— Вот-вот, Иван Сергеевич также говорил! У него, вообще, была чрезвычайно странная судьба. Он сын эмигрантов и поначалу жил в Харбине. Затем уже после войны перебрался в Союз, был осужден, затем реабилитирован. Работал сначала в столице, но там не ужился, приехал к нам. Травы, говорил, у нас на Алтае какие-то особенные.
— Понятно, — Маслов задумался, но не сказал вслух о том, что скорей всего светила столичной медицины приняли в штыки такие неординарные для этого времени методы лечения. Наверняка тот док знал больше, чем они все вместе взятые. Затем он заметил недоуменный взгляд Варвары и пояснил. — Как бы тебе это проще сказать. Принципы китайской медицины совсем иные, потому для многих непонятные.
— Я знаю. Иван Сергеевич мне кое-что успел разъяснить и предупредил, чтобы я лишнего не говорила.
— Это правильно. Люди существа косные и необычное обыкновенно принимают в штыки.
— Как интересно ты рассуждаешь! — девушка буквально засияла. В свете зажёгшихся фонарей её глаза ярко блестели, а лицо стало каким-то загадочным. Маслов не удержался и прижал Варвару к себе. Она мягко отстранилась. — Не надо, не сейчас, пожалуйста.
Затем они сели в полупустой автобус. Константин кинул два медных пятака в прорезь билетного ящика и оторвал два билета. Они сидели рядом и молчали. Наговорились уже за вечер всласть. Маслов искоса разглядывал гордый профиль девушки. Таким не надо пьедесталов, они уже в душе королевы! И какая ведь Варвара оказалась умная и начитанная. Но самое главное — у неё уже есть настоящая цель в жизни, цель знаковая и благородная. Константин не сомневался, что в этот год Варя обязательно поступит в институт и продолжит изучение загадочной восточной медицины, пытаясь сопрячь её с современной наукой.
Маслов мучительно размышлял о том, как помочь девушке. Затем его как громом поразило. Наверняка кто-то из попаданцев принес в этот мир познания из будущего! Он уже слышал, что люди попадали сюда не только с телефонами, но и с ноутбуками. Объемы дисков двадцать первого века позволяли хранить на них поистине огромнейшую массу информации. Вот только есть ли доступ к ней? Тут без помощи его современников точно не обойтись. И если сюда попадет кто-то из специалистов, то наверняка его привлекут к научной работе. Новосибирский Академгородок как раз одно из таких мест для людей из будущего. Он сам и строился для грядущего.
— Ты чего так улыбаешься? — Варвара глядела прямо ему в глаза. В этом ощущался некий вызов — смотреть в глаза человека из другого мира.
— Как? — очнулся от внезапно нахлынувших размышлений Константин.
— Как будто золотой клад откопал.
— Так и есть, одно сокровище я уже нашел!
Девушка отвернулась к окну, чтобы скрыть свою счастливую улыбку. До недавних пор она совершенно не верила в любовь с первого взгляда, считала это книжной выдумкой. Ну сами посудите, как можно разглядеть в человеке так сразу своё будущее счастье? В обычной жизни люди месяцами вокруг да около ходят, но так и не могут понять друг друга. Ну а вот так…сразу…Значит, не врут книги…
Уже лежа в постели, Варвара Шуншина задумчиво рассматривала потолок со старой лепниной и твердо решила во что бы то ни стало поступить в институт. Тогда она будет рядом с Ним. Костя ведь также поступает в НГУ. Варвара была твердо уверена, что ему помогут поступить. Знакомый по прошлому году молодой преподаватель из медицинского как-то обмолвился, что у людей из будущего есть собственная квота. Также с этого года увеличили квоту для парней, отслуживших из армии. С одной стороны, это создавало проблемы для остальных абитуриентов, с другой у кого-то появился шанс прийти в любимую профессию. Всем понятно, что два года службы начисто выдувают из неокрепших мозгов полученные в школе знания.
Но все-таки странные они — эти люди из будущего. Некая, идущая изнутри свобода поведения и собственное мнение обо всем на свете. Редко кто из знакомых девушки может держаться так независимо, не бравируя и не играя не свою роль. И сколько он всего знает! Правда, Константин упомянул, что такие черты характерны и в его времени далеко не всем. Просто он еще из поколения тех советских людей, кто получил огромный багаж знаний и успел состояться в новом обществе.
Молодой человек тогда в разговоре со вздохом констатировал, что следующие поколения, как он едко выразился «Росиян», уж не обладают подобной независимостью суждений. Они отвыкли самостоятельно разыскивать информацию, анализировать её и верят новых глашатаям двадцать первого века. Как он смешно их назвал — Блогеры? Вообще, речь Константина была насыщена довольно странными словами, много в ней мелькало малопонятных английских терминов. Неужели в будущем люди забыли чистоту родного языка? Какое оно у них было странное…это Будущее. Манящее и одновременно пугающее. Но Костя сказав, что и в нем есть место любящим сердцам, настырным душам и умелым рукам. Значит, все-таки оно не такое уж страшное? Человеческая натура ведь во все времена была разносторонней?
