— А откуда Бардак? Он же в разведку уезжал? И где экипаж? — Я подошел к броневичку. Люки только сверху, старый.
— Не знаем, подобрали по дороге. В сорока километрах отсюда на юг. Стоял в кювете, весь бензин, похоже, выработал и заглох. В салоне кровища, все перемазано. Потому на буксире и тащим. А еще через сорок уперлись в болота, утопили БРДМ-1. Не проверили на герметичность. А бензин в Бардак второй не слили. Стали, ночевать, на костер налетел дракон, как пыхнул, сразу дюжину сжег. Толька застрял ногой в корнях и грохнулся. А мы со всех стволов по этой твари, сбили, потом добили. Я думал, драконы больше. — Сержант сел на подножку КамАЗа. — Мы не хотели закрывать капитана, думали, он дверь выбьет. Видно, на скорости оставили БТР, он и поехал. А комбата случайно тоже убили, хотели отобрать пистолет, он пьяный был. Так он Семена подстрелил, мы его и прибили сгоряча. А Семена похоронили за тем местом, где Бардак нашли. Умер. Вы нас в штрафбат назначьте, что ли? Только оружие не отбирайте.
— Может, это и хорошая идея. Капитан, тут твои парни просят прощения и в штрафбат хотят. Кровью, так сказать, позор искупить. Простишь? — Ошиблись парни, верно. Но они наши, может, и пригодятся. Сейчас людьми бросаться своими — верх идиотизма.
— Если искупят, прощу. Ладно, что нас не убивает, то делает сильнее. Только пусть мои трофеи отдадут. — И капитан это понял, похоже. Сержант полез в кузов КамАЗа, забитый всякой всячиной. Вытащил две автоматические винтовки с оптическими прицелами и сошками, два пистолета на одном поясе. А в кузове еще пара ПКМов, похоже. Надо прихватизировать, пока наши не приехали.
— Комэск, колонна! Едет со стороны дороги, и большая!!! — Это Игорь с трубы. Я аж сам от радости чуть лезгинку не сплясал. Наши, едут!!!
— Так, парни, сидите тихо. Сейчас наши подъедут, решим, что делать. И с вами. — Я пошел к выходу. Солдаты уселись на камни бордюра. В часть въехал первый КамАЗ. Рядом с Сергеем сидел Вадим. Не останавливаясь, они проехали мимо к складам, помахав мне рукой. Следом заезжали один за другим еще КамАЗы, объезжали медведя и ехали дальше. Капитан руководил парковкой, устанавливая их вдоль котельной. Всего пришло пятьдесят машин. Из последней вылез наш охотовед и депутат, один из нынешних помощников главы. Посмотрел на медведя и покачал головой. С другой стороны к медведю бежал наш заведующий музеем, настоящий фанат. Подбежав, поздоровался и зачастил:
— Здраствуйте!. Это вы его застрелили? А в музей шкуру отдадите? Она же летняя, невыкуневшая, но для чучела в самый раз. Представьте, стоит огромное чучело, и надпись над ним. Что-то вроде — Гигантский медведь, убит в первой экспедиции. И ваши фото над медведем. Согласны?
— Артемыч, погоди. Малость не до этого. Любка, как переночевали? Мы проезжали деревню, которая Мокрые Кураши. Ее сожгли, убитых, правда, не видно. Ладно, вон с братом поздоровайся. Потом продолжим. — Ко мне подходил Димка. Улыбка на все тридцать два зуба. Как будто год не виделись.
— Привет, охранник. Как ночевалось? Я смотрю, у вас и охота, и прибавление. Это про этого зверюгу капитан рассказывал, что могилу разорил? А что за солдаты? Уж не те ли, которые сбежали? Что-то ты подобрел за неделю. — Димка обнял меня, аж ребра хрустнули. Ах так…
— Любка, отпусти, придушишь! — Болтая длинными ногами в воздухе, вопил братец. — Да отпусти ты, пожалста!
Я отпустил братика. Порядок, статус подтвержден. Ко мне снова пристал Артемыч насчет медведя.
— Ладно, ладно, только соберем всех. О, Эскулапы идут. А что это Лева такой зеленый? — К нашей компании подошли курсанты-медики.
— Пришлось ногу ампутировать ниже колена. Они жгут наложили, и началось омертвение тканей. Это моя первая ампутация. — Левку заметно потрясывало. Прихрамывающий Славка его даже слегка поддерживал. Сергей Палыч, который охотовед, покачал головой и достал почти литровую фляжку. Он без нее из дома никуда не выходил. Причем сам пил очень мало, но всегда находился кто-то, кому крепчайший пшеничный самогон был крайне необходим. Влив, несмотря на Левкино сопротивление, в него с грамм триста, Палыч спрятал свою широко знаменитую в узких охотничьих кругах флягу.
— Палыч, а почему машин всего полсотни? Тут только бронетехники, если на буксир, много на них. А еще есть ЗИЛы, целых тридцать штук. Да и оружия и просто всякой всячины навалом. Один КамАЗ только мясом из морозилки забьем. И продуктов на пару-тройку КамАЗов. — Ну как обычно, надо было больше просить.
