– Да, – тихо прошептала я, зная, что, если бы так не боялась, могла бы сказать ему гораздо больше. – Каждое слово правда. Ты полностью поглотил меня, завладел и сделал своей, querido. Toda tuya…35
Хватка Акселя на моей талии граничила с болью. Он все плотнее прижимался бедрами к моей заднице, и мы оба не могли сдержать стонов. Его затвердевший член явно был готов оказаться внутри моего уже влажного лона.
Я задыхалась, впиваясь ногтями в его руки. Внезапно Аксель потянул меня в другой конец комнаты, к кладовке. Оказавшись внутри, он прижал меня спиной к стене, удерживая запястья над головой. Я тяжело дышала, и он застонал, увидев, как набухли мои груди.
– Я хочу жестко трахнуть тебя, прямо здесь и сейчас, у этой стены, la mia luce. Я жажду ощутить, как ты чертовски сильно сжимаешь мой член.
Я облизнула губы, настолько возбужденная, что ожидание становилось мукой. Сладчайшей из всех возможных, и все же болезненной. Я тоже желала того, о чем он говорил. Ощутить его внутри себя. Почувствовать, как тело пронзает будто молнией. Подобное мне доводилось испытать лишь с ним.
– Аксель… – выдохнула я и закрыла глаза. Он наклонил голову, и полные влажные губы почти коснулись моих. От него все еще пахло пивом, и короткие волоски на бороде, дразня, слегка касались моей кожи. Потом, уже не сдерживаясь, Аксель застонал и рванулся вперед, накрыв мои губы своими, его движения стали неистовыми. Они давали обещание… того, что случится сегодня вечером, когда мы останемся одни… и сможем, уже не сдерживаясь, быть вместе.
Но мне хотелось большего, как, впрочем, и всегда рядом с ним. Настойчиво просунув язычок ему в рот, я принялась ласкать его язык.
Проявив силу, которой я вовсе не обладала, Аксель с болезненным рычанием оторвался от меня. Он коснулся моего лица ладонью, кожу которой покрывала замысловатая татуировка в виде паутины, и проговорил:
– Пришли мне сообщение, когда захочешь уйти. Я буду ждать тебя снаружи. Я хочу, чтобы сегодня ночью ты была со мной.
Я лишь беспомощно кивнула. Ноги дрожали, как у новорожденного жеребенка. Высвободив руки из хватки Акселя, я поправила юбку, пригладила волосы. Все это время парень не сводил с меня жесткого взгляда. Положив руку ему на грудь, я подтвердила:
– Сегодня ночью, querido.
Когда я уже повернулась к выходу, Аксель указал подбородком на мои туфли.
– Помни, что они остаются.
Я молча кивнула в знак согласия, борясь с инстинктивным желанием упасть в его объятия и умолять взять меня прямо сейчас. Вместо этого я заставила себя вернуться в гостиную, где по-прежнему разговаривали друзья. Они не знали, что несколько минут назад я пережила один из самых эротических моментов в своей жизни с мужчиной, с которым обручилось мое сердце.
Улыбнувшись, я плюхнулась на диван рядом с Кэсс и, когда она взяла меня под руку, спросила:
– И что я пропустила?
_______________________________-
33 - Форт-Нокс – военная база США, находится почти в центре военного городка Форт-Нокс в 30 милях к юго-западу от Луисвилла (штат Кентукки). На территории базы расположено хранилище золотых запасов США, которое считается одним из самых защищенных в мире.
34 - Милая (ит.).
35 - Полностью своей (исп.).
* * *
Казалось, вечер тянулся очень медленно. Я слушала разговоры друзей, но ощущала себя будто оторванной от них. Мысленно я снова была на той кухне с Акселем. Он снимал с меня одежду. И жадно припадал изголодавшимися губами к моим губам, терзая влажным языком… И я, цепляясь за его спину, молила об освобождении.
Молли и Роум ушли через несколько часов. Молли наконец-то призналась, что не очень хорошо себя чувствовала. Ей было не по себе весь вечер. Я искренне за нее волновалась.
Наконец, когда часы пробили полночь, я поднялась с дивана, объяснив столь ранний уход тем, что с утра мне рано вставать в галерею. Отчасти это было правдой, завтра я на самом деле туда собиралась. Но сперва хотела провести время со скульптором.
Стоило мне выйти на улицу, и в мою сторону двинулась тень. Я улыбнулась, поняв, что Аксель получил сообщение. Нажав на брелок, чтобы открыть машину, я забралась внутрь. Пульс ускорился, когда дверца возле пассажирского сиденья тоже открылась. Аксель быстро скользнул в машину, выключая внутреннее освещение, и мы погрузились в темноту.
Воздух в салоне, казалось, сгустился от напряжения. Коснувшись ладонью колена, Аксель сжал мне ногу и прорычал единственное слово:
– Поезжай.
Ощутив жар его прикосновения, я облизнула губы и предупредила:
– Мне нужно забрать сумку с вещами из дома Роума. Завтра рано утром я еду в галерею, чтобы закончить установку твоей последней скульптуры. И почти все будет готово.
Аксель, касавшийся меня рукой, замер.
– Я не могу поехать с тобой к Роуму. Этот ублюдок ненавидит меня, и, если увидит нас вместе… – он замолчал. В его голосе слышалось беспокойство за меня.
