Начавшийся дождик ласково умывает ее напряженное лицо. Прохладные капли редкими бриллиантами сверкают в ее волосах, играют, переливаются в слабом свете звезд, как настоящие. Однако скоро их станет больше. Намного больше, поэтому она не задерживается и все быстрее идет в сторону одинокой скалы, маячащей на горизонте подобно неподвластному ветру упрямцу.
Маг замер, уже зная, для чего она пришла на этот берег. Похолодел от неожиданно возникшего смятения. Он видел - она намеренно пришла сегодня в его дом и далеко не случайно сделала это именно в такую мрачную ночь.
«Она знает. - он обреченно прикрыл глаза. - Все знает и сдается. Она больше не борется. Я обрек ее на это. Я убил ее и почти уничтожил. Потому что она ЗНАЕТ...»
И вот наконец. Айра без всякого удивления изучает мрачный фасад его одинокого жилища. Запрокинув голову, довольно долго смотрит на высокий балкон, на котором все тот же ветер неистово рвет плотные шторы. Какое-то время неотрывно глядит на трепещущую за ними свечу, которой чудом не касаются его яростные порывы, а потом безошибочно отыскивает вход и очень медленно, как на казнь, поднимается внутрь.
Он видит, с каким трудом она делает каждый новый шаг. Почти чувствует, как ее рука медленно скользит по каменным перилам. Отчетливо слышит, в каком бешеном ритме вдруг зашлось ее сердце, и с отчаянием понимает, что выхода все же нет. Ведь если бы она убежала... если бы скрылась и спряталась... если бы рискнула повторить свой безумный прыжок, целясь ему точно в горло, он бы понял. Он бы все сделал, чтобы ее не найти. ОНИ бестрепетно встретил злой взгляд наставника поутру и ровно сообщил, что не смог ее догнать. Он бы с радостью выдал эту глупую ложь. Он нашел бы способ обмануть чуткое ухо директора. Он выдержал бы даже злорадный взгляд Леграна и позволил ему испросить соизволения закончить с ней самому. Да... он бы все выдержал. Любой ценой. На все бы решился, чтобы удержать это в тайне. Но не тогда, когда она сама пришла в его спальню и, остановившись на пороге, тихо уронила в пустоту:
- Вот и все. Вот и пришло мое время.
«Пора», - тут же зазвучал в ушах Охранителя властный голос директора, и Викран дер Соллен, наконец, медленно сдвинулся с места.
Он так же неторопливо покинул пышущий весельем зал. С тяжелым сердцем миновал игриво и недвусмысленно обнимающиеся парочки. Привычно сделал вид, что не заметал, как при его появлении нежные объятия мгновенно оказались разомкнутыми, а адепты уселись так. словно и не целовались сейчас с поистине безумной страстью.
Он много раз проходил вот так. мимо, когда эта наивные дети считали, что спрятались ото всех достаточно хорошо. Много раз подмечал пышущие алыми сполохами ауры и слышал томный шепот в кустах, за которыми специально для таких вот важных ночей устанавливались резные скамейки. Он не обращал на них внимания прежде, потому что адепты достаточно молоды, чтобы любить, и достаточно разумны, чтобы не потревожить своей страстью соседей. А сам просто проходил мимо, оставляя их наедине, в счастливом неведении относительно того, что на самом деле ЭТОТ запрет был намеренно создан так. чтобы его нарушали.
Люди должны любить. Им свойственно это чувство. Они должны пылать и поддаваться страстям. Должны мечтать и витать в облаках. Просто обязаны постоянно испытывать какие-то эмоции. Они должны... это - естественно и совершенно нормально. А для молодых это еще и настоятельная потребность, лишив их которой можно получить гораздо больше проблем, чем пользы. Так что пусть любят.
Пусть творят безумства. Хотя бы в эту ночь, когда они точно разрешены. Пускай... пускай хотя бы они сегодня живут.
Оставшись один, он долго вслушивался в бесконечно одинокое трепетание слабого мотылька в своей груди. С надеждой тянул время, моля небеса, чтобы она одумалась, но так и не дождался - Айра была там. Ждала его. Вот только не было в ее ожидании ничего, кроме холода, болезненной обреченности и бесконечной тоски. Она смирилась со своей судьбой. Приняла жестокую правду. Ощутив всю горечь поражения, больше не смогла бороться. Она просто сдалась...
И маг, недрогнувшей рукой очерчивая в воздухе короткий портал, не мог не думать о том. что это по его вине она не испытывает сейчас ничего хорошего.
Он с тяжелым сердцем повторил за ней трудный путь до своей башни. Постоянно чувствуя ее запах, нарочито медленно поднялся по лестнице. Открыл первую дверь... она не была заперта... затем вторую, третью... замер на мгновение перед мрачным проемом в холодную спальню и ненадолго закрыл глаза, прислушиваясь к неистовому грохоту в собственной груди, которому вторил такой же бешеный галоп ее испуганного сердца.
«Как птица, - подумал он с горечью. - Оно бьется, как птица в клетке».
А потом коротко вздохнул и вошел внутрь.
Там было темно. Прохладно и ветрено, потому что дверь на балкон никто и не подумал закрыть. В густом мраке почти не угадывались очертания мебели, не виднелись полы, которые он намеренно оставил каменными и неудобными. Здесь не было света, кроме того, что мертвенно желтой полосой лился с балкона. Не было звуков, кроме сумасшедшего грохота двух сердец. Не было движения, кроме того, что создавали испуганно колышущиеся шторы, и не было никаких запахов, кроме одного - того, что она принесла с собой - тревожного, будоражащего аромата взволнованной девушки, которой вот-вот предстояло стать молодой женщиной.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы после яркого портала глаза привыкли к царящей вокруг темноте. Он слышал ее сердце... по-прежнему слышал, словно свое собственное. Видел упавшую на пол красную ниточку, в которой больше не было смысла, и с отвращением отвернулся. Но потом рассмотрел что-то странное и вдруг с содроганием понял, что видит еще и платье... то самое серое платье, которое она небрежно сбросила, чтобы остаться в этом плену обнаженной. Перед ним. Одна. Полностью покорная и сломленная. Знающая, что он гораздо сильнее. Помнящая боль от его сильных рук. Проигравшая ему уже тысячи раз, а теперь смирившаяся с еще одним унижением и уже больше не чувствующая боли. Просто потому, что мертвые, как известно, не испытывают мучений. А она... сегодня ночью она и правда собиралась умереть.
Викран быстро повернулся к постели, страшась увидеть ее больше, чем собственную смерть. Едва не застонал, когда сердце вдруг рванулось так, что едва не пробило грудную клетку. Прерывисто вздохнул, с ужасом понимая, что ему не оставили выбора, но потом всмотрелся глубже...
И с внезапным холодком понял, что комната пуста.
Маг на мгновение замер, лихорадочно осматривая углы и думая о том. мог ли Марсо не справиться с метаморфом. Едва не попятился к двери, отлично понимая, что в тесноте собственной спальни... если, конечно, призрак оплошал с Кером... ему будет не справиться с разъяренной волчицей. Наконец, шумно втянул ноздрями соленый воздух и на долгое время застыл, анализируя ощущения, чтобы не ошибиться... ведь однажды она уже сумела его обмануть и едва не убила, а сегодня сама судьба должна подсказать ей этот отчаянный выход... но потом облегченно выдохнул и вытер со лба холодную испарину: волком здесь не пахло. И никаким зверем тоже: Айра пришла сюда одна. Человеком.
Но тогда где же она?!
Мастер Викран снова обшарил глазами спальню и снова убедился, что она абсолютно пуста. Не понимая причин, опять прислушался к себе, неотрывно слыша поблизости ее безумно колотящееся сердце, которое, кажется, стало звучать заметно слабее. А затем вдруг зацепился взглядом за стол и. мгновенно помертвев, буквально впился глазами в сброшенную ей ленту. Ту самую, лиловую, которую она зачем-то сняла и оставила так. чтобы он непременно увидел.
Которая до сих пор ритмично пульсировала, эхом отдаваясь в его ушах неистовым грохотом чужого сердца - сердца, которого здесь уже не было. А рядом с лентой виднелась записка. Короткая, резкая, написанная твердой рукой и с полным осознанием происходящего:
«НЕ СТОИЛО».
Маг на мгновение окаменел, вдруг понимая, что это значит. Отбросил прочь ленту - обманщицу. которая так долго водила его за нос. Прислушался снова, тщетно пытаясь уловить слабое, едва-едва слышное биение ее сердца, которого он раньше не мог почувствовать из-за проклятого заклятия поводка... а потом с приглушенным возгласом бросился на балкон и. холодея от ужаса, уставился в небеса, лихорадочно отыскивая вдалеке крохотную серую точку.
...Она летела, сложив крылья, навстречу своей судьбе. Доверившись удаче, мчалась прочь, с каждым мгновением набирая скорость. Она неистово стремилась вперед, не уворачиваясь и не отклоняясь от пели, но при этом видя перед собой плотные завихрения «охранки», по пути раз за разом творила короткие вспышки мгновенных порталов.
Он с тихим стоном заметил полыхающие над утесом воронки от играючи прорванной ею зашиты. Безошибочно нашел то место, куда она ринулась, едва свободной птицей слетела с его балкона. Глухо выругался, когда понял, что и платье было сброшено только за этим. Едва не проклял идиота - Марсо, отпустившего к ней метаморфа, а потом со злым восхищением снова уставился на молодую соколицу - полную сил, стремлений, борьбы и неистового желания вырваться.
Он смотрел неотрывно, долго, не замечая хлещущих по лицу струй косого дождя. Смотрел со странной гордостью, чуть ли не с завистью сознавая, что на этот раз она его все-таки обманула. Что готовилась к этому долго, молча искала, втайне пробовала силы и втайне же обучала своего дивного зверя, сумевшего подарить ей такую невероятную власть над собственным телом.
Летела... она действительно летела. Уверенно, быстро и явно не в первый раз.
Где она училась? Когда тренировалась? Что за мастер выточил ее новое тело?
Он не знал, но чувствовал: она явно понимала, что делала. Ее сердце билось по-прежнему часто, но при этом удивительно ровно, словно придавая ей сил. Сосредоточенный взгляд был направлен точно на выбранную цель. Она не оглядывалась, не сомневалась и уже ничего не боялась. Она решилась. И сделала тот единственный выбор, к которому намеревалась идти до конца. До полной свободы или смерти.