– Присматривай за ним, Эл. Никогда не думал, что увижу подобное, но мой брат, черт возьми, безумно тебя любит. Он не часто показывает свои чувства, но просто не может скрыть, насколько обожает тебя.
Поднявшись на цыпочки, я поцеловала Остина в щеку и прошептала:
– Siempre51.
Остин рассмеялся. Я поцеловала Леви, а потом закрыла за ними дверь. В палате остались лишь мы вдвоем.
Когда я направилась к кровати, Аксель уставился на мои ноги, а потом, ухмыльнувшись, взглянул мне в глаза.
– Мне нравятся эти чертовы туфли, – сонно проговорил он.
Я уже собиралась сесть на ближайший стул, но Аксель решительно покачал головой и похлопал рукой по кровати.
Он начал двигаться в сторону, чтобы освободить мне место. Увидев отразившуюся на его лице боль, я метнулась вперед.
– Аксель! – прошипела я, когда он страдальчески поморщился и зажал рукой рану на животе. На лбу его выступили капли пота. Он откинулся на матрас… и теперь слева от него освободилось место для меня.
– Ложись, – процедил он сквозь стиснутые зубы, но я покачала головой.
– Нет! Посмотри, как тебе больно.
– Элли, в меня стреляли. Я мог умереть. Пожалуйста, просто ложись, черт возьми… Ты мне нужна.
Я стояла, раздумывая, что делать. Но, заметив уязвимость в его взгляде, сдалась и осторожно легла рядом.
Положив голову на подушку, я потянулась и взяла его за руку. Аксель крепко стиснул мою ладонь. Подняв взгляд, я заметила, что он обеспокоенно наморщил лоб.
– Эй, – произнесла я. – Что случилось?
Аксель молчал, и я сомневалась, что добьюсь от него ответа. Но, прерывисто вздохнув, он поднял взгляд и притянув к себе мою руку, лег на нее щекой.
– Вчера, впервые в жизни, я чертовски испугался.
Сердце упало, когда я поняла, как нелегко далось ему это признание.
– Малыш… – прошептала я и другой рукой погладила его по щеке. – Это понятно. В тебя стреляли.
Аксель склонился чуть ближе и поцеловал мою ладонь.
– Я не боялся, что меня подстрелят, Элли. Я чертовски испугался, что никогда больше тебя не увижу.
У меня перехватило дыхание. Я наклонилась и поцеловала его в бледные, пораненные губы.
– Аксель, – вскрикнула я, – я тоже очень испугалась. Остин и Леви сказали мне, что выгнали тебя, и ты убежал. Я чувствовала, будто у меня вырвали душу. Я не могла поверить, что ты вот так меня бросил… даже не попрощавшись.
– Я собирался уехать, – печально произнес он. И крепче сжал мою руку. – Но хотел взять тебя с собой.
– Аксель…
– Но за мной последовал Ремо. – Аксель выдохнул через нос, словно бы мысленно заново переживая все это. – Он следил за мной несколько дней… Я знал, что не уйду от него живым. Он приехал мстить, и я думал лишь о том, что после недоразумения Остин и Леви больше не увидят меня… а ты… Я жалел, что больше никогда не взгляну в это прекрасное лицо… И не смогу прожить ту жизнь, которую невероятным образом мне подарили.
Слезы стекали по его заросшей щетиной щеке на бороду.
– Тссс… – успокаивала я. – Ты жив. Ты выжил, а Ремо мертв… Больше нет угрозы для тебя и твоих братьев… она исчезла раз и навсегда.
Аксель глубоко вздохнул, словно бы пытаясь все это осознать. Я придвинулась ближе к нему, стараясь не задеть его раны, и добавила:
– И у тебя есть я… вся целиком… Навсегда, если ты этого хочешь.
Аксель, широко раскрыв глаза, глубоко вздохнул и кивнул.
– Черт возьми, Элли, это все, чего я хочу. Ты для меня все. Ты – моя вечность.
– Ты тоже моя вечность, – ответила я. Вдруг в памяти всплыл образ моей скульптуры, и я проговорила: – Аксель… твоя новая работа… – Я замолчала, не в силах найти слова, чтобы выразить свои чувства.
– Тебе… она понравилась? – нерешительно спросил он, и на суровом лице на миг промелькнуло волнение и простодушие.
– Понравилась? – переспросила я, издав смешок. – Не могу… я просто не верю, что ты так меня видишь… твоя надежда… сбывшееся желание…
– Ты и есть моя надежда, Элли. Вся надежда, о которой я когда-либо осмеливался мечтать… la mia luce.
– Аксель, – пробормотала я.
Осторожно склонившись к его разбитым губам, я нежно прижалась к ним поцелуем. Вложив в него все, что хотела сказать, но не могла выразить словами.
Когда мы отстранились друг от друга, я улыбнулась.
– Твоя выставка произвела фурор, малыш. Вину уже предложили поехать с ней в турне. Только представь, твои работы в крупнейших мировых музеях искусств… Все на свете смогут оценить твой талант.
Аксель отвел взгляд, потом вновь посмотрел на меня. На лице его отразилась нервозность.
– Аксель? В чем дело? – спросила я. – Разве ты не счастлив? Жизнь меняется. И мечта стала явью.
– Не знаю, – произнес он, и я нахмурилась. – Мое счастье зависит…
Отстранившись, я спросила:
– От чего?
Он скривил губы и, морщась от боли, проговорил:
– От того, станешь ли ты официальным куратором тура.
