Леви только покачал головой и улыбнулся, а потом откинулся назад и посмотрел на небо.
Остин указал на три звезды, выстроившихся в ряд.
– Эти три звезды называются Поясом Ориона. Они стоят все в ряд, поэтому созвездие легко опознать. Видите?
Я слушал, как Остин рассказывал про одно созвездие за другим. Данте и Кьяра теперь тоже приобщились к традиции Карилло. И по мере того, как шли минуты, меня все сильнее охватывало чувство покоя и умиротворения.
Мы все преодолели.
И сейчас втроем смотрели на звезды, как и много лет назад.
Мы были мальчиками Карилло. Тремя братьями, рожденными в хаосе и боли. Пережившими трагедию и потерю. Связанными узами крови и нерушимой, безоговорочной любовью, до самого конца.
И я не сомневался, что там, в небесах, мама-ангел с улыбкой на лице и гордостью в сердце наблюдала за своими сыновьями.
___________________________________________
53 - Очень хорошо! (ит.).
Конец
Бонусная глава. Аксель
Музей Гуггенхайма
Нью-Йорк
Пятнадцать лет спустя…
Для меня это никогда не становилось легче.
Стоя за кулисами своей выставки, я слышал сотни голосов по ту сторону стены, и сердце бешено колотилось в груди.
Сейчас там находился директор музея, произнося перед толпой вступительную речь, чтобы представить мою экспозицию. Хотя я занимался этим уже много лет, но по-прежнему нервничал в вечер открытия, опасаясь того, как будет воспринята выставка. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул.
В этот момент спины коснулась знакомая рука, и пространство вокруг меня заполнилось ароматом жасмина. Я тут же ощутил, как спало напряжение в плечах, и облегченно выдохнул.
– Элли, – прошептал я.
Когда я открыл глаза, то увидел стоявшую перед собой прекрасную жену. Сегодня она надела облегающее красное платье, ее длинные волосы спадали на плечи.
Она коснулась ладонями моего лица.
– Дыши, querido. Людям нравится. Большинство из них ослепли от слез и даже не в силах говорить.
Обняв Элли за талию, я притянул ее к своей груди и прижался губами к ее губам. Она растаяла в моих объятиях, запустив пальцы в мои длинные волосы.
Отстранившись, она поймала мой взгляд, и в темных глазах ее сверкнули слезы.
– Я так горжусь тобой, – прошептала она и нежно прижалась лбом к моему лбу. – Постоянная выставка в музее Гуггенхайма. Аксель, об этом мечтает каждый современный творец. Нет большей чести.
Я кивнул и глубоко вздохнул.
– Знаю. – Я указал подбородком в сторону галереи. – Там много народу? Им удалось собрать желаемое количество гостей?
– Битком, – взволнованно ответила Элли.
В этот момент позади нас открылась дверь. Я обернулся и увидел, как в мое укрытие вошли две прекрасные дочери. Улыбаясь до ушей, они бросились ко мне, чуть не повалив на пол.
Я обнял их, не в силах удержаться от смеха. Когда я поднял взгляд, то заметил, что за нами наблюдала Элли со слабой улыбкой на лице. Спустя столько лет она все еще оставалась самой большой моей поклонницей… и меня окружала собственная маленькая семья… Они были для меня всем… светом, миром, воплощенною в жизнь надеждой.
В последний раз сжав меня в объятиях, Кьяра, моя пятнадцатилетняя дочь, отстранилась; младшая Виолетта последовала ее примеру. В свои двенадцать она все повторяла за старшей сестрой. Похоже, это была характерная черта Карилло.
– Папа, – затаив дыхание, проговорила Кьяра, ее темные глаза блестели. – Это прекрасно. Люди просто сходят с ума по скульптурам… – Лицо ее вспыхнуло, а по щекам покатились слезы. – По твоим скульптурам, папа, – гордо добавила она.
Ощутив, как при виде ее эмоций у меня сжалось горло, я поднял руки и вытер ей щеки подушечками больших пальцев.
Услышав шмыганье справа, я взглянул на Виолетту, по примеру старшей сестры тоже проливавшую слезы.
Наклонившись, я проговорил:
– Эй, и ты туда же, mia cara. Что все это значит? – Голос сорвался; при виде реакции дочерей у меня сжалось горло.
Виолетта, точная копия своей матери, взглянула на меня и поджала губы, на щеках ее появились ямочки. Она пыталась привести в порядок дыхание.
– Просто мы так гордимся тобой, папа. Все эти люди… они здесь ради тебя. Мама рассказала нам, каким особенным они тебя считают. А ты наш папа… и я чувствую себя очень гордой, – сумела проговорить она, полностью разрушая всякую надежду, что мне удастся сдержаться.
Я почувствовал, как глаза затуманила влага. Обняв дочерей, я притянул их к себе, и по щекам потекли слезы.
– Grazie, – хрипло пробормотал я. – А я горд быть вашим папой.
Я тут же ощутил, как Элли подошла ближе.
Я поднял глаза. Жена смотрела на нас с девочками полным обожания взглядом. Но я лишь покачал головой.
– Не могу видеть их слез, carina. Это разбивает мне сердце.
Элли улыбнулась, и я, отстранившись, взглянул на дочерей.
Они не сводили с меня огромных глаз.
– Вы ведь знаете, что все это ваша заслуга, правда? Именно вы вдохновляете меня. И ваша мама. Все, что я делаю, – только для вас.
Кивнув в ответ на мои слова, девочки вытерли щеки.
– Ti voglio bene54, – проговорил я, целуя их по очереди в макушку.
– Ti voglio bene, папа, – ответили они в унисон.
И сердце мое еще немного растаяло.
Элли наклонилась и поцеловала Кьяру в темноволосую головку, а затем и Виолетту. Обняв их за плечи, она взглянула на меня испанскими глазами.
– Ты достаточно услышал? Готов идти? – спросила она, зная, что слушать реакцию толпы в вечер открытия выставки, прячась за стеной галереи, стало для меня уже традицией.
Если я оставался внутри больше, чем на полчаса, меня начинала терзать нервная дрожь. К тому же я до сих пор не испытывал ни малейшего желания разглашать миру искусства, кто я такой. Мне нравилось, что даже спустя столько лет удалось сохранить свою анонимность.
Стремясь убраться из музея, подальше от всего этого безумия, я кивнул. Вновь взглянув на Элли, я спросил:
– А наши друзья ушли?
– Минут десять назад. Я устроила им личную экскурсию еще до открытия выставки, пока не было толпы, – сообщила Элли.
Я опустил взгляд в пол и ощутил, как по телу прокатилась нервная дрожь.
– И что они сказали? – посмотрев на жену, спросил я.
Элли склонила голову набок. И на лице ее, как и всегда, когда ей требовалось меня успокоить, появилось чертовски очаровательное выражение.
– Они в восторге, querido. Твои братья… как всегда, поражались твоему таланту. – Я прикрыл веки, и Элли добавила: – Они так гордятся тобой.
Распахнув глаза, я с облегчением выдохнул и протянул руку. Элли вложила в нее свою ладонь. Кьяра встала рядом с Элли, а Виолетта подошла ко мне и обняла за талию.
И я на миг замер. Просто чтобы выровнять дыхание.
Стоя здесь, вместе с женой и прекрасными дочерьми, я слышал доносившиеся из-за стены восхищенные голоса гостей, потрясенных моими работами, и гордился собой. Я поверить не мог, что это моя жизнь. Рядом со мной находилась женщина, незаслуженно сильно любившая меня. Думаю, и до конца жизни я не смогу найти этому объяснение. И у меня были две дочери, просто обожавшие меня… Прекрасные, чистые, счастливые девочки, которых я безумно любил в ответ.
Я ощутил, как кто-то стиснул мне талию, и посмотрел вниз. И заметил беспокойство на загорелом личике Виолетты.
– Ты в порядке, папа?
Прочистив горло, я кивнул.
– Просто отлично, mia cara. Лучше не бывает.
_________________________________
54 - Я люблю тебя (ит.).
* * *
– Ты забронировала весь зал? – спросил я Элли, когда мы вошли в пустой нью-йоркский ресторан.
Элли пожала плечами.
– Ты не любишь толпы, а все прилетели сюда на выставку. Я хотела устроить нечто особенное. Поэтому заказала весь зал.
Глядя на жену, я лишь покачал головой и взял ее протянутую руку. Кьяра и Виолетта вошли в ресторан первыми. Мы с Элли быстро последовали за ними.
Это оказался традиционный итальянский ресторан, оформленный в деревенском стиле. И стоило нам оказаться внутри, как собравшиеся там друзья и родные прекратили разговоры и повернулись к нам. Когда Элли махнула руками, они поднялись со стульев и начали хлопать.
Все до единого…
Я застыл на месте.
Кэсси, заметив, что я не очень хорошо справляюсь с их поздравлениями, выскользнула из-за стола.
– Ну, если ты не собираешься двигаться, я, черт возьми, сама к тебе подойду!
Кэсс рванулась вперед. И, не успел я опомниться, как она обвила руками мне шею.
– Ну ты и дал жару, милый! – воскликнула она и поцеловала меня в щеку.
Джей-Ди тоже от нее не отставал. Вместе с пятью детьми… Их мальчики выстроились в очередь, чтобы поздравить меня с выставкой.
За ними последовали Молли и Роум Принс. Молли крепко сжала меня в объятиях, Роум протянул руку.
– Ты создал чертовски классную выставку, – проговорил он, и мы пожали друг другу руки. Вдруг совершенно неожиданно Роум прижал меня к груди и дважды хлопнул по спине. – Ты хорошо потрудился, Акс. Чертовски здорово.
Он тут же отступил назад, и ко мне подошли их четверо детей, чтобы обнять и поцеловать. Я стоял, совершенно сбитый с толку. Роум и я? Пусть у нас наладились отношения, но мы так и не стали близки. Я смотрел ему вслед… а он вдруг оглянулся через плечо и гордо кивнул.
Я понятия не имел, как на все это реагировать.
Почувствовав, что кто-то взял меня за руку, я перевел взгляд в сторону и увидел Леви с женой, Элси. Каждый из них держал за руку одного из пятилетних близнецов: мальчика Джексона и девочку Пенелопу. Покачав головой, Леви, первоклассный ресивер «Сихокс», так крепко сжал меня в объятиях, что я перестал дышать. Отстранившись, я заметил, как он тяжело сглотнул, пытаясь что-то сказать сквозь сдавивший горло ком.