жная эта штука - магия, чтобы строить по ее поводу какие-нибудь догадки.
Однако, что сейчас его беспокоило больше всего - это Сольвиар. Точнее, его живые обитатели, которых просто не могло существовать в природе, но на следы присутствия которых он то и дело натыкался опытным взглядом следопыта.
Вот снова на пути попался след огромной волчьей лапы. Вот промелькнул дрожащий на ветру клок серой шерсти. Здесь - безжалостно обломанный куст. Там - ободранная до самого низа кора на деревьях, а иногда на стволах величиной в два-три обхвата красовались несомненные свидетельства того, что виары - вовсе не выдумки и не забытые сказки. Что они здесь. Выжили как-то после последней войны. Не исчезли совсем. И где-то неподалеку все еще резвятся эти исчадья Урриала, а то, может, и идут уже по их следу, учуяв слабый человеческий запах.
Даст все время ощущал, что они не одни в этом древнем лесу. Его постоянно терзало смутное беспокойство. Все время казалось, что оживший кошмар Сольвиара где-то рядом, притаился за деревом и только ждет, когда настанет время объявлять удачную охоту. До этого дня южанин не верил в оборотней. Искренне полагал, что они давно уничтожены, а потому два дня назад не сумел сдержать невольной дрожи, когда далеко-далеко, где-то на южных скалах, снова послышался заунывный волчий вой, которому вторили десятки других голосов. И этот вой потом неизменно повторялся каждую ночь, заставляя его вскакивать с места, судорожно нащупывая нелепую против оборотня дубину, стискивать ее до побелевших костяшек на пальцах и молиться Всевышнему, чтобы эти чудовища не учуяли их след.
Ему дико не нравился выбранный Вэйром маршрут. Очень тревожило то, что под ногами все чаще и чаще стали попадаться уже знакомые, немыслимые по своим размерам следы. Ему казалось, что они сами, по собственной воле, бредут в логово древних созданий, чтобы те сполна насладились вкусом свежего мяса, которое вдруг каким-то чудом добровольно явилось на порог их жилища.
Однако Вэйр шел, словно во сне: целеустремленно, никуда не сворачивая. Вперив неподвижный взгляд перед собой, он неутомимо переставлял ноги, не замечая хлещущих по лицу веток, цепляющихся за штанины коряг, машинально перешагивая через поваленные бревна, на которых иногда тоже встречались следы ужасающе длинных когтей. И, кажется, вовсе не думал о том, что они бредут по территории страшных, пришедших из далеких веков существ, от которых при одном только упоминании следует бежать без оглядки.
А он шел.
Молча. Без остановок. Без жалоб и просьб. Шел ровно и размеренно, как учил его отец. Как кукла. Как поднятый некромантом зомби, которому чужды сомнения, которого не волнуют никакие преграды, который безразлично преодолеет любую стену, чтобы добраться до видимой только ему одному цели. Любой ценой. Во что бы то ни стало. И когда однажды его попытались остановить... а это, разумеется, случилось сразу, как только Даст понял, что с парнем происходит нечто нехорошее... медленно развернулся, взглянул в упор ставшими страшными глазами, где не мелькало ни тени узнавания. А потом, наконец, хрипло, с трудом припоминая, что перед ним друг, выдавил:
- Не мешай... это очень трудно...
Что именно трудно, Даст так и не услышал. Зато воочию увидел, ВО ЧТО может превратить живого человека проклятая магия. И с тех пор не спускал с пацана глаз, готовясь подхватить в любой момент, если силы его все-таки оставят.
К концу третьего дня, как и обещал Вэйр, им удалось преодолеть небольшой перевал и перебраться через горы, окружающие злополучную бухту. Это далось нелегко, однако вскоре местность быстро пошла под уклон. Идти сразу стало легче. При желании и если бы оставались силы, можно было бы даже бежать, не боясь врезаться во встречное дерево. Однако сил-то как раз и не было, поэтому спускались они все равно медленно, осторожно и настойчиво посматривая по сторонам.
Этим же днем, как только Даст скомандовал привал, Вэйра, наконец, отпустила странная одурь, от которой он был сам не свой. Едва почувствовав на себе чьи-то настойчивые руки, заставляющие остановиться и сесть на поваленную корягу, он неожиданно вздрогнул всем телом, странно моргнул... а затем совершенно обычным голосом сказал:
- Все. Мы дошли. Утром будет река.
Мира, заслышав его слова, обрадованно вскинулась, бросилась ему на шею, торопливо бормоча, что "как хорошо, что он снова стал самим собой", но Вэйр только странно на нее взглянул, облизнул пересохшие губы и внезапно свалился на землю, моментально закрыв глаза и провалившись в глубокий целительный сон. К вящему испугу девушки и неподдельному облегчению Даста.
- Да живой он, живой, - твердо отодвинул он суетящуюся спутницу от мальчишки. - Устал просто очень. Три дня на ногах, без жрат... в смысле, без еды и нормального питья кого угодно с ног свалят. Дай человеку выспаться, а утром он сам расскажет, что за гадость с ним приключилась и откуда он узнал, что тут рядом река.
Мира всплеснула руками, заметалась по облюбованной поляне, как спугнутая с насеста курица, схватила сперва кулек с собранными по дороге ягодами, потом похватала вывалившиеся из подола грибы, которые можно было есть сырыми. Споткнулась, дважды чуть не упала, запутавшись в размотавшихся тряпках. Наконец, была осторожно поймана крепкими руками и настойчиво усажена на плоский пень.
