– Это там. – Элиана указала на маленькое кафе, притаившееся на набережной. Я только усмехнулся про себя. Моя студия находилась всего в трех кварталах отсюда.
Через несколько минут я припарковал «Эль Камино», и мы выбрались из машины. Уже начало светать. Людей вокруг почти не было. Лишь работники рынка готовились к новому дню, да слонялись ранние покупатели, ожидая, когда с лодок доставят свежую рыбу.
Мы с Элианой вошли в кафе, из которого открывался вид на залив, и нам предложили занять любой понравившийся столик. Ребята, что управляли этим местом, только открылись, так что я, обогнав Элиану, направился в самый дальний угол. В заведении повсюду виднелись итальянские флаги, а официанты, судя по внешности, были выходцами из Латинской Америки. Хотя итальянцы среди них тоже встречались.
Интересно, она выбрала это место, потому что разгадала мое происхождение? Хотя, может, ей просто нравился кофе.
Я опустился на стул, Элиана устроилась напротив меня и еще раз окинула взглядом пустое кафе. Мы были одни. Отлично.
– Это тебя устраивает? Пустое кафе? – спросила она с дразнящей улыбкой.
– Да, – бросил я, и, услышав столько краткий ответ, она улыбнулась еще шире.
Ее забавляло мое отношение к ситуации. И, в противоположность другим, она не оставляла попыток меня разговорить. Элиана будто бы не понимала, что мне нравится одиночество. И нет никакого желания находиться в окружении людей… Черт возьми, мне хотелось просто существовать.
– Ты ведь не любишь светские беседы?
Во взгляде Элианы читалась усталость. Да и в моем, полагаю, тоже. Но, несмотря на это, когда она смотрела на меня в ожидании ответа, глаза ее весело блестели.
– Не особо.
Она снова рассмеялась.
В зале появился официант. Он позвал коллегу с кухни, и попросил накрыть столик в патио, и говорил при этом на превосходном итальянском. Затем парень подошел к нашему столику, и при виде Элианы в глазах его появился блеск.
Он густо покраснел и принялся вертеть в руках блокнот и ручку. Элиана улыбнулась ему, и придурок одарил ее белозубой улыбкой. И у меня что-то сжалось внутри.
Наблюдая, как этот засранец нерешительно топтался на месте, я ощутил раздражение. Откинувшись на спинку стула, я в упор уставился на него. Вскоре он заметил мой взгляд и, тут же уткнувшись в блокнот, нервно спросил, что бы мы хотели заказать.
– Caffè doppio e una brioche alla crema15, – попросил я.
Официант поднял взгляд и, хотя на лице его все еще читалась настороженность, спросил:
– Tu parli Italiano?16
– Si, – ответил я.
– Da dove vieni? – поинтересовался он, желая знать, откуда я.
– No, sono Americano. I miei genitori loro sono Italiani, – ответил я, пояснив, что итальянцами были мои родители, а вовсе не я.
Черт, я уже много лет почти не говорил по-итальянски. Не мог себя заставить. Я общался на этом языке лишь с мамой и братьями. Но после выхода из тюрьмы подобное казалось неправильным. Мамы не стало. И стоило мне произнести на ее родном языке всего лишь несколько предложений, я ощутил, как мучительно заныло внутри.
Должно быть, официант заметил, что, пока он общался с Элианой, взгляд мой устремился в стол, а тело напряглось. Я даже не слышал, что она заказала. Я просто пытался дышать, пока боль раздирала меня на части.
Я ощутил, как моей ладони коснулась теплая рука Элианы, и, подняв глаза, встретился с ней взглядом.
– Ты в порядке? Ты вдруг как-то затих. Я звала тебя по имени, но ты затерялся в своих мыслях.
– Со мной все хорошо.
Официант принес нам кофе, и какое-то время мы сидели молча. Потом, как только он ушел, Элиана взяла пакетик с сахаром и высыпала его в свою чашку, а после принялась теребить пустую упаковку.
– Итак, – нарушила она молчание. – Ты бегло говоришь по-итальянски?
– Да.
– Мне говорили, что Эльпидио – старинное итальянское имя. – По-прежнему не сводя с меня взгляда, в котором читалась мольба ответить на вопрос, она поднесла к губам чашку с латте.
– Мои родители были итальянцами, поэтому я и говорю на этом языке. Я двуязычный, – уклончиво ответил я, опрокинул в себя кружку с двойным эспрессо и сделал официанту знак принести еще.
– Yo también17, — проговорила Элли, и клянусь, что ответ на ее чертово испанское мурлыканье я ощутил, как затвердел мой член. А потом она улыбнулась и добавила: – Hablo español, no italiano, aunque puedo entender algo de lo que dijiste.
Твою ж мать. Сидевшая передо мной Элиана Лусия с забранными в небрежный узел растрепанными волосами, в полураспахнутой рубашке, да еще говорящая со мной по-испански, казалась самой горячей цыпочкой из всех, что я когда-либо встречал.
По нескольким знакомым словам в сказанном ей предложении я уловил, что она говорит по-испански, а не по-итальянски, хотя и поняла кое-что из сказанного мной. Я лишь благодарно ей кивнул. Я ведь, вроде как, тоже ее понимал. По крайней мере, отчасти.
