Когда Элиана достигла оргазма, я почувствовал, как она впилась ногтями мне в плечи. Я знал, что появилась кровь, но меня это не волновало. Чуть отстранившись, я заглянул ей в лицо. Она раскраснелась и выглядела сейчас чертовски сексуально.
Я почувствовал, как напряглись яички, и крепче стиснул ей задницу.
– Аксель! – прокричала она, сотрясаемая волнами оргазма.
Ее плоть сжимала меня, словно тисками. Я напрягся, жилы на шее натянулись, словно веревки. И, достигнув пика, начал изливать в нее свое семя.
– Черт! – выдохнул я, шевеля бедрами. Ощущения были просто непередаваемыми.
Элиана обхватила руками мне голову, а я прижался щекой к ее влажной груди, ожидая, пока замедлится пульс, сердце забьется в обычном ритме, а тысячи мыслей, проносящихся в моей голове, остановят свой бег.
Когда из динамиков раздался голос Хосе Гонсалеса, исполняющего «Heartbeats», Элиана приложила ладони к моим заросшим щекам и повернула лицо так, чтобы я смотрел прямо на нее.
– Стоило бы беспокоиться, что ты оказался Акселем. Вот только мне все равно. Я просто хочу быть здесь, с тобой… как сейчас… чувствуя, как между нами пробегают разряды молнии.
Глубоко вздохнув, я отвернулся и закрыл глаза.
– Черт возьми, девочка… – Я замолчал. – Я не привык ко всему этому.
– К чему? – нервно спросила Элиана, пытаясь пальцами приподнять мне подбородок и повернуть голову обратно. – К чему ты не привык?
Но я не мог смотреть ей в глаза. Я сомневался, что хочу знать, насколько сильны эти чувства… Мне было так хорошо, что это откровенно пугало.
– Аксель… пожалуйста… – взмолилась Элиана.
Подняв голову, я уставился прямо в ее широко распахнутые глаза. Взяв ладонь девушки в свою, я поднес ее к губам и прижался поцелуем к теплой коже, а потом приложил прямо к сердцу.
Элиана втянула воздух, и щеки ее залил розовый румянец.
– Оно так быстро бьется, – прошептала она.
Я никак не отреагировал на ее слова. Но девушка продолжала буравить меня пытливым взглядом. И, вздохнув, я хрипло произнес:
– Я не привык к хорошим чувствам… Даже не смел хоть что-то чувствовать… Я слишком много всего натворил, достаточно, чтобы меня потопить… – У Элианы заблестели глаза. Наклонившись, она три раза едва уловимо коснулась губами моей щеки. От столь незнакомого проявления нежности я закрыл глаза. Что-то внутри меня сломалось и, уступая желанию сдаться, я прошептал: – Но с тобой… я чувствую… все… абсолютно все… вот здесь… – Я сильнее прижал ее руку к своему сердцу.
Я никогда не отличался сентиментальностью. По правде сказать, скорее уж был бессердечным ублюдком. Я не ладил со словами, не умел признаваться в своих чувствах или нести ту слащавую хрень, что так любили цыпочки. Но, несмотря на это, мое грешное сердце все чувствовало. И пускалось вскачь, когда она находилась рядом… улыбалась мне… и прекрасно понимала, что я испытывал глубоко внутри, вовсе не нуждаясь в словах. Она вдохнула жизнь в мое холодное сердце. Осветила его. И билось оно в ее ритме.
– Аксель… – прошептала Элиана и нежно прижалась губами к моим губам. Этот поцелуй отличался от прежних. Ведь, несмотря на то, что мы выложили карты на стол, он все же случился.
Прервав поцелуй, Элиана прижалась лбом к моему лбу, а затем осторожно встала. Когда член выскользнул из ее лона, я протяжно вздохнул. И не смог отвести от нее глаз. Элиана стянула платье вниз; оно лужицей стекло к ее ногам. На девушке остались лишь бледно-розовые трусики и ковбойские сапоги. При виде этого зрелища я вцепился руками в простыню.
Я знал, что образ самой прекрасной цыпочки на планете, что раздевалась только для меня, навсегда запечатлелся в моем мозгу.
Сбросив коричневые сапоги, Элиана подцепила пальцами трусики и медленно спустила их вниз по ногам. Оставшись полностью обнаженной, она шагнула вперед и протянула мне руку. Я вложил в нее свою ладонь и, впервые полностью доверившись другому человеку, встал.
Бросив взгляд сквозь полуопущенные веки, Элиана выпустила мою руку и потянулась к расстегнутым джинсам. Она коснулась ладонями моей груди, скользнула по брюшному прессу, спустилась к животу, а потом ухватилась пальцами за пояс. Элиана медленно стянула с меня джинсы и бросила их на пол, рядом со своей одеждой.
Снова сжав мою руку, она откинула простыню с кровати и забралась внутрь, потянув меня за собой. Я послушался, не задавая вопросов. Черт. Да я бы последовал за этой цыпочкой куда угодно.
Когда я лег лицом к Элиане, она крепче стиснула мне руку и нервно улыбнулась.
– Черт побери, Элиана, – проговорил я, поднося соединенные ладони к губам.
– Ты – Аксель Карилло, – недоверчиво прошептала она, и я застыл, прижимаясь губами к мягкой коже на тыльной стороне ее ладони. – Я не должна тебя хотеть… – дрожащим голосом произнесла она, и я почувствовал, что сердце у меня упало. Должно быть, Элиана что-то прочитала на моем лице, потому что придвинулась ближе, почти прижавшись ко мне вплотную, и теперь мы дышали одним воздухом. – Но я ничего не могу с собой поделать. Ты ведь не такой, как о тебе говорят… правда?