— Не может Зареченский сейчас больше выделить. Мотористов и автоэлектриков дал, грузчиков почти сотню. А то этот, гном-старейшина, Одрин, очень удивился тому, что у нас город стеной не обнесен. Он такого Егорычу нарасказывал, что тот сегодня с утра оставшиеся две с лишним сотни грузовиков, все краны, подьемники, экскаваторы, бульдозеры, всех мужиков бросил на возведение. С четырех утра дым коромыслом. И попробуй не поверь, когда зарезанная свинья восстала и чуть Иляску с корешами не съела. Они, уроды пьяные, ее зарезать не смогли, так дубинами забили. А та ожила, клыки отрастила такие, что хороший секач позавидует и на сарай их загнала. И почти завалила сарай, когда ее соседский дед медной пуговицей уговорил из своей старой одностволки-курковки. Старая такая пуговица была, солдатская, старше ружья. У него этот патрон, как оказалось, лет тридцать пролежал. Привиделось что-то в семидесятом. А вот пригодился. Хорошо, дымарем снаряжен был и в новую тогда гильзу. А ты, я смотрю, охотничий сезон начал? А лицензия есть? — Палыч хитро прищурился.
— Сейчас нарисую. И солдатикам на дракона, что они в болоте завалили. — Наблюдать его и хранителя ошарашенные физиономии доставило удовольствие мне и подошедшим гномам. Потом мы все, которые охраняли, сфотографировались над медведем и занялись делами. Гномы решили помочь снять шкуру и вырезать череп для музея хранителю. Медвежью шкуру и череп, не хранителя.
В боксах были слышны ядреные реплики десятка мотористов, которые колдовали над двигателями броневиков. Пяток уже запустили, и они молотили воздух на холостых оборотах. Мы ставили остальные на колеса, подкачивали их. Электрик заливал электролит в аккумуляторы, ставил их на технику. Второй, по команде, прикуривал от КамАЗа. Так же ставились на ноги и грузовики.
Капитан командовал погрузкой оружия. Гномы, сняв шкуру с медведя, занялись снятием станков с фундаментов. Приехавший сварщик резал трубу-двухдюймовку на полтора метровые обрезки для катков. Двое солдат мыли изнутри от крови БРДМ-2. На первые уже устанавливали СГМБ и ставили патронные коробки с лентами. Двор части звенел от матюков, которые так помогают в тяжелой физической работе. Намудохались и с тяжеленными дизельгенераторами, которые были в генераторной за котельной.
Когда стали вытаскивать оставшиеся в складе хоть и маленькие, но тяжелые пушки, оказалось, что они не лезут в дверь мастерской. Пришлось ломать стену. Выкатив пушки, оказалось, что они без передков. Пришлось мудрить с пристыковкой их к бронетранспортерам, обвязывая сошники пушек тонкой восьмимиллиметровой арматурой. Для КамАЗов они были низенькие, того и гляди, стволом землю зацепят. С этой суматохой я едва вспомнил о ПКМ и успел забрать его и пяток коробок с лентами и СВД с ложей из прессованной фанеры у сержанта. Потом залили под пробку все грузовики солярку, заправили броневики и ЗИЛы бензином. Залили оставшуюся соляру в пожарные машины, КамАЗы и ГАЗоны. И в шесть часов выехали из ворот части. Точнее, из того, что было воротами. Пяток сварных посрезал все железо в части, которое влезло в грузовики. Десять ЗИлов пришлось взять на буксир, но и они были загружены. И во все броневики положили максимальную загрузку. Устали все, как собаки.
Ко мне подошел почти тезка, неся какую-то автоматическую винтовку и подсумок. За ним солдатик тащил еще сумку, потяжелей.
— Вот, Любомир, возьми. А то ты мне с семьей жизнь, можно сказать, спас. Это Немецкая, HK-417. Со стволом пятьсот миллиметров. Снайперский вариант. Ребята из Южной Осетии передали, осетины. Трофейная. Очень хорошая винтовка. Ты мужик хозяйственный, пригодиться. — Я повертел оружие в руках. Наворотов на ней — море. Ладно, как сказал капитан, у хорошего хозяина всяка мелочь на своем места будет. — И патронов возьми. Здесь триста штук, немецких. Но и наши охотничьи . 308 Винчестер пойдут. Магазинов, правда, всего пара.
— Ну что, Палыч, по коням? Принимай командование, экспедиция закончилась, начинается эвакуация. — Я полез в кабину Газона. О, внимание не обратил, а в ней СиБишка есть. Правда, пока и Кенвуда хватит. Машины зарычали двигателями, двор наполнился ревом. Одна за другой машины тронулись в путь. Завершал колонну БРДМ-2, БТР-40 и первые Бардаки ехали между грузовиками, грозно задрав стволы СГМБ, которые установили на них. Браунинги бронетранспортерные пока не вышло, но дома переработаем крепление, будут машины с серьезным вооружением, мало уступающим КПВТ. А пока домой. Домой, как охота домой. Димка сказал, что глава, отдал тот дом жене весь, и еще, в придачу, участок между ним и нашим домом. Это гектар земли. Будет, где пасеку поставить, и сад развести кроме яблоневого. Домой.
Глава одиннадцатая, про дорогу домой и преобразования в поселке.
Мы проезжали место нашего знакомства с гномами. Рядом, на заднем сидении, задрав ноги в добротных сапогах на патронные ящики, дрых один из них, Дарри. На переднем сидении находился братец, пьющий воду в данный момент. Два броневика заехали за обрыв, потом один выехал на склон и дал по рации добро на проезд. Это капитан и я настояли на необходимости боевого охранения, хотя бы подобия оного. Не сказать, что мы едем медленно, но колонна из более, чем сотни единиц техники, причем хорошо загруженной, была длинной и неуклюжей. Поэтому немного поменяли порядок движения. БРДМ-2 и БТР-40 с тремя пулеметами, установленными на все точки, ехали немного впереди. За ними ехали КамАЗы с пехотными Браунингами в кузовах, которые, несмотря на загрузку, все же представляли из се