Передо мной раскрывались все двери, я могла поговорить, с кем угодно! Несколько раз выбиралась в города, но там было всё не то. А вот здесь, на базе-шесть, жизнь кипела… по крайней мере, мне так казалось. Только теперь я понимаю: за эти три года не было ни одного пуска, персонал постепенно сокращался, а отец с дядей месяц за месяцем всё меньше могли уделять мне внимания. Впрочем, я уже считала себя большой девочкой и даже глазки строила кое-кому из красноголовых. Правда, надо мной только беззлобно потешались и тактично предлагали подрасти. А потом – вызов, кристалл в руки, короткий приказ, объяснение принципа запуска капсулы – и я оказалась на Земле. Одна. Дальше… Дальше ты знаешь.
– Я знаю… – согласился я.
Ната, как и раньше, опустила один момент: как инопланетянка разжилась знанием русского языка, знанием манер и реалий и всем прочим необходимым, включая одежду. Но ответ я знал и так. Кого-то подготовленная по стандартам «отмороженных» СДШ моя будущая возлюбленная банально отловила и в течение длительного времени держала на инъекциях «Грани». Без посредника-псионика, проводящего перенос, такую процедуру одномоментно не провести. Плюс ещё коэффициент пси-затухания на Земле отнюдь не способствовал быстроте работы… и добрые дядя и папа снабдили своего засланца нужным количеством препарата и соответствующей инструкцией. Так что, скорее всего, я рискую узнать, где прикопан труп ни в чём не повинной девушки-сибирячки, сгинувшей без следа только потому, что наткнулась на пришельца. Прямо сюжет для классического фильма ужасов…
Нет уж, на фиг. В конце концов, у меня самого за спиной кладбище не меньше, чем у Наты после побоища в лаборатории, а может, и побольше раза в два – это смотря как считать. Так что я провёл своих жён мимо поворота, где в одной из комнат лежало всё, что осталось от безымянного мерха и моей земной одежды, и мы подошли к циклопическим створкам ворот. Как я понимаю, это и была граница между базой номер шесть и лабораторией, где официально проводились переходы между вселенными.
Натана вдруг остановилась, повела головой, будто прислушивалась к здешней почти абсолютной тишине.
– Там. – Она указала узкий проход между монументальными створками. – Что-то знакомое. Слышу его с тех пор, как мы спустились сюда. Единственный голос в пустоте…
– Голос? – Я недоверчиво уставился на врата… и тут сообразил. Чёрт! – Это красный кристалл. Тот, на котором тебе отец и дядя передали задание по изучению Земли. Ты его потом стёрла и записала целую обличительную речь – мне и Егору её Василиса проиграла… Что-то не так?
– Кристаллы, – медленно произнесла Ната. – Ты же ведь тоже не слышишь это?
– А я всё думала, чего не хватает. И там, под ЦДС, тоже не хватало! – Натана даже прищёлкнула пальцами. – Фон! Миш, ты умница! Нам нужно вниз.
Н-да. Ну, раз нужно…
– Кристаллы – единственный известный пси-активный и при этом неживой объект, – объясняла мне Ната, в качестве демонстрации крутя в руках кроваво-красный гранёный камень. – Могут быть естественного происхождения или выращены искусственно. Естественные встречаются на многих планетах земного типа[14] в следовых количествах[15] – причём это могут быть самые разные по химическому составу камни, нужна только кристаллическая решётка определённой регулярности… и ещё что-то. Однако на некоторых планетах количество пси-активных микровключений в лавовые[16] горные породы может быть в десятки и сотни раз выше. Такие мелкие кристаллики не могут иметь собственную… э, функцию, но вместе они как… как сеть?
– Как фильтр, – поправила её Натана. – Например, если в трубу засыпать песок и залить с одной стороны воду, то с другой стороны она выльется с постоянной скоростью, как бы сверху её ни заливали – потоком, вёдрами или в несколько струй. Никто не знает, что такое на самом деле пси, как и электричество, если уж на то пошло.
Но есть упрощённая модель, по которой это один из видов энергии, пронизывающих всю вселенную, – что-то вроде реликтового радиоизлучения. Поток течёт однородно, но, натыкаясь на препятствия, начинает с ними взаимодействовать – дрожать и колебаться. Это и есть пси-фон. – Жена несколько секунд молчала, покрутила кистью руки в воздухе, собираясь с мыслями, и продолжила: – Препятствия эти – не материя или другая энергия, а условно-предопределённая вероятность… только не спрашивай меня, что это значит и как работает! И почему, например, наш мозг или неустойчивый камень на горном склоне такую вероятность генерируют (потому мы можем чувствовать друг друга и опасности), а работающий по сложному алгоритму вычислительный кластер – нет. Важно, что кристаллы могут накапливать некоторое количество этого пси – а потом отдавать, обычно одним импульсом. Это большие. А вот много маленьких работают, как песчаный фильтр для воды, только не для воды, разумеется…
– Короче, пси-фон после прохождения через горные породы Каллиги выравнивается, – не выдержала Ната. – А это важно для работы по-настоящему больших кристаллов! Кристалл – это как прибор, если подать электрический ток неправильных характеристик, может сломаться, и чем больше камень, тем от меньших колебаний пси он ломается. Мы, одарённые, этот фоновый шум просто не слышим, а для пси-кристаллов это как землетрясение: маленькие только перекатываются, большие лопаются…
– А очень большие взрываются, – закончил я за любимую, вспоминая виденное несколькими часами ранее и уже примерно понимая, что нас ждёт в конце маршрута. Ещё одна «розочка», оставшаяся от бывшей «простой» капсулы Наты. – А эта штука у тебя в руках, она не?..
