с новым партнером.
Викран дер Соллен не слышал, о чем они говорили. Не мог угадать, что именно шепчет склонившийся к девушке и загадочно улыбающийся эльф, однако он все заметил, как в какой-то момент презрительно сжались ее губы, и понял, что все его надежды окончательно рухнули.
Нет. Она не стала просить его об Инициации. И, кажется, прекрасно распознала скрытый подтекст его внешне невинных комплиментов. Иначе у нее не закаменело бы так лицо, не побледнели непроизвольно кончики стиснутых им пальцев и не блеснуло бы в глазах непередаваемое отвращение.
Мастер Викран сжал кулаки: высокомерного эльфа он не терпел вообще. За его слащавую улыбку, нарочито небрежно подвязанные волосы, тщательно отрепетированную манеру держаться, обволакивающий голос, томно поблескивающие глаза, излишне обтягивающие штаны, весьма скользкое отношение к Инициации и то. что у него каждый год «случайно» возникали какие-то проблемы со Щитом. Как раз тогда, когда в классе появлялась очередная хорошенькая ученица, заслуживающая его пристального внимания.
Маг резко отвернулся, чтобы не дать себе повода прямо здесь решить вопрос с этим совратителем так. как он того заслуживал, и едва сдержал гневный рык. Да. он был готов к тому, что Айра попросит себе другого наставника. Сделал все. чтобы она так поступила. Использовал все свои знания, чтобы она этого не поняла. Не предупреждал ее ни о чем во время обучения. Не пояснял. Не рассказывал, искусно подводя под самые обычные упражнения, которые требовал абсолютно ото всех своих учеников, такие условия, чтобы они смотрелись, как незаслуженное наказание. Смутно предчувствуя, что Инициация все же коснется его. заранее готовился и до последнего надеялся, что Судьба окажется к нему милосердной...
Но этого не случилось.
И тогда ему пришлось искать другой способ все исправить. Тогда он намеренно нарушил строгий приказ учителя и заранее сообщил ученице о грядущем Бале, чтобы у нее было время узнать подробности у посвященных подруг и в ужасе броситься к директору за помощью с мольбами, просьбами и объяснениями, раз уж к его собственному голосу Альварис не прислушался.
Он привел ее к виарам. Он дал ей сотни намеков. Ненавязчиво показал, что в преддверии Инициации способен быть совсем иным... все последние три недели, что оставались до Бала. Он стал терпеливым. Внимательным. Он подходил настолько близко, что даже стая этого не одобряла. Он пристально за ней следил. Внимательно смотрел прямо в глаза. Каждый день. И каждую ночь. Он вынудил ее озадачиться своим поведением, невольно сравнить себя с Леграном, и надеялся, что тем самым испугает ее еще больше. Надеялся, что заставит подозревать в лицемерии. Заставит ненавидеть еще больше. Да. Он сделал все. чтобы так случилось. И чтобы его посчитали не только бездушным мерзавцем, но и льстивым подлецом. Мечтал, чтобы она так подумала и обратилась за помощью, .лишь бы Альварис избавил его от этой унизительной обязанности. Он был готов стерпеть от проклятого эльфа даже гнусные улыбочки и скользкие заверения в том. что ученица осталась довольна проведенной Инициацией. Да. Он стерпел бы многое. Вернее, почти все. Но теперь, когда пальцы Леграна так крепко стиснули ее ладонь, когда он так близко наклонился к ее шее. когда он второй рукой притянул ее за талию так. что Айре пришлось выгнуться, чтобы не дать ему коснуться губами своего виска... когда на ее собственном лице проступило неподдельное отвращение...
Викран дер Соллен понял, что окончательно проиграл.
Он довольно долго стоял в тени, не желая больше смотреть на разукрашенный зал. Долго прижимался холодным лбом к мраморной колонне. Не замечал радостного смеха вокруг, не чуял умопомрачительного аромата щедро приготовленного угощения, не видел ничего вокруг, кроме пляшущих в глазах разноцветных кругов, и уже почти не слышал. Ничего, кроме ее тревожно колотящегося сердца, стук которого набатом отдавался в его тяжелой голове.
Ему не нужно было смотреть, чтобы понять, когда она покинула залу. Не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, как, отделавшись от разочарованно поджавшего губы эльфа, она поспешно выходит прочь, брезгливо отирая о подол касавшуюся его ладонь. Не нужно было смотреть на досадливо изменившееся лицо Леграна, где на мгновение появилось выражение обожравшегося кота, которому вдруг не дали съесть еще одну мышку. Или встречаться с ним взглядом, чтобы понять, насколько же зол сейчас оставшийся с носом эльф. Не нужно слышать в собственной голове настойчивый голос директора, советующий не тянуть с неприятным и закончить этот вопрос как можно скорее. И даже не нужно искать выскочившую в парк беглянку, потому что ее образ и так был способен вести его за собой, а все посторонние звуки упорно гасились бешеным стуком ее испуганно колотящегося сердца.
Она знала...
Маг сжал челюсти.
Она все знала. Не могла не спросить у подружек, когда он сказал об Инициации открыто. Она просто не могла... не должна была оставаться в неведении. И не могла не бояться того, что долгий вечер когда-нибудь все же закончится. Где-то здесь. С ним. Сегодня. Почти что сейчас...