Почувствовав, как быстрее забилось сердце, я отвел волосы с ее лица и проговорил:
– Я именно такой.
Элиана сглотнула, и по тонкой шее с оливкового цвета кожей скатилась капелька пота.
– Нет… ты наказываешь себя за прошлые поступки, совершенные в отчаянной попытке спасти свою семью, и не видишь всего хорошего, что есть в тебе сейчас.
Я закрыл глаза, внутри все сжалось. Она так искренне в меня верила.
Элиана коснулась рукой моей щеки.
– Посмотри на меня, – попросила она. Я не послушался, и девушка, перевернув меня на спину, прижалась грудью к моей груди. – Аксель, посмотри на меня, – уже настойчивей повторила Элиана.
Я неохотно открыл глаза. Элиана пристально изучала мое лицо.
– Скажи мне кое-что, – попросила она. Я молчал, ожидая ее вопроса. – Ты принял купленную сегодня дурь?
Нахмурившись, я попытался отвернуться, но она касалась ладонями моего лица и не спешила их убирать.
– Ответь мне, – настаивала она. – Ты ее принял?
Я стиснул челюсть, но, поняв, что она не отступился, хрипло проговорил:
– Нет, не принял. Довольна?
Улыбка, что расплылась на ее губах после неохотного признания, сразила меня наповал. Мягко сжав ее запястья, я добавил:
– Но, если бы ты не появилась, я бы не сдержался.
Она перестала улыбаться и отвела взгляд.
– Я не верю, что ты бы это сделал, – возразила она.
– Тогда, может, ты не настолько хорошо меня знаешь?
На лице Элианы отразилась печаль, она кивнула, обводя пальцем мои нахмуренные брови.
– Наверное. Скажи мне, – продолжила она, обводя пальцем контуры моей бороды, – а где ты ее взял? Дурь?
Сузив глаза, я пожал плечами и проговорил:
– У ребят из уличной банды, которых заметил возле винного магазина.
На миг глаза Элианы вспыхнули, а потом она снова погрустнела.
– Что? – рыкнул я. Терпеть не мог жалости. Я вполне мог справиться с ненавистью, но не выносил, когда меня жалели.
– Уличная банда? – переспросила она. – Вроде Холмчих?
Я напрягся.
– А если и так? Черт! К чему вообще этот вопрос?
– Аксель, – мягко проговорила она, проводя пальцем по распятию на моей щеке… как раз там, где прежде красовалась стидда. Раньше я чертовски гордился черной звездой, вытатуированной на левой щеке, означавшей мою преданность банде и безграничное доверие. – Тебе было больно после игры… когда Леви при всех тебя отверг… а потом и я… – На лице Элианы появилось виноватое выражение. – И ты вернулся к тому, что знал. К единственной жизни, что вел за пределами тюрьмы.
Я затаил дыхание. Она поняла все совершенно правильно. Как и всегда, с того самого момента, когда впервые увидела мои работы.
– Аксель? – подтолкнула она меня, ожидая ответа.
Опустив взгляд на ее ногти, покрытые розовым лаком, я признался:
– Я не знаю, как это сделать…
– Что сделать, querido28? – спросила Элли и покраснела. Я понятия не имел, что она сказала, но мне чертовски понравилось, как прозвучало это слово. Словно некое проявление нежности… и заботы обо мне. Прежде ни одна женщина за меня не тревожилась.
Подняв руку, я вытащил палочки из ее волос, и длинные темные локоны упали мне на грудь. Я провел пальцами по шелковистым прядям.
– Аксель, чего ты не знаешь?
Ощутив на ее волосах запах лавандового шампуня, я проговорил:
– Как быть нормальным… И заставить людей мне доверять… поверить в меня… дать второй шанс. Как существовать в этом мире без необходимости сражаться? Без боли?
Глаза Элианы затуманились. Подвинувшись, она полностью улеглась на меня, уместив ноги между моими ногами.
– Ты даже не знаешь, что значит жить без боли? Ты был когда-нибудь счастлив?
Не в силах видеть сочувствие в ее взгляде, я отвернулся. Внутри пылал огонь.
– Хватит, – прошипел я.
Но она не отступала.
– Ты боролся всю свою жизнь. Вступил в банду, ведь так поступали все мальчишки в округе. А после заботился о больной матери, Осте и Леве. А затем…
Проглотив свою гордость, я закончил:
– А затем меня посадили.
– Аксель… Ты никогда не знал настоящего счастья…
По щеке Элианы скатилась слеза. Я вытер ее подушечкой большого пальца. Поверить не мог, что она плакала обо мне. Никто, кроме матери, прежде не проливал по мне слез. Но мама тревожилась за мою душу, за родителей убитых мной мужчин… Элиана же, напротив, плакала из-за гребаного парня, который никогда не был счастлив.
Не в силах смотреть на расстроенную Элиану, я прошептал, на этот раз перестав сдерживаться:
– Sono felice insieme a te.
Элиана замерла, а потом взглянула мне в глаза, чуть приоткрыв рот от удивления.
– Аксель… ты?..
Я пожал плечами, и Элиана приложила руку к моему колотящемуся сердцу. Девушка явно ощутила его все ускоряющийся ритм, и на ее полных губах появилась улыбка.