- Спокойнее, - негромко, но весомо приказал Даст. - Все хорошо. Вэйр в порядке. Есть ему сейчас не надо. Только поспать. И нам с тобой тоже. Так что сейчас ты положишь сюда плащ, закутаешься потеплее, ляжешь с ним рядом и уснешь. А я покараулю. Утром мы все вместе встанем, перекусим твоими ягодами и найдем ту самую реку, о которой он сказал. Потом переправимся, отыщем дорогу домой и вернем тебя родителям. Хорошо?
Мира, вздрогнув, замерла и только испуганно смотрела огромными голубыми глазами, не зная, чему верить и чего больше бояться. То ли здешнего леса, то ли жутких оборотней, то ли собственных страхов, а то ли за Вэйра или этого странного, большого человека, который уже третью ночь подряд добровольно отказывается ото сна, чтобы только защитить ее - маленькую и слабую.
Даст вздохнул, когда она задрожала, и осторожно обнял, боясь повредить своими лапищами ее хрупкие косточки. Она же совсем крохотная. Просто цыпленок. Шейка тоненькая. Ручки слабенькие. Ладошки мягкие и теплые. Вся хрупкая, просто просвечивает насквозь. Дитя солнца. Дочь ветра. И самое красивое существо, какое он только встречал.
- Не бойся, цыпленок, - внушительно прогудел он в розовое ушко. - Не бойся. Мы тебя не дадим в обиду. Все будет так, как я сказал.
- А ты? - неожиданно прошептала она. - Куда ты потом отправишься?
Он разом помрачнел.
- Не знаю. Может, домой. Может, еще куда.
- Ты не поможешь Вэйру?
- Чем? - невесело хмыкнул нахибец. - Ему теперь может помочь только он сам. Ну, или Ковен, если он решится туда прийти.
- Его все равно найдут...
Даст удивленно посмотрел на притихшую девушку, а потом непроизвольно обернулся на спящего парня с изможденным лицом, которому, как ни крути, был слишком многим обязан.
- Он же маг... сильный... его скоро найдут и сразу отправят в Лир. Или куда их увозят? У меня когда-то подружка была... Мисса... так приезжие маги ее тоже забрали... давно... она выросла уже... только больше к нам в деревню не вернулась.
- Возможно, и найдут, - наконец, отозвался он. - Все же он здорово пошумел, я думаю, когда корабль топил. Но, с другой стороны, портал... вдруг его не заметят?
- Было бы хорошо, - тихонько вздохнула Мира. - Вэйр... он хороший... правда, хороший. И славный. Такой же... как ты...
Даст замер, когда замерзшие пальчики коснулись его груди, непроизвольно напрягся, вспомнив несправедливые обвинения Вэйра, едва не отнял ее руки, но потом понял, что уставшая девушка просто уснула - прямо так, сидя на старом пне, в его крепких объятиях, где всегда было тепло, надежно и очень хорошо.
Он какое-то время еще сидел, обнимая ее, как ребенка, но потом все-таки отстранился. Несколько мгновений изучал ее безмятежное лицо, затем подхватил на руки и бережно уложил на свой расстеленный плащ, поближе к Вэйру, чтобы не замерзла. А потом посмотрел на то, как естественно они смотрятся вместе и быстро отвернулся.
"Нет, - повторил про себя. - Она не для такого, как я".
Торжествующий волчий вой распорол лесную тишину уже под утро, когда поднявшееся над горизонтом солнце застенчиво осветило восточный краешек неба, на деревьях начали просыпаться первые птицы, а безмерно уставший за эти дни Даст начал неумолимо клевать носом.
От внезапно раздавшегося звука он вздрогнул всем телом, будто пронзенный молнией, резко подхватился, уже чуя, как колотится встревоженное сердце, на мгновение прислушался, но почти сразу кинулся к спящим попутчикам и рявкнул:
- Вэйр, вставай! Мира!
Однако юноша уже успел сам открыть глаза и ошарашенно уставиться на притулившуюся под боком девчушку. Потом перевел непонимающий взгляд наверх, увидел перекошенное лицо друга, собрался открыть рот, чтобы что-то спросить, но повторившийся вой... на этот раз близко... совсем близко!.. заставил его резко побледнеть. А потом поспешно вскочить, с тихим проклятием схватившись за поясницу, рывком поднять с земли выроненную Дастом дубину, лихорадочно оглядеться в поисках своей путеводной ниточки и досадливо бросить:
- Кидай все и бери девчонку на руки! Бежим! Осталось немного!
Южанин без лишних церемоний подхватил с земли вспикнувшую Миру и, бросив все вещи, могучим туром вломился в ближайший кустарник, в котором мгновение назад исчез очень вовремя пришедший в себя мальчишка.
- За мной! - крикнул Вэйр, на мгновение обернувшись. - Я чувствую путь! Теперь - чувствую! Мы успеем!
Южанин молча сомкнул челюсти, стараясь не думать о том, сколько времени понадобится быстроногим монстрам, чтобы их настичь в родном, насквозь известном лесу, и прибавил ходу. Про себя мысленно поразившись тому, насколько же лучше сегодня выглядел Вэйр и как же шустро он мчится по нехоженому лесу, каким-то чудом угадывая дорогу.