– Максимально возможный для использования без внешней защиты от пси-фона. – Девушка поднесла красный камень к забралу шлема и со вздохом спрятала его в карман. – Это стандартный накопитель красноголовых. Самую важную часть информации по регламенту не доверяют цифровым или даже твёрдотельным носителям, а тут считать запись может только псионик, ему даже дополнительное оборудование не нужно. Говорят, такие камни выдают только на специальные задания… Понятия не имею, где отец его достал. Наверное, хотел сделать мне приятное, ну, на свой манер, а я тогда безумно рассердилась и оставила камень просто на столе. А теперь, получается, это единственная оставшаяся у меня память о папе… После минуты неловкого молчания слово опять взяла Натана:
– Большие кристаллы очень тяжело перевозить: пси, как я уже говорила, есть везде. Экранировка невозможна, нужны специальные фильтры, выравнивающие фон внутри контейнера с грузом. Малейший изъян в целостности упаковки… Ну, ты видел, что будет. Поэтому двигательные кристаллы капсул производились здесь же, не просто на Каллиге, а прямо рядом… относительно рядом. Ещё один подземный комплекс. Для того чтобы вырастить пси-активный камень, нужно постоянно фокусировать в точках роста кристаллической решётки поток пси. Для маленьких бытовых камней вроде приводов дверей или пси-интерфей сов это не сложно, но такие большие штуки вроде двигателя «тарелки» и триагнумов нужно было делать в специальных условиях.
– Завод гудел. Даже не так, он – ГУДЕЛ! Дядя как-то обмолвился, что производство – в ста километрах в глубь пустыни, но даже здесь был постоянно слышен этот ровный пси-шум. И никакие толщи камня не помогали! Для «тарелок» это не имело значения – фон был другой, но всё равно ровный, однородный, люди тоже быстро привыкали. А вот на самом заводе я чуть не оглохла! А теперь он молчит.
– Демонтировали и увезли? – предположил я. Натана и Ната переглянулись, потом светловолосая пожала плечами.
– Его нельзя было демонтировать, – как-то беспомощно сообщила моя бывшая красноголовая. – Понимаешь, чтобы собрать нужную… плотность фона, нужна согласованная работа десятков огромных и сотен тысяч более мелких камней. Пока он не запущен, элементы системы не контактируют друг с другом, но после… если убрать хоть один элемент, возникнет колебание фона, которое разорвёт все остальные крупные эффекторы.
– Тогда его могли просто дистанционно подорвать. Как я понимаю, расстояние до других объектов было подобрано в том числе и с учётом возможности такой ситуации.
– Тогда мы наблюдали бы на поверхности Каллиги великолепный кратер – половина вулканов в галактике от зависти удавятся, – пояснила мне Натана. – А его там нет. Теперь понятно, почему мы заинтересовались?
– Ещё одна загадка к куче остальных, – кивнул я. – Вы правы, есть резон проверить. Только… по поверхности – никак?
– Завод углублён на километр, – огорошила меня жена. – Он вообще никак не соединяется с поверхностью, только транспортный тоннель с лабораторией «шестёрки».
Я попробовал представить производство, которое с глубины один километр оставило бы на поверхности планеты кратер… и понял, что воображение отказало. А заодно начались проблемы и с любопытством. И ещё что-то такое цепляло, что я сначала не мог сформулировать. Ведь такую вещь на планете в принципе оставить не могли. Возможно, уничтожили оружием на незнакомом нам всем принципе или ещё что-то придумали. Я уже открыл рот, чтобы сообщить о своих выводах… и закрыл. Лабораторию под ЦДС тоже должны были демонтировать или уничтожить, однако она преспокойно работала до последнего времени. И была покинута без малейших попыток замести следы.
А-а, чёрт. Наверное, нужно временно смириться с ситуацией, пока хоть что-то не станет ясно, как я смирился с неожиданным возвращением Наты из мёртвых. Если так подумать, то самые верные решения я всегда принимал тогда, когда не пытался всё понять и принять верное решение, а когда действовал по ситуации… То-то Нурс меня в команду приняла почти сразу. Ладно, посмотрим на этот завод, или что там от него осталось…
– Дальше последовательно забивали камнем и сплавляли плазмой, – разглядывая результат выстрела по бетонной заглушке на месте, где раньше были гермодвери в служебные тоннели, тоном эксперта сообщила Ната. – Там три километра петляющего тоннеля, предназначенного для пешего перемещения. Даже если на планете осталось тяжёлое горнопроходческое оборудование, нам его сюда не подогнать. Пошли на площадку.