Проклятье! Как же сильно бьется ее сердце! Как громко оно стучит, перекрывая своим грохотом все остальные звуки! А перед глазами так и дрожит красная ниточка, по которой ее легко можно отыскать в любом месте, в любой щели, в любой норке, куда она попытается спрятаться, чтобы избежать неминуемого позора.
Всевышний... за что ты так с нами?! За что терзаешь меня и ее?!
Он зажмурился, отчаянно пытаясь не видеть магический указатель, но это было выше его сил. И уж, конечно, выше сил постепенно удаляющейся от него девушки.
Вот она медленно вышла в парк, словно безразлично прогуливаясь. Вот неторопливо идет по пустынной дорожке, глубоко вдыхая чарующие ароматы ночи и рассеянно посматривая по сторонам. Вот кивает кому-то, кто уже бродит в обнимку с обретенной подругой. Вот пригубляет вино, в которое заботливо добавлена вытяжка из саранеллы, сильно дурманящей голову и буквально заставляющей исходить сладкой истомой. После этого мало кто может устоять, не бросившись в объятия заботливого кавалера. Редко кто сознает, что это влечение - не само по себе. Вот и ее сердце почти сразу начинает биться быстрее, на щеках с новой силой вспыхивает румянец, в руках возникает взволнованная дрожь. Но это отнюдь не приносит радости.
Ни ей, ни ему.
Вот она гладит горестно склонившийся со стены игольник, лаская и просительно прижимаясь щекой в надежде на защиту и помощь. Затем со вздохом отстраняется, отчетливо понимая, что именно над этим роком Шипик не властен, а потом тихо шепчет прощальные слова, медленно отступает в тень и проскальзывает под вьюнком в Оранжерею, так же печально тронув зеленые листья.
Вот снова куда-то идет, медленно оглядывая высокие стены. Ненадолго возвращается в опустевший корпус первогодок, словно желая взглянуть, каким же он стал после ее ухода. Вот для чего-то ненадолго спускается в подват. но лера Ваилона там нет - именно сегодня он взял выходной и на пару дней умчатся к жене в деревню.
Вот снова она проходит тем же путем, а следом за этим из Хранилища доносится странное возмущение... маг без всякого удивления чувствует колебания потревоженного Источника и новым вздохом понимает, что удивительно серьезно отнесшийся к его просьбе Марсо надолго усыпил повзрослевшего и окрепшего метаморфа. Потому что иначе нельзя. Потому что иначе он не позволит даже прикоснуться к своей хозяйке. А уничтожить его сейчас... нет. Альварис не простит, поэтому пришлось искать другой выход.
Странно даже, что Марсо так легко согласился. Хорошо, что он сразу подумал об Источнике и предупредил, что иначе просто не справится. Хорошо, что он так много узнал за свой трудный век, и просто невероятная удача, что сварливый дух все же относится к обездоленному полукровке даже немного по-родственному.
Вот снова перед его внутренним взором появляется тонкая ниточка Айры — теперь она медленно удаляется от корпусов, постепенно приближаясь к наружной стене и безошибочно направляясь в сторону портала, который он недавно ей показал. В последние недели им приходилось часто пользоваться. Каждый раз она терпеливо дожидалась, пока пройдет он, затем проходила сама, а потом неустанно держалась бок о бок, соблюдая негласные правила виаров, чтобы никто и никогда не подумал, что она способна подпустить его так близко, как позволила по незнанию в первый раз.
На знакомой поляне она тоже ненадолго останавливается, будто надеясь отыскать друзей. Но виаров уже нет в Академии - всех их отправили в Сольвиар. То же самое и во владениях вампов - пустота, тишина и тоскливое одиночество, которое просто некому разбавить. Она быстро понимает, что никого больше не дождется. Печально вздохнув и дотронувшись до законного камня Борже медленно бредет прочь, равнодушно оглядывая густые кусты и усыпанные золотыми листьями деревья. Она гладит их взглядом, ласкает руками, тихонько шепчет в тишине... будто прощаясь. И словно предчувствуя, что сегодня умрет, терпеливо прощалась с каждым живым существом, каждым мигом и каждым воспоминанием, в котором когда-то ей было тепло и уютно.
Прижавшегося к колонне мага раз за разом окатывает тихой грустью, в которой все больше проступает тоскливая обреченность. Его будто омывают печальные волны грядущего, бушуют за плечами тревожные ветра прошлого и непроглядной чернотой стоят впереди стены настоящего, за которыми больше не видно жизни.
Словно случайно, она выходит на берег, над которым уже собираются мрачные грозовые тучи. Медленно движется вдоль кромки воды, рассеянно изучая потемневший и провисший под тяжестью туч горизонт. Скоро будет гроза - они знают это оба. Но даже грядущая буря - ничто в сравнении с тем, что происходит в их связанных против воли душах.
Айра не останавливается. Она неуклонно идет дальше, тихая и покорная судьбе.
Поднявшийся ветер налетает с моря внезапно, заставляя ее слегка покачнуться, и вызывает новый тревожный перестук ее сердца. Он едва не рвет подол ее тонкого платья, неистовствует, предупреждает. Но ей все равно - наклонив голову, она упорно идет вперед, словно не понимая своей ошибки.