– Как его звать? – спросила она.
– Джозеф, – ответил я.
Она показала фотографию другой библиотекарше.
Та тоже не узнала и, не глядя на меня, спросила:
– А что он делает в Брансуике?
– Ищет свою дочь, – сказал я.
Она поднесла фотографию поближе.
– Свою дочь? – переспросила она.
– Ее зовут Юпитер, – добавил я.
Библиотекарша вздрогнула.
– Что ты сказал?
– Ее зовут Юпитер.
Она снова посмотрела на фотографию.
– Это – отец Юпитер?
Помните, я говорил о том, как сердце останавливается?
– Джозеф Брук, – прошептал я.
– Он сам еще совсем мальчишка.
– Ему четырнадцать.
– Вот именно, – она вернула мне фотографию.
– Вы знаете ее, – сказал я, – знаете, где она.
– Думаю, нам надо бы кое-куда позвонить.
– Он хочет только увидеть ее. Вот и все. Джозеф просто хочет увидеть свою дочь.
– А кто ты, собственно, такой?
– Я его защищаю. Неужели вы не разрешите ему увидеть свою дочь?
– Ты даже не знаешь, где он сейчас.
– Ну когда узнаю, он сможет ее увидеть?
Библиотекарша посмотрела на меня.
– Послушай, Парень-который-защищает-отца-Юпитер, скорее всего, я не смогу… Ему от этого станет только хуже, и я не уверена, что это будет хорошо для нее.
– Ей всего-то месяцев пять, – сказал я.
– Они не будут вместе, – продолжила библиотекарша. – Джозеф Брук должен это понять. Он учится в старшей школе. Он не может ее обеспечивать.
– Он учится в средней школе.
– Тем более.
– Он может ее любить.
Библиотекарша посмотрела на меня, и мне показалось, что она вот-вот расплачется – совсем как преподобный Баллу.
Может быть, она подумала, что это я вот-вот заплачу.
Может быть.
– Да, он может любить ее, – сказала она. – Может. Но нельзя любить ее только для себя. Он должен любить ее ради нее самой. Позволить ей жить той жизнью, которая предстоит ей в новой семье.
– Он только хочет увидеть…
– Я понимаю, правда понимаю.
– Вы ее опекун, – догадался я, – ведь так?
Библиотекарша промолчала.
– Передай Джозефу, что с Юпитер все в порядке, – попросила она. – Передай, что она растет, счастлива и у нее будет новая семья. Что ей нужна семья, что он и его отец должны отпустить ее.
Я стоял и гадал, что бы сделал Джозеф, окажись он на моем месте.
– Я, кажется, прошу тебя о слишком многом, – вздохнула библиотекарша.
Я кивнул.
Вообще-то, было понятно, что как только я это все выдам Джозефу – он сломает мне нос.
– Позаботьтесь о ней, – сказал я. Снова кивнул и повернулся, чтобы уйти. Что еще мне оставалось делать?
– Парень-который-защищает-отца-Юпитер, – позвала она.
Я обернулся.
– Передай ему еще, что она красивая. Скажи ему, что я обещаю ее беречь. Обещаю, что она найдет семью, где ее тоже будут любить.
– А вы расскажете Юпитер о Джозефе? – попросил я. – Как он пытался ее найти.
– Расскажу.
– Он очень старался. Ладно?
– Расскажу.
– И он любит ее. И всегда будет любить, даже если они и не встретятся.
– И это я ей тоже расскажу.
Я направился к выходу. Еще немного, и я бы заревел.
Не хватало еще разреветься в публичной библиотеке Брансуика.
И тут зазвонил телефон.
Я обернулся.
Библиотекарша достала телефон из сумки.
С минуту она слушала. И посматривала на меня.
– Понятно, – сказала она. – Какой он? Опиши.
И через минуту:
– Я знаю, кто это. Отец Юпитер. Нет, правда. Это отец Юпитер. Лучше вызвать. Сейчас вернусь.
Она убрала телефон обратно в сумку.
– Это ведь не какой-то план, правда?
– План?
– Ты приходишь ко мне на работу, а он – ко мне домой. Вы так это планировали?
– Джозеф у вас дома?
– Мой муж говорит, что он с полудня ходит перед домом туда-сюда. Если это план, то он просто вас обоих…
– Никакой это не план. Ну, идемте же!
Она посмотрела на меня:
– Идемте? Ты-то здесь при чем? Я ухожу. А тебе лучше вернуться к себе домой.
Я скрестил руки на груди.
– А, точно, ты тот парень, который его защищает.
– Да, – сказал я. – Защищаю.
Библиотекарша вздохнула, потом еще раз, посмотрела на свою коллегу – та пожала плечами, – снова вздохнула…
– Ладно, – решилась она. – Не стану я обращать внимание на свою интуицию и возьму тебя с собой. При условии, что ты…
– Давайте об условиях уже в машине, а? – предложил я.
Она рассмеялась, потом кивнула.
– Тогда поехали, – сказала она. – Ты не против, если я поведу?
– Мне двенадцать, – сказал я.
– Никогда бы не подумала!
И мы вышли из библиотеки на холод.
У НЕЕ БЫЛ миллион условий.
Я должен оставаться в машине.
Мой ремень безопасности должен быть пристегнут, даже когда машина будет стоять.
Я не должен вмешиваться.
Я не должен ожидать встречи с Юпитер.
Я действительно не должен вмешиваться.
После того как мы найдем Джозефа, я должен немедленно найти своих родителей.
