— Хорошо. Только один, — разрешил наконец воин. Твои спутники пусть отъедут подальше, но остаются на виду.
— Олгары, — пробормотал Силк, — подозрительный; народ.
Господин Волк спрыгнул на землю и, отбросив капюшон, приблизился к воротам. И тут случилось непредвиденное. Старший стражник вгляделся в старика, заметил серебряные волосы, седую бороду, и глаза его широко раскрылись. Он быстро пробормотал что-то товарищу; оба низко поклонились Волку.
— У меня нет времени на церемонии, — раздражённо оборвал Волк, — проводите меня к хозяину.
— Сейчас, о Древнейший! — поспешно ответил воин постарше, спеша открыть ворота.
— Что произошло? — прошептал Гарион тёте Пол.
— Олгары очень суеверны, — коротко ответила она. — Не задавай лишних вопросов.
Они молча ждали; снег опускался на головы и плечи, таял на крупах лошадей.
Прошло около получаса… Вдруг ворота широко открылись, две дюжины конных олгаров, выглядевших очень грозными в обшитых металлическими пластинами кожаных камзолах и стальных шлемах, выгнали на улицу шесть осёдланных коней.
Позади шествовал господин Волк в сопровождении высокого человека с бритой головой; единственная длинная прядь была оставлена на макушке.
— Вы почтили наш лагерь своим посещением, Древнейший, — сказал он, — и я желаю вам удачной дороги.
— Думаю, имея олгарских коней, мы не задержимся, — ответил Волк.
— Мои всадники проводят вас по известной только нам дороге, и через несколько часов вы окажетесь далеко от Мероса. Потом они подождут и убедятся, что за вами нет погони.
— Трудно выразить, как я благодарен вам, великодушный воин, — объявил Волк, кланяясь — Это я должен вечно благодарить богов за то, что смог оказать вам услугу! — поклонившись в ответ, воскликнул олгар.
Через несколько минут путешественники пересели на новых коней. Часть олгарских воинов скакала впереди, остальные — в арьергарде. Всадники помчались обратно на запад сквозь тёмную снежную ночь.
Глава 10
Постепенно почти незаметно небо стало бледнеть. Неутомимые кони летели навстречу разгорающемуся свету; толстое покрывало снега, лежащее на широкой поверхности Великого Северного пути, заглушало стук копыт. Гарион, оглянувшись, заметил измятые сугробы и извилистую полосу, оставленную кавалькадой; снег, резко белеющий в сероватом тумане, уже начал засыпать следы.
Когда совсем рассвело, господин Волк придержал лошадь, от которой шёл пар, и поехал шагом.
— Далеко успели уйти? — спросил он Силка.
Человечек с лицом хорька стряхнул с плаща снег, огляделся, пытаясь найти хоть какую-то веху в мельтешащем занавесе падающих снежинок.
— Десять лиг, — решил он наконец, — может, чуть больше.
— Отвратительный способ путешествовать, — проворчал Бэйрек, морщась и неловко ёрзая в седле.
— Лучше подумай, как себя чувствует твой конь, — ехидно ухмыльнулся Силк.
— Далеко ещё до Камаара? — спросила тётя Пол.
— От Мероса сорок лиг, — ответил Силк.
— Нужно найти убежище, — решила она. — Нельзя без отдыха промчаться галопом сорок лиг, кто бы там ни преследовал нас.
— Думаю, о погоне беспокоиться не стоит, — сказал Волк. — Олгары задержат Брилла и его прихвостней и даже Эшарака, если им вздумается помчаться вслед.
— Да, по крайней мере олгары хоть на это годятся, — сухо согласился Силк.
— Если я точно помню, здесь недалеко, в пяти милях к западу, должна находиться имперская гостиница, где живут легионеры, — объявил Волк. — Хорошо бы добраться туда к полудню.
— А нам позволят там остановиться? — засомневался Дерник. — Толнедрийцы особым гостеприимством не отличаются.
— Зато они способны продать всё по сходной цене, — возразил Силк. — Неплохое место для ночлега. Даже если Бриллу или Эшараку удастся ускользнуть от олгаров и проследить, куда мы пошли, легионеры не допустят в своих стенах никаких глупостей.
— Что делают толнедрийские солдаты в Сендарии? — спросил Гарион, почувствовав прилив патриотического негодования.
— Толнедрийцы наловчились составлять договоры даже лучше, чем обвешивать покупателей, — пояснил Силк.
— Ты непоследователен, Силк, — хмыкнул Волк. — Не возражаешь против построенных ими приличных дорог, но терпеть не можешь толнедрийских солдат!
Одно без другого не бывает!
— Я и не пытаюсь быть последовательным! — жизнерадостно ответил остроносый акробат. — Если мы собираемся насладиться их сомнительным уютом к полудню, нужно спешить. Не хотелось бы лишить возможности его императорское величество обчистить мои карманы!
— Ну что ж, едем, — согласился Волк, вонзая каблуки в бока олгарского коня, нетерпеливо перебиравшего под ним ногами.
Они добрались до гостиницы к полудню, почти ничего не видя из-за сильного снегопада. Крепкий забор окружал несколько приземистых зданий. Легионеры, населявшие их, были совсем не похожи на тех толнедрийских торговцев, которых встречал Гарион, — ни вкрадчивых манер, ни льстивого голоса; закалённые в боях солдаты с жёстким взглядом и грубыми манерами, в латах и шлемах с перьями. Они держались гордо, даже высокомерно, с сознанием того, что за их спинами — сила и мощь Толнедры.
