возвращает мне Невероятную изворотливость. У меня есть план. Безусловно. Просто я увеличиваю свои шансы на выживание. Потому что план рисковый, как и большинство моих затей.
О защиту Вендетты бессильно разбивается удар копья и несколько заклинаний. Она игнорирует атаки, сфокусировавшись на мне. В один миг оказывается рядом.
Пол под ногами стреляет шипами. Не дёргаюсь, хотя это стоит мне больших усилий. Готов дать руку на отсечение, что это иллюзия, как уже было в драке с Кераши. Оказываюсь прав. Острия безвредно протыкают меня в паре мест.
Принимаю взмах кинжала на Парирование. Изгибаюсь под размашистым ударом ногой. Отпрыгиваю мимо пучка злого ослепительно яркого света. Подгадываю момент и кастую два заклинания подряд. Призрачная дымка. Сумрачный маскарад.
Вокруг нас всё по пояс покрывает белоснежная мгла. Туманный молочный кисель. Под него я и падаю, призывая троих клонов. Возможно, она что-то и заметила, но три копии притягивают к себе взгляд. Сбивают с толку. Отвлекают внимание. Такова их природа. Таково действие этой магии.
Я же раздавливаю в руке Дымовую шашку и ухожу в Скрытность.
Вендетта вовсю воюет с моими двойниками. Те весьма натурально изображают мои техники. Плюют кислотой. Пытаются рубить её мечами.
Взгляд бежит по её фрейму. Сработало!
Амплификация. Тысяча порезов. Каст занимает почти две секунды.
Звуковая струна стегает корпус Вендетты. Прыскает кровь. Только тогда она понимает, что что-то не так. Непробиваемый защитный покров исчез. Лопнул, как мыльный пузырь. Спасибо Призрачной мгле — подарку Разиена, что снимает два баффа.
Вокруг меня на долю секунды в воздухе зависают сотни клинков всех форм и фасонов. Среди них прямые и изогнутые, одноручные и двуручные, новые и древние, как время. Объединяет их лишь один факт — расцветка. Все мечи сотканы из теней.
Гончая резко разворачивается, и на миг я вижу в её глазах испуг. Злость. Мольбу. Бессилие. Принятие.
Тысяча клинков притягиваются к ней, как намагниченные. Мелькают столь быстро, что вспарывают сам воздух. Пронзают её, превращая в ежа. Невысокая худощавая фигура замирает и подрагивает на подламывающихся ногах. Кажется, каждый участок кожи украшает торчащий эфес меча.
Вижу золотистую радужку на фоне чёрной склеры и дрожащего от боли зрачка. Белоснежная кожа изрезана в клочья и запятнана алым. Её горло издаёт протяжный сдавленный хрип.
— За Деймоса, — слова падают тяжким грузом.
Клинки рвутся прочь, и тело Вендетты взрывается кровавой взвесью. Успеваю прикрыть глаза до того, как меня с ног до головы заляпывает мельчайшими ошмётками мяса.
Время выравнивается.
Учащённое дыхание. Шумное. Уставшее. Мне казалось, я не спал трое суток. Звон стали отвлёк и вернул в текущий момент.
Машинально коснулся влажного фрагмента, забирая лут.
Неплохо. Очень неплохо.
Заставил себя переключиться туда, где Зарракос сцепился с Данриэлем. Светлый эльф оказался по-настоящему двужильным. Он выглядел откровенно хреново — вмятый нагрудник, отрезанное ухо и шрам через глаз, несколько отверстий в латах, потёки крови, пятнающие металл. Здоровье в красной зоне.
Несмотря на это, сражался, как заведённый. Бесстрашно. Во всю мощь. Вкладывая каждую частицу силы в удар. С удивлением я отметил зарождение уважения к этому противнику.
Тифлинг не уступал ему, но поддержка Векантры, Маджестро и Фобоса склоняла чашу весов в пользу рогатого.
Прыжком в тень сократил дистанцию и, выждав момент, набросил на Светозарного Первородные оковы. Следом метнул все вернувшиеся ко мне ножи.
Конечности Левой Длани оказались прижаты к корпусу. На лице маска ярости и упрямства. Спелёнутый по рукам и ногам воин поднатужился. На лбу вздулись жилы от усилия. Светлая кожа стала багровой.
Вспышки огня, электричества, льда. Ножи вошли в его тело, парализуя и сбивая концентрацию. Зарракос же воспользовался моментом. Вторая летающая ладонь прошлась вдоль всей кромки меча, покрывая её тёмной плёнкой. Короткий замах, шелест рубящего лезвия. Остроухая голова взлетела к потолку. Фонтан крови оросил всё пространство вокруг мертвеца. Данриэль обмяк в цепях, а через мгновение боком ударился о воду, что постепенно вновь начала скапливаться в зале.
Первым делом я проверил собственный фрейм. Неумолимая охота пропала. Моё местоположение отныне в тайне. Следом тронул тело Светозарного. Сойдёт. Затем — Краана. Вот. Другое дело. Найдя убитого Тарантула, полутал и его. Не выдержал и присвистнул. Охренеть! Вот это точно не ожидал здесь найти.
Старательно гнал от себя прочь мысли, которые заставляли нутро колоть от душевной боли.
Дальше перевёл взгляд на Зарракоса. Со смертью эльфа он согнулся в поясе, уперев свои реальные ладони в колени. Дышал тяжело, как загнанная лошадь. Впервые я смог толком его рассмотреть.