Я моргнула, а потом еще раз, а после на моих губах расплылась широкая восторженная улыбка.
– Аксель, ты просишь меня отправиться с тобой в кругосветное путешествие?
Аксель ухмыльнулся мне в своей обычной удивительной манере, как умел лишь он, и пояснил:
– Я, черт возьми, никуда без тебя не поеду, carina. Я знаю, чего хочу… и это ты. Лишь тебе одной удалось меня заполучить. Черт, малыш, ты и правда завоевала меня всеми возможными способами.
Чувствуя, что могу умереть от счастья, я наклонила голову и спросила:
– Lo giuri?
Он рассмеялся в ответ и кивнул.
– Клянусь, черт возьми, всем своим существом.
– И где мы будем жить? – спросила я, разговор начинал казаться все менее нереальным.
– Где хочешь, но…
– Но что?
– Но мне бы хотелось остаться здесь, в Сиэтле, рядом с братьями. Как ни странно, но я начинаю привыкать к серым облакам и дождю.
Я с облегчением расслабилась.
– Хорошо, потому что я бы тоже осталась здесь. Когда через несколько месяцев у Моллс родится мой племянник или племянница, мне хочется быть рядом.
– Но ты будешь жить со мной, – твердо произнес Аксель.
Меня окутало теплом, и я кивнула.
– Конечно. Te amo, – проговорила я, полностью удовлетворенная, и свернулась в объятиях Акселя.
Я услышала, как он мирно вздохнул и прошептал в ответ:
– Ti amo, carina. У тебя есть вся моя любовь.
Я закрыла глаза, ощущая себя в безопасности рядом с мужчиной, чья душа навсегда слилась с моей, и послала мысленную молитву маме Акселя…
«Теперь он со мной, Кьяра. Ваш потерянный сын нашелся. И вы, наконец-то, можете покоиться с миром».
____________________________________
51 - Всегда (исп.).
Эпилог. Аксель
Сиэтл, штат Вашингтон
Три года спустя…
– Все в порядке, carina, ты справишься.
– Я так устала, – прошептала Элли; ее прекрасное загорелое лицо теперь казалось бледным. Она совсем выбилась из сил.
Я коснулся рукой ее щеки.
– Еще чуть-чуть, малыш. Немного поднатужься, и она будет здесь.
В испанских глазах Элли сверкнула любовь. Она кивнула. Доктор взглянул на мою жену.
– Так и есть, Элли. Еще одно усилие, и ты увидишь свою дочь.
Я взял ее за руку, и Элли крепко стиснула мне пальцы, тужась изо всех сил. Сердце билось так быстро, что я думал, оно вырвется из груди. Элли судорожно вздохнула, и слуха коснулся самый удивительный звук на свете. Пронзительный детский плач.
Когда я увидел, как доктор подхватил на руки крошечного младенца, то ощутил, что меня не держат ноги. Медсестры вытерли малышку дочиста, а потом положили ее на голую грудь Элли.
Жена смотрела на нашу новорожденную дочь, на голове которой уже виднелись черные, как смоль, волосы, и по лицу ее текли слезы. Когда я подошел к изголовью кровати, глядя на своих прекрасных девочек, на меня с огромной силой нахлынуло ошеломляющее ощущение дома, которое я не смог бы описать словами.
Элли взглянула на меня, лицо ее сияло, а на губах расплылась недоверчивая улыбка.
– Аксель… У нас есть дочь, – произнесла она хриплым от усталости голосом.
Не в силах говорить, я наклонился и поцеловал ее в голову, затем нервно прижался губами к щечке дочери. Когда я отстранился, малышка заворочалась в объятиях Элли и, открыв глазки, уставилась прямо на меня… Я поймал взгляд ее темно-карих глаз… и едва устоял на ногах.
Судорожно вздохнув, я не сводил с нее взгляда, и меня пронзил внезапный страх. А достоин ли я, черт возьми, стать ее папой? Заслужил ли я что-то настолько хорошее?
– Она будет обожать тебя, Акс, – поймав мой взгляд, заверила Элли, немедленно остановив поток ворвавшихся в разум пагубных мыслей. – Так же, как и я.
Проглотив комок в горле, я заставил себя расслабиться и сел на кровать. И сжал в объятиях две причины своего существования.
– Ti amo, carina. Sempre, – отрывисто проговорил я и, повернув голову Элли, поцеловал ее в губы.
– Я тоже люблю тебя, querido, – прошептала она в ответ и провела пальцем по красному личику нашей спящей дочери. – Ей нужно имя, – тихо произнесла Элли, но я промолчал.
Я хотел назвать ее лишь одним именем. Отдать дань уважения и удостоить свою дочь этой чести.
Мы просидели так целый час, а потом Элли сжала мне руку.
– Тебе лучше пойти и рассказать всем хорошие новости. Иначе мама с папой скоро полезут на стену.
В голове промелькнул образ матери-испанки Элли, разносившей больничное крыло, требуя впустить ее сюда, и я ухмыльнулся.
– Хорошо, малыш, – проговорил я и, в последний раз поцеловав жену и дочь, направился из палаты в комнату ожидания, где собралась вся наша семья.
Когда я открыл дверь, мама Элли мгновенно вскочила на ноги и бросилась ко мне.
– Аксель, – облегченно проговорила она с сильным испанским акцентом. – Как мои девочки?
Ее красивое лицо весьма напоминало лицо Элли, лишь выглядело более зрело. В ее карих глазах я видел опасение и тревогу.