Она рассмеялась, и я вдруг осознал, что девушка отвлекла меня от мрачных мыслей о маме. Она вновь помогла мне справиться.
Возле нашего столика возник официант с полным подносом выпечки и кофе.
– Можешь поставить это здесь, ragazzo18, – проговорил я, и официант опустил поднос на стол.
– Gracias19, – дружелюбно сказала Элиана, когда он протянул ей круассан с «Нутеллой»20.
Я наблюдал, как она отрывала кусочки слоеной выпечки и клала их в рот, слизывая с пальцев шоколадную пасту, и глаз не мог от нее отвести.
Она понятия не имела, насколько красива… и какое впечатление производила на мужчин.
– У тебя есть парень? – вдруг выпалил я.
Элиана замерла. Она как раз собиралась слизнуть с большого пальца каплю «Нутеллы». Но резко покраснела и, опустив руку, схватила салфетку.
Прочистив горло, она покачала головой и прошептала:
– Нет.
Услышав ответ, я почувствовал, что расслабляюсь. Неосознанно я готовился к тому, что у нее есть богатый, красивый хахаль… который обращается с ней как с королевой.
– Почему? – резко спросил я, и Элиана откинулась на спинку стула. Я заерзал, не в силах усидеть спокойно, и лишь миг спустя осознал, насколько агрессивно прозвучал мой вопрос. Элиана опустила глаза и принялась рассматривать стол.
Какой же я идиот!
Я наклонился вперед и, поставив локти на стол, добавил:
– Просто за женщинами вроде тебя мужчины выстраиваются в очередь в милю длиной и всюду следуют по пятам. – Чертовски смущенный, я погладил рукой бороду. Чем дальше, тем большую чушь я нес.
Именно поэтому я предпочитал оставаться в одиночестве.
На губах Элианы мелькнула улыбка, девушка пожала плечами.
– Просто прежде я не встречала мужчину, с которым ощутила бы настоящую связь. И никогда не чувствовала того разряда молнии, от которого перехватывает дыхание.
– И никаких бойфрендов? – теперь уже с любопытством спросил я.
Она наморщила нос, и на лице ее вновь появились ямочки.
– Практически нет. В последние несколько лет я вроде как погрузилась в работу. Я так и не встретила подходящего для себя парня. – Она покраснела и снова принялась теребить пустой пакетик из-под сахара, а мне ужасно захотелось спросить, что значит для нее подходящий.
И, чуть поразмыслив, я все же задал этот вопрос.
– И какой же он?
Элиана глубоко вздохнула, так что полные груди натянули ткань рубашки, и взглянула мне в глаза.
– Мужчина-защитник, сильный, загадочный… талантливый, страстный… благородный… – Она замолчала, облизнула розовые губы, и я замер.
Элиана пронзила меня взглядом карих глаз, словно бы видела мою темную душу насквозь. Я заерзал, смущенный столь пристальным вниманием, и ощутил, что сердце быстрее забилось в груди.
Я заставил себя отвести взгляд, взял булочку и молча принялся есть. Вокруг нас снова сгустилось напряжение, но я выбросил из головы ненужные мысли. Только бы пережить этот завтрак.
– Можно спросить? – подала голос Элиана, и я, дожевав булочку, откинулся на спинку стула. И кивнул ей в ответ, разрешая. – Почему ты не хочешь, чтобы люди знали, кто ты?
Вот он. Единственный вопрос, на который все хотели получить ответ. Почему Эльпидио был затворником?
Я пожал плечами.
– Слава – это не для меня.
– Тогда зачем выставка? И почему сейчас? – настаивала она.
Взглянув на залив Пьюджет-Саунд, я провел рукой по волосам. Что я мог сказать? Я угодил за решетку за распространение наркотических веществ класса А на территории университета Алабамы, в процессе чего чуть не лишил своего брата возможности попасть в НФЛ. А, верно, ты ведь не знаешь. Мой брат – Остин Карилло, который играет в команде «Сихокс» под восемьдесят третьим номером и считается одним из лучших ресиверов в стране. На данный момент. Несколько лет назад я состоял в уличной банде, торгующей наркотиками. И продал немного гребаной дури игроку «Тайд», и у того случился передоз. Так что мне дали десять лет. Но я вышел из тюрьмы пару недель назад, отсидев лишь половину срока, потому что сдал властям крупного поставщика наркотиков.
Конечно, я не мог ей этого поведать, поэтому ответил:
– Так пожелал Вин. А я предупредил, что не стану иметь дело с людьми. В остальном же пусть делает что хочет.
Склонив голову набок, Элиана внимательно посмотрела на меня.
– А где и как вы познакомились с Вином? Представить не могу, что вы вращались в одних кругах.
Если бы она только знала.
В ожидании ответа Элиана подалась вперед.
– Поблизости от них.
– Поблизости? – переспросила она.
– Поблизости, – повторил я немного тверже, убеждая, что говорю серьезно.
Откинувшись на спинку стула, она снова принялась за еду, лишь тихо заметив:
– Ты и в самом деле меня заинтриговал, Эльпи.
Я нахмурился.
Должно быть, она заметила выражение моего лица, потому что добавила: