— Имеешь в виду тётю Пол?
— Полгара не будет лгать намеренно, — объяснил Волк, — но она всё принимает слишком близко к сердцу, не то что я, и иногда это искажает её представление об окружающем мире. Я же пытаюсь быть более объективным. — И старик довольно криво усмехнулся. — Думаю, в подобных обстоятельствах мне ничего другого не остаётся.
Гарион взглянул на господина Волка, седые волосы и борода которого, казалось, светились в лучах утреннего солнца.
— А каково это, жить вечно? — спросил Гарион.
— Не знаю, что такое вечная жизнь.
— Ты же понимаешь, о чём я.
— Жизнь в общем-то не меняется, и все мы живём столько, сколько хотим, — объяснил Волк, — просто я должен завершить одно дело, а на это потребуется много времени.
Он решительно встал.
— Пожалуй, беседа наша принимает довольно мрачный оборот.
— То, о чём ты говоришь, очень важно, так ведь, дедушка? — не отставал Гарион.
— Важнее всего в мире.
— Боюсь, не очень-то я хороший помощник, — вздохнул Гарион.
Волк, серьёзно оглядев мальчика, обнял его за плечи.
— Думаю, ты очень удивишься, узнав, как был не прав, ещё до того, как всё это кончится, Гарион, — заверил он.
Оба повернулись и стали смотреть поверх носа корабля на заснеженный берег Чирека, проплывающий справа. А в это время матросы изо всех сил гребли в южном направлении, к Камаару и тому неизведанному, что лежало впереди.