кобры, после которого надо тут же отскочить, извернуться, пропуская мимо себя какого-нибудь неудачливого самца, а потом с яростным рыком вонзить зубы в кого-то еще. Чтобы с наслаждением услышать болезненный вскрик и тут же оказаться погребенными под грудой азартно навалившихся тел.
Спустя два месяца Айра неожиданно поняла, что больше не умирает от изнеможения. Она снова начала чувствовать, стала способна воспринимать окружающую реальность, отзываться на свое имя и изредка, словно вспоминая давно забытое прошлое, вступать в короткие разговоры. Это казалось странным, но за несколько недель она буквально переродилась заново. Закалилась, отвердела, обрела стальной стержень внутри и научилась держать себя так, что даже виары, случайно сталкиваясь в коридорах, только пораженно качали головами. Как раз перед тем, как задать свой самый главный вопрос.
- Когда? Айра, ну, когда ты вернешься?!..
Этого она не знала. Но не собиралась никого просвещать насчет того, что уже давно наблюдает за тем, как виары сражаются между собой. В теле Кера она бегала в общей стае, подчинялась властному Гласу Вожака. Покорно охотилась, кувыркалась в реке. Тоже боролась на равных с другими виарами и упорно молчала, когда кто-то по привычке окрикивал Кера по имени. Только от дер Соллена она старалась держаться настолько далеко, насколько это вообще было возможно. Четко выполняя его приказы, беспрекословно подчиняясь, но немедленно прячась на самом донышке сознания Кера, который тут же заполонял собой все доступное пространство и внушительной тенью загораживал ее от его пронизывающего взора, когда маг все же оказывался слишком близко.
Иногда Айре начинало казаться, что он что-то заподозрил. Порой его взгляд становился таким острым, что она инстинктивно сжималась во сне, находясь в своей постели, тогда как в разуме метаморфа вообще превращалась в крохотную лиловую звездочку, которую он был готов немедленно поглотить на тот краткий миг, когда его касался жесткий взгляд Вожака. Но дер Соллен молчал, даже если и подмечал, что иногда метаморф проявлял самостоятельность. Хотя, может, ему было все равно - Айра никогда не спрашивала, что он думает или чувствует. Ни наяву. Ни во сне. Зато она внимательно за ним наблюдала, как только может наблюдать из засады затаившаяся волчица. Изучала. Сравнивала с остальными и довольно быстро поняла, что в определенные моменты его власть в стае даже шире, чем власть господина Борже. По крайней мере, в том, что касалось тренировок. В другие же аспекты жизни виаров дер Соллен просто не вмешивался, поэтому, как только урок заканчивался, а волки с радостными воплями разбегались порезвиться и подразнить вампов, он равнодушно отворачивался и неторопливо уходил, всем видом подчеркивая, что это его не касается.
Что удивило ее больше всего, так это то, что мага с одинаковым уважением принимали и вспыльчивые виары, и хладнокровные вампы. Более того, едва он показывался на поляне, всякая жизнь там мгновенно замирала, а ученики выстраивались в шеренгу и с беспокойством ждали, с чем же к ним сегодня пришел суровый наставник. Его уважали. Его, несомненно, боялись. Ему подчинялись так безоговорочно, что это могло бы даже вызвать уважение... если бы, конечно, Айра могла себе позволить его уважать. Но каждый раз, приходя следом за ним к вампам и с содроганием глядя на их кривые когти, которыми без труда можно было разделывать даже неподатливую тушу никсы, она не могла стоять спокойно, когда маг выводил ее перед всем кланом и так же равнодушно, как у виаров, приказывал:
"Защищайся!"
Это были трудные дни, полные постоянной усталости и боли в натруженных мышцах. Трудные для них обоих, потому что Кер никогда не оставлял хозяйку своим сознанием, пока она отчаянно отбивала удары рапиры, а она, в свою очередь, неизменно держалась в его разуме, когда приходилось застывать перед стаей восторженно рычащих виаров, дожидающихся любимой забавы.
Как ни странно, неприязни к Кергу или Дакралу она совсем не испытывала, несмотря даже на то, что то от одного, то от другого получала чувствительный тычок или болезненный укус. Их Айра, что ни удивительно, хорошо понимала и, видя их знакомые лица... в смысле, морды... через глаза метаморфа, только вздыхала, когда они в очередной раз неслись во весь опор, угрожающе выставив клыки или когти. Хотя, конечно, частенько случалось так, что ей хотелось сердито рявкнуть:
- Остолоп! Ты что творишь?!!
Увы. Этого делать было никак нельзя - стремительно продвигающееся слияние с метаморфом было ее единственной козырной картой и единственным оружием, которой следовало держать в тайне. Держать, прежде всего, потому, что война с Викраном дер Солленом ничуть не прекратилась. Она просто перешла в несколько иную, более затяжную и еще более скрытую форму. По крайней мере, со стороны Айры, потому что то, что он чувствует или испытывает, когда наносит удар или отводит в сторону ее руку, она по-прежнему не знала. И, честно говоря, даже не желала знать.
В один из дней, когда Айра чувствовала себя уже достаточно уверенной, чтобы несколько минут биться в полую силу, Викран дер Соллен неожиданно прекратил бой и коротко бросил:
- Достаточно.