Девушка беспокойно повернулась на узком диване. Она не могла забыть его взгляд, восхищенный и одновременно какой-то оценивающий. Он частенько посматривал на неё именно как на женщину. Не так, как остальные молодые парни. Те смотрят жарко, украдкой, Костя же неспешно и более нежно. Как будто бы уже уложил в постель и сейчас не торопясь любуется ею. Варвара все-таки не та малолетняя девчонка, много в жизни понимает по-иному, так что могла отличить одно от другого. Но это обстоятельство одновременно пугало и притягивало в ней к Константину. Ведь он вполне поживший и опытный в таких делах мужчина. Что она может дать ему? Зачем она ему? Господи, сколько же сразу мыслей в голове! Нет, надо заснуть, иначе завтра она будет не выспавшейся клушей.
Глава 8. Дела странные, иностранные. Старая площадь. Кабинет председателя Партийного контроля. 25 июня 1975 года
Михаил Сергеевич Соломенцев, прыгнув в результате неожиданных перемен на несколько ступенек вверх, сейчас стремился всегда держать руку на пульсе самых важных событий. Потому сегодня их «подпольный комитет» собрался у него в кабинете. Одном из немногих, защищенных технологиями попаданцев от любой прослушки. Присутствовал неизменный локомотив их команды Кириленко и его протеже Машеров. Михаил Сергеевич был поначалу удивлен приглашением белорусского лидера на важную встречу, посвященную чисто внешней политике. Но затем бывший Председатель Совета Министров РСФСР решил, что таким образом Андрей Павлович проверяет в какой области Машеров будет наиболее полезен стране. Что ж, молодым везде у нас дорога! Эти слова полностью подтверждал четвертый участник их рабочего совещания.
Мужчина с несколько восточной внешностью, широкой доброжелательной улыбкой и необычайно цепкими глазами. Восходящая звезда мировой политики Евгений Максимович Примаков. Сложно сказать почему именно этого человека сделали главой советского МИДа. Знаменитый разворот над Атлантикой он еще не совершил, хотя существенную пользу СССР в кресле заместителя директора института мировой экономики и международных отношений уже принес. Примаков был одним из немногих, кого одновременно принимали в арабском мире и не чурались израильтяне. Как бы там ни было, но за его кандидатуру одновременно проголосовали Брежнев и Кириленко, заручившись поддержкой Громыко, оставшимся главным консультантом молодого министра.
Тем обеспечивалась преемственность внешней политики, да и остальным «динозаврам» давали понять, что своевременная отставка — это не так страшно. Кто предварительно разговаривал с «Мистером Нет» так и осталось неизвестным. Соломенцев бы многое отдал, чтобы узнать подробности Кремлевских рокировок. Но руки у него были коротки. Очень коротки и председателю могущественного Партийного контроля это жутко не нравилось. Хотя надо было честно признаться, что всесилие ПК еще впереди. Таким его сделает будущий съезд, и тогда уже многим в партии не поздоровится. Распрощаться с партийным билетом придется миллионам. За красную корочку, дорогие товарищи, надо драться, холить и лелеять её делами и поступками. Звание коммуниста необходимо заслужить и не считать себя умнее других.
Хозяин кабинета прочистил горло и объявил:
— Генерал будет позже, так что можно начинать.
Кириленко недовольно взглянул на него. Мол, чего же ты молчал до этого? Но секретаря ЦК КПСС было не так просто раздразнить. Андрей Павлович придал лицу вид сосредоточенности и открыл папку в кожаном переплете.
— Представлять вас друг другу не надо, встреча рабочая.
Примаков также открыл свою фирменную папку, выглядел он сейчас несколько удивленным. Не так давно его стали допускать на заседания «тайного Политбюро» и многое было для молодого министра внове. Хоть его и ввели явочным порядком в Центральный комитет, но со многими его членами он был знаком и ранее. Глава советского МИДа только позволил себе один вопрос.
— Это все?
— Шелепин в командировке, Мазуров также в отъезде, товарищ Демичев работает по собственной программе. Присутствующие все уполномочены решать и планировать. Леонид Ильич в курсе.
— Ну да, — согласился Примаков. Он уже что-то слышал о необычайной эффективности работы «подпольщиков». Да и собрались здесь далеко не заурядные люди. — Тогда пробежимся по пунктам? Начнем с Америки. Президент Форд согласен встретиться на нейтральной территории.
— Отличная новость! — Кириленко в возбуждении даже потер руки. — Где будем проводить?
Примаков с хитрецой посмотрел на собеседников и в присущей ему легковесной манере внес предложение.
— В той истории закат нашей страны во многом обозначился знаковой встречей двух глав государств в столице Исландии Рейкьявике. Вот и я хочу предложить это же место. Только история сейчас повернет в другую сторону.
Кириленко и Машеров несколько десятков секунд ошарашенно смотрели на хитрого министра. Первым не выдержал Пётр Миронович. Он хлопнул ладонью по столу и заливисто захохотал, затем ему завторил и Андрей Павлович. Тот, отхохотавшись и смахнув слезу, в свою очередь, спросил: