— Какой скандал! Безобразная сцена! — прошипела чопорного вида старуха.
— Мама, что ты такое говоришь? Ты же помнишь Ансельма. Он гостил у нас однажды, — попыталась успокоить её, видимо, дочка.
К Фурии направилась рыжеволосая аристократка, но перед глазами девушки нарисовалась пара бойцов в цветах Лорда-Наместника.
— Прошу вас. Пройдёмте с нами, — приглашающе махнул рукой один из них. — Мы сопроводим вас до арены.
«Чтобы ты, дерьмо клыкастое, не сбежала. Таким как ты, веры нет.»
В этот раз считывание мыслей ей далось гораздо проще. Контраст между словами и внутренним монологом оказался настолько разительный, что орчанка скривилась, словно хлебнула уксуса.
Девушку провели сквозь толпу любопытствующих аристократов к площадке, что находилась перед трибунами. Утоптанная земля метров двадцать в диаметре, окружённая символической верёвкой. Её обмотали вокруг вбитых в почву колышков.
«Безупречно, Фурия,» — подал голос Ансельм. «Ты сделала всё, как надо. Это наш шанс!»
Наместник же видел, что Анри лжёт. К чему этот фарс?
«Полагаю, он хочет убрать его твоими руками, чтобы не злить своё окружение. Ордалия снимет с него ответственность. Правитель, который начинает безрассудно рубить головы своим слугам, долго не усидит на престоле. А Каспиана кон Валле нельзя назвать безрассудным. Он лавировал в хитросплетениях политики Империи и Оснии долгие годы. Соблюдать интересы Уброса и одновременно нашего королевства дело весьма каверзное.»
Уброса?
«Эльфов. Каспиан — ставленник Императора Антариэля. Осния давно превратилась в зависимый придаток», — как показалось ей, с горечью заметил паладин.
Понятно. Кто будет представлять Анри? Он же не полезет сам на ринг?
«Я не знаю. Вряд ли.»
Пронзительный и не очень мелодичный звук труб прервал их разговор. Тройка музыкантов закончила мучить инструменты и затихла.
Глашатай средних лет зычно прокричал:
— Внимание-внимание! Перед вашими глазами состоится ордалия между дамой Фурией и бароном Анри кон Шальбером по делу о гибели Ансельма кон Блэгарда. Интересы барона будет представлять Ка́рхарст Буйнолик. Бойцам следует ступить внутрь арены. Поединок начнётся через тридцать секунд.
Краем глаза она зацепила текст в чате и недоверчиво сощурилась.
Маджестро покинул Гильдию Буревестники.
Да что сегодня происходит-то?!
«Не отвлекайся, Фурия. Прошу. Сконцентрируйся на предстоящем бое и помни всё, чем я тебя научил.»
Прорвёмся, лисёнок.
Орчанка хрустнула шеей и, перехватив покрепче щит с копьём, вышла на площадку, активируя Походный строй и Агрессивную стойку. Ощутила всем телом палящие лучи солнца. Денёк выдался жаркий. Зафиксировала крики толпы. Зрители подбадривали бойцов, требовали хорошее шоу, делали ставки. Уловила запах пота, крови и адреналина. На этой площадке кто-то уже сегодня дрался.
Это моё место силы. Здесь меня не сломить. Никому. Никогда. Потому что на моей стороне правда!
Холодным оценивающим взглядом прошлась по невысокой фигуре врага.
Ей навстречу двигался… полуголый дворф. Девушка ожидала чего и кого угодно. Рыцаря в полном пластинчатом доспехе. Аристократа со шпагой. Кто знает какие родственники имелись у барона? Даже кого-то вроде Гвина — вёрткого проныру с кинжалами. Чего угодно, но точно не этого.
Кархарст[2] оказался крепко сбитым дворфом. Мышцы так и бугрились под туго натянутой кожей. Широкие лопатообразные ладони даже на вид обладали чудовищной силой. Как тиски или гидравлический пресс. И волосы, и борода бурого цвета заплетены в гроздь косичек.
Голый по пояс, без какой-либо брони или даже простой рубахи. Раскачанное тело покрыто шрамами и алыми линиями рун с головы до ног. Лишь широкий металлический пояс, который подошёл бы боксёру-чемпиону, да такие же браслеты, с натяжкой можно было отнести к доспехам.
Довершали портрет два штриха. Медная цепочка, что болталась между кольцом в его носу и серьгой в ухе. При каждом движении она тихонько позвякивала. Да топор с огромным лезвием и не менее огромной рукояткой, почти в рост самого Кархарста. Какой-то затейник соединил топорище с предплечьем коротышки ещё одной цепью.
Он что, серьёзно, собирается швырять этот громадину и потом возвращать её?
Пока она рассматривала оппонента, личка начала мигать, сигналя о сообщении.
Арктур: Я жду тебя в клан-холле. Немедленно. И мне потребуется вменяемое объяснение, а не та хрень, которую мне передал Шило.
Да вы издеваетесь что ли?!
Фурия: Я не могу сейчас. У меня квест.
Арктур: А мне плевать. Немедленно!
Фурия: Нет.
Арктур: Хорошо.
Вас исключили из Гильдии Буревестники.
Похрен.
Противник приближался, скалясь во всю пасть. Некоторых зубов не доставало, поэтому улыбка оставалась далёкой от дружелюбия.
— Ну что, девка, — с искрой безумия ухмыльнулся дворф, — потанцуем? Барон очень просил, чтобы я отрезал тебе ноги, прежде чем выпущу кишки, и знаешь, я только за! Ненавижу орков! — угрюмо довершил он.
По ней прошла волна прохлады, и тусклая иконка алхимического настоя исчезла. Кто-то из магов явно бдил. Фурия же сосредоточилась на фрейме врага, считывая информацию.
Кархарст Буйнолик, босс, 111й уровень, 1.03 м ХП.
— Оркофобия — это признак потаённой оркофилии, если ты не знал, — с ехидцей заметила девушка. — Не прячь свои чувства. Мы оба знаем, ты хочешь, чтобы в твою жизнь вошёл крепкий зеленокожий красавчик.
Незнакомые слова конкретно так загрузили мозг дворфа, и на секунду тот даже завис. Его лицо выразило всю гамму смятения, а уже через миг перекосилось в гримасе ярости.
Их разделяло больше десяти шагов, и всё же Буйнолик преодолел их за два удара сердца. Топор свистнул, разрезая воздух, и она едва успела увернуться. Вот только противник превратил замах в круговой удар и позволил центробежной силе увлечь себя. Крутанувшись на месте, он распорол пространство в нижней плоскости. Фурия прыжком ушла вверх и прямо в воздухе выстрелила Стальным шквалом.
Наконечник копья вошёл в плечи и грудь дворфа хорошо если на четверть. Очень уж прочная шкура оказалась у этого неказистого бойца. Глаза Кархарста заволокло алой пеленой, клочья пены полетели наземь. Он ускорился ещё сильнее.
Орчанка дважды закрылась щитом от лезвия топора, потеряв больше 30 % ХП. Противника нельзя было назвать техничным бойцом, но он определённо знал, с какого конца нужно держаться за оружие. Дворф имел обширный опыт, полученный в схватках не на жизнь, а на смерть. И всё это подкреплялось телом, которое выдавало импульс чудовищной силы и скорости.
Кое-как изловчившись, она обрушила Костелом на ногу Кархарста. Тот, если и заметил травму, вида не подал. Слегка замедлился, но погоды это не делало.
Что-то такое просвечивало в нём. Какой-то подвох, что девушка ощущала шестым чувством. И никак не могла разобраться, в чём дело.
«Выбрось из головы страх и делай, что должно. Вспомни, Фурия, мы встаём против бури! Такова наша работа! Ты сможешь его победить. Это тебе по силам!» — голос Ансельма излучал непоколебимую уверенность.
Продолжая уклоняться и парировать удары огромного топора, орчанка заставила себя выдохнуть. Сбросить напряжение, сковывающее тело. Я всё ещё жива. Я всё ещё сражаюсь. Он не всесилен.
Изнурительный выпад навстречу взмаху удивил Кархарста, и он открылся. Всего на миг, но это хватило. Активировав Огреть щитом, девушка взрезала его голову острой кромкой асписа. Он успел довернуть башку в последнюю секунду, и стальной край не выбил ему глаз, а лишь распорол скулу, щёку и висок. Кровь хлынула так, будто где-то открыли кран.
Юшка напрочь залила правое око, окрасила желтоватые мощные зубы алым. Хлопья пены покрыли землю. Вместо того, чтобы разорвать дистанцию, он налёг всем весом, заставляя края раны разойтись ещё сильнее. В алом просвете показалась белая кость. А дворф оскалился и, отбив топором в сторону копьё, ударил её наотмашь кулаком в лицо.
В голове разорвался снаряд. Хрустнул нос. На секунду мир мигнул. Погас и снова разгорелся. Боль прокатилась по лицу, отдалась в черепе. Ушла в шею.
Фурия пришла в себя, неловко отшатнувшись назад, но было поздно. Всё, что смогла — врубила Провокацию, снижая урон. Огромный топор вошёл ей в бок, отрывая ноги от земли. Треснули, крошась, рёбра. В теле вспыхнуло солнце. Девушка покатилась в пыли с каждым кувырком, крича от боли.
Кархарст не спешил. Смаковал эти мгновения. Подступал медленно, не торопясь. Его язык змеёй непрестанно слизывал кровь, которая хлестала по щеке, а уголки губ норовили разорваться в слишком широкой улыбке.
— Братиген мне свидетель, как же я люблю своё ремесло, — возбуждённо проговорил дворф.
Сквозь пелену агонии, орчанка смогла сфокусироваться, чтобы послать ментальный всплеск к противнику. Что-то было не так. Она знала это. Чувствовала это. И дело даже не в статусе босса или разнице в уровнях.
Хотел бы я схлестнуться с клыкастой сукой сам. Жаль, что приходится полагаться на эту курицу-волшебницу. Без подачек. Без её Бездной проклятых чар. Это было бы ещё веселее.
Фурия внутренним оком не столько увидела связь, сколько ощутила её, как ощущал её сам коротышка. Извивающийся канат энергии, что соединял Кархарста и Альриссу. Эльфийка сидела в передних рядах с абсолютно равнодушной миной.
И накачивала Буйнолика усиливающей магией.
— Время умирать, девочка, — прошипел берсерк.
Кархарст приблизился к орчанке и ухмыльнулся. Не говоря больше ни слова, закинул оружие над головой.
Она ощутила, как все её чувства обострились до предела. И режущая боль, и зрение, и слух. Время замедлилось. Фурия охватила разом всю арену и каким-то невероятным усилием подавила панику.
Орчанка видела всё. Вздувшиеся бицепсы врага. Свирепую гримасу Буйнолика — смесь радости и ненависти. Скучающего Каспиана на трибуне. Стрекозу, лениво кружащую вокруг лужицы крови на земле. Крестьянина с горящим взором, следящего за схваткой.