— Американцы не обидятся?
— Думаю, даже если они в курсе деталей, то просто не поймут. Люди, передавшие им подробности будущей политики, относятся к прошлому будущему совершенно по-иному, чем мы.
— Согласен, — кивнул глубокомысленно Кириленко, вопрошающе поглядывая на Примакова. Что еще он припас на сей раз? Тот не замедлил с очередным предложением.
— Есть мнение, — сейчас чуть не фыркнул хозяин кабинета. Больно уж эти слова в определенной среде были знаковыми, — что сопровождать нашу делегацию прибудет эскадра Северного флота. Там товарищи ученые что-то мудрят с самыми его современными боевыми кораблями. И мы можем наше технологическое превосходство продемонстрировать их американским коллегам.
— То есть тогда, и американцы будут с флотом? — уточнил Машеров. Внешняя политика такого уровня была для него внове. Но по настоянию Андрея Павловича он всю неделю штудировал брошюры по современному положению на международной арене, а также просмотрел предложения людей из будущего, собранные в отдельной главе. Очень уж смело они выкладывали свои идеи, и с явным антиамериканским уклоном.
— Да, мы предложим совместить маневры обоих флотов со встречей в верхах. Спасательные работы при масштабных природных катастрофах в рамках гуманитарной помощи от ООН. Основные СМИ будут отвлечены на военных и не будут нам излишне докучать.
— Хороший ход, — покачал головой Соломенцев. Он с откровенным уважением посмотрел на человека с чуть раскосыми глазами. Тот скромно потупил их, еще не привык к вниманию первых лиц страны.
— В свете предстоящего полета Союз-Аполлон мы и дальше, получается, действуем в духе разрядки напряженности.
— Кстати, кода сам полет?
— Насколько я знаю, — ответил Машерову Кириленко, — старт намечен на 15 июля. Наши стартуют первыми с Байконура, затем американцы.
— Ну, дай бог, у них все получится.
— Почему нет? В тот же раз все получилось? — недоуменно взглянул на своего протеже секретарь ЦК.
— Понимаете, Андрей Павлович, — вздохнул бывший глава Белоруссии, — оказывается, что события в наших временных потоках уже идут неодинаково. Я тут намедни занимался сравнением сводок. Мы сумели предотвратить отдельные аварии, но случились другие, которых в той истории не было. И вот что еще интересно. Насколько я в курсе, врачи пытались спасти нескольких очень важных для страны персон.
— И что? — три пары глаз напряженно уставились на высокого моложавого мужчину.
— Они умерли. Несмотря на оперативное врачебное вмешательство, и совсем от других болезней.
— Вот так вот все? — Кириленко занервничал. Он знал, что из-за атрофии головного мозга в 1982 году впадет в старческий маразм и уже проходил доскональное обследование в Московской экспериментальной клинике, где трудились врачи из будущего.
— Нет конечно! Многих удалось спасти, даже найти иные опасные болезни. Но факт подобных смертей уже есть.
Примаков с любопытством слушал новую для себя информацию.
— Ученые допускают, что время имеет некую эластичность, — продолжал Машеров, — и стремится вернуться в основное русло.
— Ну, допустим, что неизвестно еще какое из направлений было основным. Да и что знают наши ученые, — раздраженно бросил Кириленко и повернулся к главе МИДа.
— Евгений Максимович, повестка встречи уже определена?
— В основных позициях да. Это переговоры по ОСВ-2, договорам по Сокращению наступательных вооружений» и о «Запрещении испытаний ядерного оружия».
— Что ж, неплохой разбег. Надо сейчас выжать из американцев как можно больше. Картер не будет так сговорчив, Рейгана же мы до власти в этот раз не допустим. Мерзкий актёришка!
— Уже есть подвижки? — поднял бровь Соломенцев, это была для него неожиданная новость. Примаков сухо ответил:
— Мы работаем с товарищем Ивашутиным над этим вопросом.
— Как, вообще, на ваш взгляд сейчас обстановка в США?
— Напряженная. Поражение во Вьетнаме, широкое антивоенное движение, брожение в умах молодежи. Консервативные круги Штатов всерьез обеспокоены намечающимся прогрессивным поворотом. В том времени эти обстоятельства и вызвали такой мощный ответный ход и повторное рождение химеры либерализма. Плюс масштабный экономический кризис, которого Америка не знала довольно давно. Так что наши мирные предложения им как раз в тему. Форду будет чем похвастаться перед конгрессом. Да и в мире наша популярность только возрастет. Я думаю, курс на большую открытость в целом правильный.
Соломенцев остановил его поднятой рукой и едко поправил.
— Только сейчас уже под нашим неусыпным контролем.
— Разумеется, Михаил Сергеевич. И потом американцы очень здорово остерегаются возможного советского превосходства из-за необычности сложившейся из-за попаданцев ситуации. Боятся, что мы начнем действовать сразу и везде.
— Ну а мы начнем? — с нескрываемым любопытством спросил Машеров. Ему, как искреннему патриоту страны хотелось новых громких побед, но он отлично помнил прошлую войну и знал, что победы всегда добываются человеческой кровью.
— Мы, — министр оглянулся на Кириленко, — пока только разрабатываем новую концепцию…
Секретарь ЦК быстро прервал того, постучал костяшками пальцев по столу и веско вынес вердикт:
— Новая внешняя политика целиком в ведении Политбюро, так что давайте не выходить за рамки собственных полномочий.
Примаков тут же поджал губы, а Машеров с любопытством оглядел обоих, но затем с ехидством в голосе не преминул заявить:
— Андрей Павлович, где же еще, как не здесь предлагать новые методы выправления возникающих проблем? На Политбюро уже будут решать, что из этого принимать, а что нет. Они у нас не генератор идей.
Кириленко бросил тяжелый взгляд в его сторону, у другого бы от этих маленьких буравчиков, сверлящих тебя насквозь, душа сразу ускакала в пятки. Но бывший глава Белоруссии смело выдержал его взгляд и с интересом ждал ответа. Секретарь ЦК тяжело вздохнул, но все-таки ответил:
— Что с тобой будешь делать, партизан! Нет еще у нас готовой концепции. Импровизации одни.
— Так поступать считаю крайне неразумно! — коротко бросил Соломенцев. Ему до всего было дело, пока он за это не отвечал лично. Кириленко откровенно занервничал и отпустил узел галстука, затем потянулся к открытой бутылке с минералкой. Такие стояли по три штуки на протяжении всего стола.
— Конечно! Но вы же отлично понимаете, кто пока у нас сидит в Политбюро и Центральном Комитете. Вот потому нам так важно сделать до съезда как можно больше! Только он сможет определить наши дальнейшие шаги на международной арене. После решения съезда ни одна оппортунистская сука не посмеет пойти против линии партии. Но пока эту самую линию хотя бы в общих чертах еще требуется выстроить. Правильно, Евгений Максимович?
— Да, вы совершенно правы, Андрей Павлович. Хотел бы еще добавить, что мы сейчас вынуждены действовать, фигурально выражаясь, как будто стоим на минном поле. То есть не так решительно и предельно осторожно. Я бы не стал пока делать на внешнем поле резких движений. Вы же сами упомянули про эластичность истории. Думаю, что и в нашем случае слишком стремительный рывок вызовет такой же силы обратный толчок.
Присутствующие задумались. Этот новый министр не зря раньше подвизался на Ближнем Востоке, видимо, набрался ихней хитроумности. И слова-то какие выбирает затейливые. Но в принципе он прав, волюнтаристские скачки нынче совсем неуместны. Натерпелись они уже от них во времена Никиты.
— Дельно говоришь, — задумчиво произнес Кириленко. Для него все эти научные обороты были несколько чужды, но он их охотно принимал. Чуткий и пытливый ум секретаря ЦК быстро схватывал новинки технологий будущего, как и термины оттуда. — То есть двигаться постепенно, но планомерно.
— Так точно! Главное для нас на данный момент обозначить поступательность политики разрядки напряженности, укоротить международную милитаризацию. Следует передать больше функции различным органам ООН и увеличить её значение. Мне понравилось предложение нашего Генштаба создать международные полицейские силы для остановки и предотвращений вооружённых конфликтов или для охраны гуманитарных миссий ООН и прочих организаций.
— Вроде же есть такие? — с любопытством поглядывал на Примакова Соломенцев.
— Те создаются под конкретные задачи и далеко не всегда их выполняют. Здесь же мы хотим предложить самым сильным армиям мира постоянно держать под рукой готовые миротворческие батальоны и бригады, состоящие из элитных войск. Управляться они будут непосредственно командованием ООН и действовать согласно его устава по международному праву.
— Американцы пойдут на это? — сейчас на мидовца уставился Кириленко.
— Думаю, что да. Им будет интересно работать рядом с нашими солдатами. Нам же показать преимущества начавшихся в армии реформ. Для будущего сотрудничества это также полезно — военные разных стран мира узнают друг друга поближе и уже не будут относиться к ним, как к потенциальным врагам рода людского. То есть видеть в них людей.
— Своего рода народная дипломатия? — уточнил Машеров.
— Можно и так сказать, — согласился Примаков. — К тому же Пентагону сейчас предельно важно поднять собственную репутацию в американском обществе. Нам же — обложить их возможную милитаризацию всевозможными флажками договоров и ограничений. Только так получится обуздать бесконечную гонку вооружений. Она же буквально пожирает так необходимые планете ресурсы!
— Ну а если предложить им сотрудничество в космосе? Вот пусть туда и вбухивают ресурсы. Пойдут они на это?
Глава МИДа покачал головой.
— Пока не могу ничего сказать по этому поводу. Подождем, как пройдет наш совместный полет. Думаю, что следует обеспечить ему наилучший пиар.
— Что, простите? — встрепенулся Соломенцев.
— Целенаправленная информация в печати и по телевидению с целью привлечения внимания к чему-либо, — терпеливо пояснил Примаков. Насколько я знаю, специальный отдел в Центральном Комитете плотно занимается этим вопросом.