Короткие рога облегали череп, уходя назад. Длинные чёрные волосы собраны в хвост на затылке. Щегольские тонкие усы а-ля Сальвадор Дали и короткая эспаньолка. Абсолютно неуместная в текущей ситуации одежда — рубаха с закатанными до предплечья рукавами и какой-то модный костюмный жилет. Ни толстых доспехов, ни даже жалкой дырявой кольчуги. Всё вусмерть заляпано кровью и фаршем.
Из бойцов Векантры осталось только двое. Ещё одного, судя по всему, срезал Данриэль. Матриарх диким взглядом водила по залу, и было отчего. Канализацию превратили в настоящую бойню. Стены носили следы магии и багровых пятен. Заляпали стены и даже потолок. Ошмётки тел и кости щедрой рукой раскидали повсюду.
— Давай, братка, — с натугой произнёс Фобос, и я пришёл в себя.
Когда развернулся, увидел, как жрец завершает каст воскрешающего заклинания. Вспышка света. Тело Деймоса окутали чары. Его фрейм отливал серым цветом. Мерцал и колебался, словно не зная, какой оттенок всё-таки принять — чёрный или зелёный.
— Он встанет. Он сейчас встанет и начнёт нас бесить! — судорожно тараторил заоблачный адепт.
Тифлинг не давал тишине повиснуть ни на миг. Беспрестанно вытирал пот с лица. Его губы дрожали, а в уголках глаз блестела предательская влага.
Аврора и Маджестро приблизились к нему и положили руки на плечи с двух сторон.
Оказавшись рядом, замер и я, не спуская глаз с бледного, ни кровинки, лица усатого мага.
Через 48 часов
— Это здесссь, — прошипел Нактас, водя чешуйчатой рукой по поверхности камня.
Мы нашли стойбище Клана Пещерных Медведей. При желании в выступающих сталагмитах и свисающих с каменного козырька сталактитах можно было разглядеть огромные клыки косолапого хозяина тайги. Это придавало входу[6] в пещерный комплекс вид огромной пасти.
Покосился на рейд группу позади меня. Чужое предательство, как горячий уголь, сидело под сердцем и жгло меня изнутри. Заставляло эмоции кипеть. Плохо. Сегодня мне понадобится холодный разум и трезвый рассудок.
Старый наг закончил бормотать слова волшбы. Повинуясь его воле, плита, загораживающая проход внутрь пасти, медленно отъехала вниз.
— Вперёд, — скомандовал я.
Под металлическое звяканье доспехов и скрип снега под ногами мы ступили внутрь.
[1] Художник — Elizabeth Armstrong.
[2] Художник — MarcelaFreire.
[3] Художник — Ramón Ignacio Bunge.
[4] Художник — kurolines.
[5] Художник — anndr.
[6] Художник — Mikael Widegren.
Интерлюдия
Here's a little song I wrote
You might want to sing it note for note
Don't worry, be happy
In every life we have some trouble
But when you worry you make it double
Don't worry, be happy
Don't worry, be happy now
don't worry
be happy
don't worry, be happy
don't worry
be happy
don't worry, be happy
Алексей Решетов распахнул светлые полупрозрачные шторы. Яркий свет, ударивший ему в глаза, на секунду ослепил. Запах солёной воды, а также пронзительные крики чаек вернули его в реальность. В реальность, лишённую серых бетонных многоэтажек. В реальность, где бирюзовый океан простирался до самого горизонта.
Выйдя на террасу, мужчина неспешно опустился в плетёное кресло и пригубил крепкий кофе с нотками нуги. Палящие лучи солнца заставили его дотянуться до тюбика с кремом от загара и так же лениво начать процесс намазывания собственной кожи. Проведя уже больше двух недель в тропическом раю, он до сих пор боялся обгореть.
Здесь в принципе больше не требовалось спешить. Это в Москве ему пришлось второпях собирать сумку с минимальным набором вещей, денежной заначкой и фальшивыми документами, что он приобрёл заранее, готовя пути отхода. А вот в этом островном государстве необходимость делать что-либо кроме как «вальяжно» исчезла. Время для Алексея буквально остановилось.
Стоя на таможне спустя несколько часов после разговора с дядей и выхода того интервью, нервничая и чувствуя, как испарина покрывает лоб, учёный задавался вопросом — «Успели ли власти передать его фоторобот во все аэропорты?». И вдогонку — «Так ли уж хорош новый паспорт, изготовленный специалистом, что пришёл отрекомендованным одним его товарищем?».
Замученный таможенник лишь вяло сверил фотографию и молча распахнул дверь. До самого взлёта Решетов ждал, что самолёту не дадут коридор. Что вот-вот капитан объявит какую-то уважительную причину для задержки, а следом на борт войдут люди в костюмах с холодными глазами. Они не вошли. А самолёт унёс его прочь.
Маршрут состоял из трёх полноценных отрезков. По пути пришлось сделать ещё одну пересадку, но во втором аэропорту он уже успокоился. Сюда длинные руки России, США и Китая точно не успели бы дотянуться при всём желании. А под конец потребовалось ещё долго лететь крохотным чартерным самолётом, что мог садиться на воду. Всё для того, чтобы попасть в страну, которая не экстрадировала людей ни в одну из крупнейших держав.