Я точно понял, что не должен вмешиваться?
Мы выехали со стоянки у библиотеки, объехали памятник Джошуа Лоуренсу Чемберлену (выглядел он довольно замерзшим) и проехали мимо Боудин-колледжа. Потом свернули направо на улицу, на которой было полно машин, и тащились по ней целую вечность. Я заерзал, и библиотекарша спросила:
– Тебе надо в туалет?
Но я просто продолжал высматривать в окно Джозефа.
Наконец я его увидел. Джозеф стоял перед небольшим кирпичным домом с палисадником, который летом, наверное, был довольно милым, а сейчас выглядел голым. Джозеф стоял скрестив руки на груди, с таким видом, будто не сойдет с этого места до конца света.
Вероятно, так бы он и сделал.
Мы свернули на дорожку у дома.
– Оставайся здесь, – сказала библиотекарша.
Джозеф сначала увидел меня, а потом уже – как она выходит из машины.
И вытянул руки по швам.
Смотрел.
Библиотекарша подошла, встала перед Джозефом, протянула руку, чтобы дотронуться до него, но Джозеф отшатнулся.
Она опустила руку и что-то сказала.
Он кивнул.
Она показала назад на машину, на меня.
Он покачал головой.
Она вздохнула.
Что-то еще сказала.
Джозеф снова покачал головой.
В этот момент подъехала полицейская машина. Два амбала выбрались из машины и направились вразвалочку, такой полицейской походочкой, к библиотекарше и Джозефу. Они встали рядом с Джозефом, и он немного попятился, чтобы полицейские не оказались у него за спиной. Полицейские начали о чем-то спрашивать библиотекаршу. Она в ответ кивала.
Она снова что-то сказала Джозефу.
Джозеф тоже кивнул, и тогда один из здоровенных полицейских положил руку ему на плечо.
Джозеф сбросил ее, что не понравилось большому полицейскому. Полицейский встал вплотную. Джозеф сделал шаг назад, и я понял, что он собирается делать.
Думаю, библиотекарша тоже.
Она остановила полицейского жестом и сказала что-то еще. Все трое посмотрели на нее. Она сказала еще что-то и быстро ушла в дом.
Джозеф так пристально наблюдал за ней, что даже не заметил, как другой полицейский обошел его сзади.
Потом библиотекарша выбежала, в руке у нее была фотография.
Библиотекарша протянула снимок Джозефу, он стал его разглядывать. Он не сводил с фотографии глаз. Библиотекарша положила руку Джозефу на плечо – он не вздрогнул, продолжая смотреть на фотографию, – и повела его к своей машине. Она обернулась к полицейским, и те остались стоять на месте. Подведя Джозефа к задней двери, библиотекарша открыла ее и сказала:
– Садись.
Джозеф оглянулся на полицейских.
– Пожалуйста, Джозеф, это лучшее, что мы можем сейчас сделать…
Я тоже посмотрел на двух полицейских. Они все еще следили за нами.
– Джозеф, – позвал я.
Он посмотрел на меня.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Ищу тебя.
Джозеф улыбнулся. Правда. Улыбнулся. В восьмой раз. По-настоящему, без всяких «типа того».
Джозеф сел в машину и наклонился ко мне.
– Посмотри! – сказал он и показал мне фотографию Юпитер.
БИБЛИОТЕКАРША отвезла нас обратно на Мейн-стрит, где стояли мои родители и ждали нас. Когда мы вышли и мама увидела Джозефа, она бросилась к нему. Непонятно было, собирается ли она обнять его или поколотить.
Наверное, мама и сама не знала.
В конце концов она обняла его. И отец тоже.
Даже библиотекарша обняла Джозефа.
– Вы так похожи, – улыбнулась она. – Юпитер такая же упрямая.
Джозеф слушал. Он впитывал в себя каждое слово о Юпитер, чтобы запомнить и сохранить его в своем сердце.
– Мы хорошо о ней позаботимся, – сказала библиотекарша.
– Я же ее отец.
– Я буду рассказывать ей о тебе и буду тебе писать. Обещаю.
– Передайте ей, что я… – Джозеф не договорил. Его рот начал кривиться.
– Обязательно, – сказала библиотекарша.
По дороге домой Джозеф почти не разговаривал.
Мы остановились в закусочной, чтобы его покормить. Ведь он почти два дня голодал, только позавтракал с пастором Гринлифом и доел баптистские картофельные чипсы. Съел он столько, что отец дважды заглядывал в бумажник, проверяя, хватит ли денег.
Мы успели вернуться домой к вечерней дойке. Рози увидела Джозефа и радостно замычала.
А потом он заглотил ужин так, будто мы даже не заходили в закусочную.
ВЕЧЕРОМ ДЖОЗЕФ стоял у окна в холодной темноте. Он держал фотографию Юпитер, смотрел на нее, потом на небо, потом снова на фотографию. Я уже почти засыпал, когда он спросил:
– Ну что, Джеки, ты все еще меня защищаешь?
– Ага. И я – Джек.
– Да. – Затем он поднял глаза на Юпитер. – Спасибо.
Не знаю, ложился ли он спать в ту ночь.
восемь
ЗА СЛЕДУЮЩИЕ ПАРУ ДНЕЙ Джозефу было много всего сказано. Миссис Страуд говорила о правилах и нарушениях, о зрелости и понимании границ, и «о чем ты вообще думал», и «разве тебе не понятно» и так далее.