Остальная сумма в размере около $2,5 миллиона была завещана университетской ветеринарной больнице в городе Дэвис, штат Калифорния.
Почему именно ветеринарная больница?
Да потому, что, кто бы ни обращался к отцу за финансовой помощью, он всегда отказывал и говорил, что «он лучше отдаст все деньги собакам».
Вот потому ветеринарная больница.
Он все отдал собакам.
27 октября 2012 года в возрасте семидесяти семи лет умерла моя мать. Адвокаты, распоряжавшиеся имуществом отца, хотели использовать условия завещания и похоронить ее рядом с Чарльзом, который хотел контролировать ее, даже поправ сами законы жизни. Я и моя сестра Тереза были против. Я не любил мать, но если уж возникла возможность не выполнить последнюю волю отца, то я готов был к войне. Битва продолжалась несколько недель, за которые тело матери несколько раз переезжало из одного морга в другой. В определенный момент мы даже всерьез обсуждали, можно ли его будет как-то выкрасть.
В конце концов один из адвокатов спросил меня о том, на каких условиях я соглашусь похоронить мать рядом с Чарльзом. Я ответил, что соглашусь только в одном случае: если на могильном камне матери будет выгравирована стрела, указывающая на его могильный камень, а под ней должна быть размещена надпись: «Я лежу рядом с тупицей».
Моей сестре все же удалось получить тело матери, и оно было кремировано.
Мы увиделись с Терезой где-то через год, спустя тридцать лет после нашей последней встречи, в лобби отеля Harbor Marriott в Сан-Диего. Кто-то может подумать, что после стольких лет разлуки нам было чем поделиться друг с другом, но это далеко не так. Мы целый час проговорили ни о чем, словно гости на многочисленной вечеринке, которые видятся в первый и последний раз. Нас объединяло только то, что мы родились в одной семье, и больше ничего общего между нами не было. Мы оказались незнакомцами, которых обстоятельства свели вместе. Но Тереза выглядела довольной и счастливой, а это было главным.
Вскоре после встречи с Терезой я получил шесть объемистых коробок из Лас-Вегаса от адвоката, который занимался вопросами, связанными с физической собственностью Чарльза. Там был компьютер, папки с бумагами, переписка с банками на Каймановых островах, сувениры, тот самый опус, который я печатал со слов отца, и письма, которые Чарльз посылал правительствам США и Германии, когда пытался получить репарации за то, что ему пришлось стать свидетелем ужасных событий во время Второй мировой войны. До самого конца своей жизни этот убийца пытался не только играть роль ни в чем не повинной жертвы, но и получить с этого выгоду.
Гораздо более важным было то, чего не было в коробках: ни рождественских открыток, ни писем от любящих родственников, ни фотографий Эвелин, моих или моих сестер.
Там были только письма с угрозами судебного преследования всех, кто посмел ему перейти в чем-то дорогу, деловая переписка, сертификаты технического соответствия оборудования и фотографии фабрики в Чула-Висте. В его компьютере не было ни одного документа без злости к кому-либо или чему-либо. Все бумаги говорили о том, что это злой, жестокосердный человек, целью которого было как можно больше навредить другим людям.
Мне не хотелось копаться во всех этих папках и вещах, но я надеялся раскопать еще парочку семейных секретов или найти информацию, которая помогла бы его напрямую связать с событиями в Вишнево. Я тщательно исследовал содержимое каждой коробки, пока не добрался до последней. Это был плоский контейнер, которые обычно используют для перевозки картин в рамах. Он никак не хотел открываться, тогда я позвал свою ассистентку, Стефани Уолтерс, она ухватилась за один край, а за другой ухватился я и потянул изо всех сил.
Рама выскочила из контейнера, а я не удержался и повалился на пол. Уже сидя на полу, я уставился на все фашистские регалии, которые имел счастье видеть каждый день во времена моего детства. Здесь же были и фотографии. Среди них была одна, которую мне не приходилось видеть раньше. На ней были запечатлены солдаты с железнодорожной станции, на которой они тогда жили. Подпись гласила kameraden, что значит «друзья и боевые товарищи».
Я рассматривал фотографии и вдруг понял, что кое в чем ошибался, и довольно серьезно. У отца были снимки его семьи. Но членами этой семьи были не мы с матерью и сестрами, а эсэсовцы и немецкие солдаты, которые дали ему возможность проявлять жестокость без всякой на то причины и убивать без последствий.
В тот день я понял, что передо мной стоит еще одна задача. Да, отец был мертв, но он был недостаточно мертв.
Еще мальчишкой я просмотрел все фильмы ужасов студии Universal Pictures: «Франкенштейн», «Дракула», «Человек-волк», последний как никакой другой напоминал мне об отце. При свете дня Человек-волк выглядел респектабельным бизнесменом и отцом, а ночью превращался в монстра. В «Человеке-волке» весь мир узнал, кем был Лоуренс Талбот на самом деле только после того, как его волчью шкуру проткнули серебром. Только тогда всплыла правда.
У ОТЦА БЫЛИ СНИМКИ ЕГО СЕМЬИ. НО ЧЛЕНАМИ ЭТОЙ СЕМЬИ БЫЛИ НЕ МЫ С МАТЕРЬЮ И СЕСТРАМИ, А ЭСЭСОВЦЫ И НЕМЕЦКИЕ СОЛДАТЫ, КОТОРЫЕ ДАЛИ ЕМУ ВОЗМОЖНОСТЬ ПРОЯВЛЯТЬ ЖЕСТОКОСТЬ БЕЗ ВСЯКОЙ НА ТО ПРИЧИНЫ И УБИВАТЬ БЕЗ ПОСЛЕДСТВИЙ.
Помню, как в момент одного из наиболее жестоких избиений матери я схватил ружье и был готов застрелить монстра, но вот только патронов нигде не было. Теперь же, спустя десятки лет, я знал, что могу убить это чудовище и выставить его истинное лицо напоказ всему миру. Но для этого понадобится пуля особого рода. Серебряная пуля для монстра пьяных ночей, монстра крови, ненависти и жестокости, монстра, который издевался надо мной, моими сестрами и матерью и множеством других людей, который творил такое, что я и представить себе не мог в самом страшном ночном кошмаре.
Я понял, какая серебряная пуля была мне нужна.
Прямо сейчас вы держите ее в своих руках.
Глава 34Selah
Короткая пауза перед последней частью, глубокий вдох перед прыжком.
Selah.
Я уже писал об этом ранее.
Удивительно, насколько правда может сделать нашу жизнь лучше.
Я хотел показать, что те, кто любит нас, могут выдержать тяжесть всех наших секретов и тайн и принять нас такими, какие мы есть.
«Не волнуйся, я унесу этот секрет с собой в могилу».
Я родился в семье, которая была полна секретов, но это не значит, что о них никто и никогда не узнает.
За некоторые из тайн приходится очень дорого расплачиваться.
Когда к нам в «Вавилон-5» пришел Джефф Конауэй, мы знали о его прошлом пристрастии к наркотикам, которое он всячески отрицал в свое время. И только когда из-за этого его выгнали со съемок «Такси», Джефф публично признался в своей проблеме и начал бороться с зависимостью. Но к тому моменту, когда появился в дверях нашей студии, он был серьезным, уверенным, с ясным взглядом человеком. Он был самим собой.
В начале пятого сезона некоторые из нас стали замечать, что с ним творится что-то неладное. Джефф выглядел заторможенным и не мог сосредоточиться, он стал путать реплики, хотя раньше у него такой проблемы не было. Слухи с площадки дошли и до моего кабинета: «Мы думаем, что он снова принялся за старое».
Я стал навещать Джеффа в его трейлере, когда он был свободен от съемок. Все в порядке? Как идут дела? Мы беспокоимся о тебе[97].
Всякий раз Джефф рассеивал мои сомнения: «Я в порядке, Джо, просто устал… Мало сплю, работаю над своей музыкой по ночам, да и вообще, в моей жизни сейчас много чего происходит, все нормально… Нет, все просто отлично».
Это было совсем не так.
Мы добрались до сотого эпизода, знаменательного события для любого сериала, и мы все, и актеры, и съемочная группа, собрались, чтобы сделать коллективную фотографию на память. Но в кадре кого-то не хватало.
В то время как все были на площадке, Джефф валялся в своем трейлере: он накачался наркотиками так, что просто не смог выйти. Посланные с предложением помощи ассистенты были изгнаны с криками и руганью, а сам Джефф заперся внутри. Мы ждали так долго, как только могли, а потом сфотографировались.
Через несколько часов Джефф вылез из трейлера, он был зол и расстроен. Нам он сказал, что прилег поспать и никто даже не попытался разбудить его.
– Зайди-ка ко мне в кабинет, – сказал я и прикрыл дверь.
Мне пришлось объяснить ему, что нечего считать всех вокруг дураками. Он должен признаться, что снова вернулся к своим старым привычкам и ему необходимо лечиться.
Сначала Джефф все отрицал, но в конце концов рассказал правду.
– Я не могу вернуться в клинику, это получит огласку, и для меня все на этом закончится, конец карьере.
В нашем бизнесе оступиться можно только раз, второго раза никто уже не простит.
Я не согласился с ним, о чем ему и сказал, но Джефф так и не сделал правильных выводов.
После съемок «Вавилона-5» движение Джеффа вниз по наклонной только ускорилось. Он брался за эпизодические роли, играл в короткометражных фильмах, в реалити-шоу на телевидении, то есть там, где не требовалось запоминать много текста. К тому времени я уже потерял с ним контакт и думал, что он избегает меня после того важного для нас разговора. Члены нашей команды убеждали его в необходимости бороться и лечиться, но Джефф никого не слушал. Он утверждал, что справится сам и ему не нужна никакая помощь, и никому знать не надо о том, что с ним происходит.
Если бы Джефф согласился и начал лечение, то, даже учитывая риск огласки, еще смог бы избежать грядущей катастрофы. Его стремление держать все в тайне закончилось тем, что весь мир узнал о его проблеме во время съемок реалити-шоу «Фитнес-клуб знаменитостей».
Джефф потерял контроль, в полусознании и едва передвигающийся, он снял обувь и футболку и обрушился с проклятиями и угрозами на всех актеров, которые были на площадке.