Коснувшись пальцами его щеки, я проговорила:
– Просто посидишь в машине. Я зайду в дом всего на пять минут. Они с Молли все равно будут в постели. И никогда не узнают. – Я взглянула на Акселя. На лице его застыло бесстрастное выражение. Перегнувшись через сиденье, я поцеловала его в бородатую щеку и заверила: – Все будет хорошо. Никто не узнает, что ты со мной… – Я улыбнулась и добавила: – А потом ты сможешь отвезти меня в студию, где я буду полностью в твоем распоряжении. И делай со мной все, что захочешь…
Аксель обхватил руками мою голову и, притянув к себе, быстро, но жадно поцеловал. Пытаясь отдышаться, он велел:
– Тогда, черт возьми, езжай быстрее.
Со всей возможной скоростью я выехала с подъездной дорожки Карилло, и в рекордно короткое время добралась до автоматических ворот у дома Роума, где порывисто надавила на брелок, чтобы их открыть.
Каждый раз, как мы вставали на светофоре, мне приходилось бороться с собой, чтобы не подвинуть сиденье назад, умоляя Акселя трахнуть меня прямо в машине. Прежде я никогда не чувствовала подобного. Иррациональной потребности всем своим существом отдаться мужчине только лишь затем, чтобы физически оказаться к нему как можно ближе.
Ворота медленно открылись. Увидев, как Аксель вцепился в ткань джинсов на бедрах, я промчалась по посыпанной гравием подъездной дорожке и ворвалась на стоянку.
Взглянув на Акселя, я проговорила:
– Вернусь через пять минут.
Но стоило мне взяться за ручку и открыть дверцу машины, как входная дверь распахнулась. Я услышала болезненный стон Роума, и кровь застыла в жилах.
Прищурившись, я вглядывалась в темноту дома, пытаясь понять, что происходит. Внезапно из двери выбежал Роум… держа на руках безжизненно обмякшую Молли.
– ЭЛЛИ! – крикнул он, направляясь к моей машине, в голосе его звучал страх. Я выскочила наружу…
– Роум? – нервно проговорила я и заметила отразившуюся на его лице боль. Бледная Молли, одетая в длинную шелковую ночную рубашку, без сознания лежала у него на руках.
– Помоги мне! – взмолился он. – Она не просыпается! Я не могу ее разбудить!
У меня по щекам покатились слезы. Я замерла, не зная, что делать. Роума трясло; он прижимал жену к груди, а из горла его рвались рыдания.
– Малыш, – прошептал он, касаясь пальцами ее лица. – Малыш… пожалуйста… проснись…
Услышав мой сдавленный плач, Роум взглянул на меня. Полная беспомощность, отразившаяся на его лице, почти подкосила меня.
– Элли, – вскрикнул он, – я не могу ее потерять. Только не мою Мол… не могу… – Замолчав, он прижал жену к груди.
Глядя на лежащую без сознания подругу, я пыталась думать, привести в порядок обезумевший разум. Но мыслить трезво и ясно не получалось.
Внезапно услышав, как открылась дверца автомобиля, я повернула голову на звук. Аксель выбрался из машины. Роум, заметив движение, поднял голову. Взгляд его застыл.
Прежде, чем кузен успел хоть что-то сказать, Аксель распахнул заднюю дверцу машины и посмотрел на Роума.
– Садитесь, – велел он. – Я отвезу вас в больницу.
Роум, явно неспособный сейчас мыслить самостоятельно, рванулся вперед и очень осторожно скользнул на заднее сиденье, все время умоляя Молли очнуться.
Когда Аксель распахнул пассажирскую дверцу, я встретилась с ним взглядом. Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Выражение его лица смягчилось. Быстро вытерев слезы с моего лица подушечками больших пальцев, он проговорил:
– Садись, carina. Нужно ехать.
Бездумно кивнув, я опустилась на пассажирское сиденье и, обернувшись, увидела, как Роум целовал Молли в лоб, щеки, губы. Его лицо исказилось от мучительной боли, с губ сорвался громкий крик. Держа Молли на коленях, он принялся раскачивался взад-вперед. Он выглядел таким же беспомощным, как и я.
Через несколько мгновений Аксель уже мчался по подъездной дорожке, направляясь в больницу.
– Все… б-б-будет х-хорошо, – заикаясь, пробормотала я Роуму между рыданиями.
Он посмотрел мне в глаза.
– А что… если она умрет? Господи, Элли, вдруг я потеряю ее и ребенка… Я не могу… Не сумею жить… Я…
Потянувшись, я накрыла его ладонь своей и крепко сжала.
– С ней все будет в порядке. – Опустив взгляд, я посмотрела на выступающий живот Молли. И добавила: – С ними обоими. Обещаю.
Почувствовав, как кто-то успокаивающе погладил меня по бедру, я взглянула на Акселя, который сосредоточенно смотрел на дорогу. Мне казалось, что сердце вот-вот разорвется. Он был не из тех, кто демонстрировал чувства, но от одного лишь этого жеста, простого прикосновения в знак поддержки глаза наполнились слезами благодарности за его присутствие в моей жизни.
– Напиши Остину и Лекси, carina, – прошептал Аксель.
Я кивнула и занялась делом. Руки дрожали, как листья в бурю, когда я возилась с сенсорным экраном. Рассказывая друзьям о случившемся, мне даже удалось написать нечто связное. Мгновением позже от Лекси пришел ответ. Мы встретимся в больнице.