Девушка немедленно опустила оружие и отошла: этот приказ она тоже успела усвоить, поэтому тут же отстранилась, вернула рапиру на стойку и заняла привычное место, на котором всегда встречала мага перед началом занятия. Даже до того, как в голове зазвенит предупреждающий звоночек. Сперва его это удивляло, потом он тоже привык, что у ученицы, как у него самого, в этом зале есть излюбленное место (как раз напротив того, что высмотрел себе он), и его занятие машинально означало ее готовность к уроку. Правда, даже готовность эта была сродни молчаливому вызову, потому что, как правило, за всю тренировку Айра не произносила ни слова. Если, конечно, он сам не требовал ответа. И это было еще одной формой протеста, который ненавязчиво свидетельствовал: она не сдалась.
Вот и сейчас, встав возле стойки в положении полнейшего покоя, Айра привычно замерла, предоставляя магу самому решать, что делать дальше. Она никогда не оспаривала его приказы и никогда не показывала, что ей что-то нравится или же не нравится. Даже тогда, когда он так же, как сейчас, останавливал урок и властно указывал на свою стальную дыбу, коротким щелчком пальцем приковывая ее к стене. Поэтому сегодня она изрядно удивилась, когда на этот раз молчание затянулось, а наставник, вместо того, чтобы небрежно ткнуть пальцем в сторону, неожиданно приказал:
- Раздевайся.
Услышав такой приказ, Айра впервые за урок подняла взгляд, но маг не шутил - напротив, смотрел жестко, прицельно и так пристально, что она впервые за долгое время почувствовала знакомый холодок между лопаток. Однако медлить не стала, мысленно напомнив себе, что это не имеет значения, после чего сбросила пропитанную кровью и потом рубаху, стащила такие же безобразные, порезанные во многих местах штаны и осталась перед ним совершенно обнаженной.
Викран дер Соллен снова надолго замолчал.
Айра даже подмерзать начала за то время, что его равнодушный взгляд блуждал по ее телу, покрытому синяками и глубокими царапинами - уже поджившими и совсем свежими, из которых только-только успела остановиться кровь. Стоять на каменном полу босиком было неприятно, но на тот момент это было единственное, что ее действительно беспокоило, потому что унижение она как-нибудь переживет, а вот лихорадку заработать бы не хотелось. Еще, конечно, оставался вопрос, за каким демоном ему это вдруг потребовалось, но девушка уже привыкла перекладывать все вопросы на плечи своего палача. Поэтому не только не смущалась, а даже искренне желала, чтобы он поскорее определился с дальнейшими действиями. Потому что насильничать, если и задумает, то все же будет как-то теплее. А если побрезгует, то и виар с ним. Главное, чтобы разрешил снова одеться, раз уж вдоволь налюбовался.
Вместо ответа дер Соллен неожиданно взглянул на напрягшегося крыса и коротко велел:
- Ко мне.
Кер, привыкший выполнять приказы, послушно слетел со стойки с оружием и в три громадных прыжка достиг выжидательно замершего мага. Но тот, к еще большему удивлению Айры, просто ткнул в ее сторону пальцем.
- Лаской. Наверх.
Метаморф, забавно покачнувшись, проворно сменил облик и уже пушистой лаской взлетел на шею хозяйки, теплым воротником обвив ее нежную шею. После чего тихонько заурчал, почувствовав, насколько ей сразу стало легче и спокойнее, а затем вопросительно покосился.
Викран дер Соллен еще более странно оглядел Айру, но потом с неожиданно тяжелым вздохом обронил:
- Пора... Кер, твое время пришло. Делай сам. Сейчас. Или это придется сделать мне. Ты знаешь, о чем я. Давай.
На мага недоуменно уставились сразу две пары глаз. Правда, одна из них довольно быстро обрела неожиданное понимание и наполнилась настоящим ужасом, пополам с горестными слезами, а вторая так и оставалась настороженно-недоуменной, пока, наконец, магу не надоела их нерешительность, и он не щелкнул коротко пальцами.
- Кер...
Молчание.
- Хорошо, - повел плечами Викран дер Соллен, словно не замечая растущей паники метаморфа, и властно кивнул. - Саэ саэло суро...
Айра уже считала, что привыкла ко всему, что он мог с ней сотворить. Полагала, что познала все грани боли, испытала все мучения, которые он мог на нее обрушить. Ей казалось, что после растяжки на дыбе, от которой она потом три дня с трудом переставляла ноги, ничто не может быть хуже... но сейчас внезапно поняла, как же страшно ошиблась. И какой дикой может быть боль, когда произносятся три коротких слова полной трансгрессии: саэ саэло суро...
Они еще звучали эхом в ее голове, когда все тело словно пронзила ледяная молния. В тот же миг взвывший от ужаса метаморф со страху вцепился зубами ей в горло, легко прокусив тонкую кожу и щедро глотнув крови пошатнувшей хозяйки. За этим пришла такая дикая и мучительная боль, разом вспыхнувшая во всем теле, что у нее сперва перехватило дыхание, потом обожгло настоящим пламенем глотку. Все до единой мышцы свело жесточайшей судорогой, а потом кости с отвратительном хрустом стали ломаться одна за другой.