Глава 16
С обрыва Вэйру и Дасту пришлось спускаться почти полчаса, постоянно оскальзываясь, откидывая с лиц гибкие ветки, стряхивая с плеч мокрые капельки с листьев, и с вожделением посматривать на раскинувшуюся внизу бухту.
Она выглядела нетронутой и девственно чистой, будто сохранилась в неприкосновенности с первого дня творения. Глубоко забирающаяся в сторону суши, идеально ровная, круглая, усыпанная по краю мягчайшим белым песком, на который лениво накатывались прозрачные и совершенно спокойные волны. Вдаль от нее убегал бескрайний голубой горизонт, искрящийся под солнцем настоящими природными бриллиантами. Синее небо было невероятно высоко и, одновременно, чисто, как слеза младенца. Поверху лениво гулял теплый ветерок. Высокие скалы, окружившие бухту со всех сторон заботливыми ладонями, не пропускали внутрь ни одной тучи или холодного порыва ветра. Только с моря и долетал порой игривый прохладный бриз, но он был слишком слаб, чтобы вызвать заметный дискомфорт. И повсюду царило удивительное чувство покоя, поразительного умиротворения, неги. Оно буквально пропитывало насквозь. Заставляло расслабленно опуститься на песок, прижаться к нему лбом и блаженно прикрыть глаза, наслаждаясь каждым мигом, каждым вздохом и чувством сопричастности к некой древней тайне.
Прямо чудо какое-то. Уютная колыбель жизни. Настоящая жемчужина.
И Даст, первым ступивший на теплый берег, пораженно покачал головой.
- Невероятно...
- Как красиво! - благоговейно выдохнула Мира, когда Вэйр, наконец, ее отпустил. - Никогда не знала, что бывает такая красота! Просто чудо!
Южанин прошелся вдоль полосы прибоя, недоверчиво попинал мягкие волны. Наконец, зачерпнул пригоршню чистейшей воды и плеснул себе в лицо.
- Теплая! - ошарашенно обернулся он. - Вы не поверите: она теплая!
Девушка нетерпеливо притопнула босой ножкой и, больше не сдерживаясь, бегом кинулась к воде. Влетела с разбегу по самый пояс, радостно засмеялась, потому что суровый нахибец был прав, шумно плеснула воду ладошками и счастливо обернулась.
- Вэйр, посмотри! Она и правда теплая!
Однако юноша неожиданно нахмурился: что-то смутно тревожило его. Что-то подсказывало, что так неправильно. Ну, не может быть в природе такого, что на одном и том же берегу, на расстоянии меньше, чем один дневной переход, случилось такое чудо. Вчера они замерзали на холодном ветру. Зябко ежились, когда от моря долетали соленые брызги. Вчера они едва не погибли в его холодных (действительно холодных, прямо ледяных!) объятиях, а сегодня...
Он нахмурился еще сильнее и, подойдя к морю, осторожно опустил в воду ладонь. Но почти сразу убедился: Мира права - вода оказалась неестественно теплой. И он тоже прав - такого никак не могло быть. По определению. Но, тем не менее, было.
Вопрос в другом: ПОЧЕМУ?
Вэйр медленно провел рукой по волнам, ощущая внутри нечто странное. Чувствуя себя будто... обманутым. Он не знал точно, что за мысль не дает нему покоя, но продолжал ласкать море ладонью, вслушивался в его мерный шепот, старательно пытался понять и распознать в этом шепоте чей-то голос... а потом резко поднялся.
- Уходим, - отрывисто бросил непонимающе обернувшейся Мире. - Сейчас же. Немедленно.
Она ошеломленно хлопнула длинными ресницами, искренне недоумевая: в чем дело? Что случилось? Они так сюда стремились, так долго шли, устали, проголодались и едва не бежали, завидев издалека это природное чудо. Здесь тихо. Мирно. И так хорошо, что никакими словами не описать. А теперь он говорит, что надо уйти?!
Даст, заслышав странные нотки в голосе юноши, поспешно отер мокрое лицо и вопросительно взглянул.
- В чем дело?
- Что-то не так, - медленно уронил Вэйр, пристально всматриваясь в безбрежный горизонт. - Мне не нравится.
- Что-то чувствуешь? Магия опять проснулась?
- Не то что бы... просто вода волнуется. Она не должна быть теплой, и она это понимает. Она НЕ хочет быть теплой. Не привыкла. Это неправильно. Ее цвет - холодный, темный, а не такой, как сейчас. И я этого тоже НЕ понимаю, поэтому нам лучше уйти. Море не могло разом потеплеть после того, что мы с вами видели. А если и могло, то лишь по одной причине.
- Магия, - моментально помрачнел южанин, и Вэйр согласно наклонил голову.
- Да. Думаю, где-то поблизости есть маг, который сделал это место пригодным для жизни.
- Тебе не стоит с ним встречаться, - Даст тоже нахмурился.
- Знаю. Я прямо чувствую, что ты прав.
- Маг? - удивленно посмотрела на мужчин Мира. - Но тут никого нет! Ни людей, ни лодок, ни домов! Зачем он это сделал, если здесь никто не живет?!
Вэйр странно втянул ноздрями соленый воздух и, неожиданно уловив в нем какой-то привкус, тихо прошептал:
- Нет. Если мы кого-то не видим, это вовсе не означает, что берег пустует.
