила его отпустить тебя домой на Рождество.
— Правда? — спросила Розалинд.
Не размыкая объятий, Мэдди слегка отстранилась, посмотрела ей в глаза и кивнула.
— Потому что Бог и Санта друзья.
Она говорила так серьезно, и глаза у нее были такие же, как у Томаса. Розалинд захотелось крепко прижать Мэдди к себе и никогда ее не отпускать. Она полюбила ее с первого взгляда? Или, может, Томас прав, и бывают такие прочные связи, которые не исчезают вместе с памятью?
— Думаю, что теперь, когда я вернулась, тебе придется попросить у Санты еще что-нибудь на Рождество.
— Это невозможно. Санта исполняет всего одно желание. Джейми Кенсингтон попросила у него пони, гоночную машинку и кукольный дом, но это неправильно.
— Думаю, что тебе Санта позволит попросить еще один подарок, — сказал Томас. — Ты очень хорошо себя вела.
Мэдди задумчиво поджала губы.
— Ты ведь не потеряешься снова, правда, мамочка? Тебе нужно будет вернуться к ангелам после Рождества? Я забыла попросить Санту, чтобы он разрешил тебе остаться со мной подольше.
Подумав о соглашении, которое она заключила с Томасом, Розалинд слегка нахмурилась.
— Я обещаю, что больше тебя не покину. Ты всегда будешь знать, где я. Даю честное слово.
К ее удивлению, она с легкостью дала это обещание.
— Ура! — радостно воскликнула Мэдди. — А Санта не должен больше ничего мне дарить, если не хочет. Ну, если только печенье. И друга для Бигсби.
— Можно войти?
В дверях появился Лайнус. Рядом с ним стояла невысокая женщина с копной кудрявых волос. Розалинд предположила, что это Сьюзан.
— Простите, что помешала воссоединению семьи, — сказала Сьюзан, войдя в комнату вслед за братом. — Мы с Лайнусом не задержимся здесь надолго. Я все еще не могу поверить, что ты здесь с нами, Розалинд.
Лайнус тепло поприветствовал Розалинд, в то время как Сьюзан вела себя более сдержанно. Она чмокнула Розалинд в щеку, быстро отстранилась и окинула ее оценивающим взглядом.
— Полгода назад ты нас всех напугала. Когда полиция нашла твою пустую машину, Томас был убит горем, — сказала Сьюзан.
— Мне невыносимо думать, что я заставила всех страдать.
— К счастью, ты вернулась целая и невредимая. Надеюсь, навсегда.
Сьюзан произнесла последнюю фразу с улыбкой, но что-то заставило Розалинд внутренне содрогнуться. Сестра Томаса знает, что это пробный визит.
— Нам пора. Пойдем, Сьюзан. — Взяв сестру за руку, Лайнус наклонился и свободной рукой взъерошил волосы Мэдди.
— Пока, куколка. Желаю хорошо провести вечер с мамочкой. А ты, Томас, включи свой телефон. Я целый час отвечал на звонки из офиса. Там все в панике.
Томас вздохнул.
— Что там еще?
— Скажу лишь, что наши юристы уже вовсю работают, — сказал его брат, продолжая идти вместе с Сьюзан к двери. — До свидания, Розалинд. Мы рады, что ты вернулась домой.
Проводив их взглядом, Розалинд переключила свое внимание на Томаса и обнаружила, что он слегка нахмурился.
— Что значит — юристы вовсю работают?
— Ничего хорошего. Когда к делу подключаются юристы, ничего хорошего быть не может.
Томас помог Розалинд подняться, Мэдди снова обхватила ее руками, и он отвел их на диван.
— У нас с твоей сестрой были какие-то разногласия? — спросила Розалинд.
— Почему ты спрашиваешь?
— Она так со мной разговаривала, что у меня создалось ощущение, будто она на меня сердится.
— Сьюзан всегда такая. Она не любительница эмоциональных сцен. — Он нежно потрепал дочку за нос. — Мэдди, ты рада, что мамочка вернулась домой к Рождеству?
— Очень-очень рада. Может, прямо сейчас нарядим елку?
— Зачем спешить? — ответил Томас. — Твоя мамочка только что вернулась домой. До Рождества еще много времени.
Разговор тут же переключился на предстоящий праздник. Розалинд подумала, что может расспросить Томаса о Сьюзан позже. Сейчас ей хотелось сосредоточиться на дочке, которая, несмотря на возражение Томаса, не только собиралась украсить елку, но и испечь три вида печенья.