Еда в обеденном зале была самой простой и сытной, но ужасно дорогой.
Крохотные спальные закутки оказались безукоризненно чистыми, с жёсткими узкими постелями, толстыми шерстяными одеялами, и тоже обходились недёшево. В стойлах было прибрано, и тут господину Волку опять пришлось выложить немалую сумму.
Гарион забеспокоился при мысли о том, во что обошёлся старику ночлег, но Волк платил с таким безразличием, как будто имел бездонный карман.
— Отдохнём здесь до завтра, — объявил после обеда старик, — а вдруг снегопад к утру прекратится. Не нравится мне, что приходится брести вслепую через метель. Слишком многое может ускользнуть по пути от нашего внимания.
Гарион, совершенно отупев от усталости, с благодарностью выслушал Волка, клюя носом за столом. Остальные о чём-то тихо говорили между собой, но он был слишком измучен, чтобы вслушиваться.
— Гарион, — наконец сказала тётя Пол, — почему бы тебе не пойти спать?
— Не хочу, тётя Пол, — быстро встрепенувшись, ответил он, снова расстроившись, что с ним обращаются как с ребёнком.
— Немедленно, Гарион, — приказала она приводящим в бешенство, хорошо знакомым тоном. Казалось, всю жизнь он только и слышал от неё эти два слова:
«Немедленно, Гарион…» Но спорить, по всей видимости, не имело смысла.
Он встал и поразился тому, как трясутся ноги. Тётя тоже поднялась и повела его к выходу.
— Я сам найду дорогу, — запротестовал Гарион.
— Конечно, — согласилась она, — а теперь пойдём.
Из последних сил забравшись на кровать, Гарион блаженно растянулся во весь рост. Тётя подоткнула одеяло, натянув его чуть ли не до носа.
— Устройся хорошенько, а то простудишься, — велела она и притронулась прохладной рукой к его лбу, как часто делала с самого детства.
— Тётя Пол… — сонно позвал мальчик.
— Что, Гарион?
— Кем были мои родители? То есть я хочу сказать, как их звали?
Тётя серьёзно взглянула на него:
— Поговорим об этом позже.
— Я хочу знать, — упрямо настаивал он.
— Хорошо. Отца звали Гирен, а мать — Илдера. Гарион задумался.
— Имена не сендарийские, — наконец объявил он.
— Совершенно верно.
— А почему?
— Это долгая история, — ответила она, — а ты сейчас слишком устал, чтобы слушать.
Повинуясь какому-то внезапному импульсу, Гарион протянул руку и коснулся белого локона на лбу тем местом ладони, где белела метка. И как уже случалось раньше, по коже побежали мурашки, странное окошко приоткрылось в мозгу, на этот раз осветив что-то гораздо более важное. Гариона охватила ярость, и перед глазами встало лицо — лицо, непонятно каким образом напоминавшее лицо господина Волка, и весь ужасный всепожирающий гнев был обращён именно на этот образ. Тётя Пол отодвинулась — Я просила, Гарион, не делать этого, — сухо сказала она, — ты ещё не готов!
— Но ты скажешь, когда придёт время?
— Может быть, но не сейчас. Закрой глаза и спи.
И тут, как будто приказ полностью лишил его воли, Гарион немедленно погрузился в глубокий безмятежный сон.
На следующее утро снег больше не падал, и мир, лежавший за стенами имперской гостиницы, был закутан толстым нетронутым белым одеялом, а воздух стал полупрозрачным от влажной дымки, почти тумана.
— Туманная Сендария, — иронически заметил за завтраком Силк. — Иногда я просто поражаюсь, как ржавчина ещё не проела насквозь всё королевство!
Путешественники ехали весь день, мчались головокружительным галопом и к ночи успели добраться ещё до одной гостиницы, почти ничем не отличавшейся от той, какую покинули утром, так что Гариону показалось, будто они сделали круг и вернулись назад. Он так и сказал Силку, когда они ставили лошадей в конюшню.
— У толнедрийцев никакой фантазии, — ответил Силк, — и все их гостиницы абсолютно одинаковы. Подобные здания можно увидеть в Драснии, Олгарии, Арендии и везде, где есть проезжие дороги. Это их единственный недостаток — полное отсутствие воображения.
— Им самим не надоедает делать одно и то же из года в год?
— Может, так удобнее, — засмеялся Силк. — Пойдём лучше поедим.
На следующий день снова валил снег, но к полудню Гарион внезапно ощутил аромат, то самое благоухание, которое доносилось с моря, когда до Дарины было ещё далеко, и понял: их путешествие подходит к концу.
Камаар, самый большой город в Сендарии и крупный морской порт на севере страны, раскинулся в устье великой реки Камаар.
Великий Северный путь, проложенный до Боктора в Драснии, и Великий Западный путь, ведущий через Арендию в Толнедру и императорскую столицу в Тол Хонете, кончались именно здесь. Не преувеличивая, можно было сказать, что все дороги ведут в Камаар.
Позже, холодным снежным днём, они спустились по пологому холму к городу.
Не доезжая до ворот, тётя Пол остановила коня.