- Так! Уходим! - отрывисто бросил Даст и принялся торопливо выбираться из воды. - Мира, перемотай ноги. Вэйр, если что-то чувствуешь, продолжай себя слушать. Все на траву! Прочь с песка! Я попробую убрать наши следы!
Девушка, вздрогнув от столь резкого перехода от неги к почти прежнему страху, поспешно вышла на берег и отжала намокший подол. А затем проследила за напряженным взглядом нахибца, со все возрастающей тревогой оглядела бесконечно далекие и крутые склоны, по которым им при всем желании будет нелегко подняться обратно, вдруг почувствовала, что находится в одной огромной ловушке, и внутренне сжалась.
- Всевышний... отсюда некуда идти!
- Есть проход между скалами, - отозвался Даст, задержав взгляд на отчетливо виднеющемся разрыве в стене многочисленных деревьев, над которым висел такой же широкий провал в высокой каменистой гряде. Как раз напротив входа в бухту. - Вон там. Мы пойдем туда. Вэйр, что у тебя?
- Пока ничего.
- Хорошо. Если что учуешь - скажешь. За мной!
- Нет, - вдруг тихо, но твердо возразил Вэйр. - Первым пойду я. Если наткнемся на мага, вам лучше быть в стороне.
Даст мгновение смотрел в непривычно потемневшие глаза юноша, но потом кивнул и, взяв Миру за руку, послушно отступил. Вэйр, в свою очередь, невесело хмыкнул, понимая, что много на себя берет, но иного пути он не видел - встречать незнакомого мага ему отчего-то не хотелось. И быть насильно забранным в Академию - тоже. А не хотел он туда по той причине, что когда-то из-за магов пострадала его семья. Когда-то из-за них и их проклятого колдовства он потерял сестру. Не так давно из-за этого же его выгнал из дому отец, и Вэйр клятвенно пообещал вернуться... матери пообещал! На пороге дома поклялся, ненавидя себя за ее слезы!
Но так и не пришел.
Когда-то, еще будучи мальчишкой, он страстно хотел, чтобы приезжие маги, рассылаемые Ковеном во все Четыре Королевства, признали в нем нечто особенное. Когда-то он грезил о том, чтобы попасть к ним в ученики. Днями и ночами напролет мечтал о далекой Академии, тщетно старался увидеть в себе что-то, что могло привлечь строгий и придирчивый взгляд чародеев. Уехать вместе с ними в новые земли. Взлететь с этой грешной земли, как взлетают в небеса гордые орлы. Вырваться из родной деревни, повидать мир, встретить новых людей. Стать кем-то особенным. Кем-то могучим и сильным. Кем-то, кто может повелевать и отдавать приказы, а потом вернуться и с гордостью показаться отцу, говоря: "смотри, каким я стал!" И так было ровно до той ночи, когда магический туман впервые в его жизни смертоносным покрывалом опустился на родной дом.
С тех пор Вэйр испытывал к магам стойкую неприязнь. Он забыл о своей мечте. Он почти возненавидел Ковен за то, что тот допускал существование тех, кто отправляет в деревни проклятый туман, но при этом понимал, что выступить против него не сможет ни сегодня, ни завтра, ни через десять лет. Да и как воевать с теми, кто способен одним движением бровей разрушать целые горы? Поэтому в какой-то мере он смирился. Принял мысль о том, что в одиночку ничего не сможет сделать. Однако в тот день, когда туман вернулся, а суровый отец выгнал его из дому, Вэйр принял твердое решение - добраться до столицы, отыскать резиденцию городского мага и, явившись к нему на прием, посмотреть в глаза, а потом тихо спросить: "Как вы это допустили?". А потом выяснить, знает ли он о том, что творится на окраине его владений. А если знает, то почему тогда до сих пор там пропадают и гибнут люди?!
Вот только Всевышний избрал для него другой путь: встреча с Краттом изменила все его планы. Вэйр попал в рабство, не сумел помочь родителям, не отыскал тех, кого хотел, и не успел сообщить Ковену о том, что происходит в его родной деревне. Он не сделал ничего из того, что собирался. И испытывал весьма сложные чувства, когда внезапно осознал, что его детская мечта все-таки сбылась. Что в нем преобладало на данный момент? Мгновенное разочарование? Раздражение? Злость? Мимолетная ненависть к себе - за то, что стал таким же, как те, кого ненавидел столько лет?
Пожалуй, хватало и того, и другого, и третьего. Хотя, возможно, ненависти в нем все же было немного больше. Причем поначалу она накладывалась на ненависть к Кратту, его мордоворотам, проклятому судну, увозившему его от родных берегов, и, особенно, незнакомому молодому магу, который намеревался его убить. Причем ненависть эта была черная, страшная. Вэйр даже не знал раньше, что способен на такое сильное чувство, и это, надо признать, застало его врасплох. Он буквально утонул в нем, словно песчинка в бескрайнем море. Захлебывался в волнах бешеной ярости. Взлетал то ввысь, взметывая вокруг себя пенные брызги, то падал на самое дно вместе с настоящими морскими волнами, с легкостью сметшими неугодный корабль со своей поверхности, словно ненужную фишку с игрового стола.
Сейчас, вспоминая о том, что он испытал тогда, Вэйр смутно сознавал, что без ненависти никогда не сумел бы подчинить себе своенравное море. Но в тот момент он и сам был морем - рокочущим, могучим и бескрайним. В тот день он стал штормом. Грозой. Стал ревущим водяным валом. Почти растворилс