***
Уровень Хиат считался исчезнувшим. Последняя ведьма-носительница была убита еще до Великой войны, и Мартин видел ее размытую черно-белую фотографию в учебнике истории: полуобнаженная женщина парила в воздухе, длинные светлые волосы плыли вокруг ее головы, словно причудливый нимб или фата, задравшаяся юбка открывала грязные ноги.
Тело сработало само. Ближний инквизиторский бой не может похвастаться богатством ударов, но те, что есть, были вбиты на тренировках буквально в подкорку, став рефлексами. Мартин сбил взмывшую в воздух Эльзу на кровать и одной рукой вдавил в сбитые простыни, а второй вмял печать в кожу над левой грудью.
Пришла мысль, что сердце может остановиться. Пришла и ушла. Эльза лежала неподвижно, словно мертвая. Мартин собрался с силами и вбил печати в ладони, лоб и колени, словно пригвоздил девушку к кровати.
Он был почти уверен, что у него не хватит сил.
Хватило.
Некоторое время было тихо. Эльза не шевелилась, Мартин терпеливо ждал, и по пальцам его правой руки с легким треском бегали голубые молнии. Если Хиат все-таки не удалось обуздать, то ведьму необходимо уничтожить.
Но если удалось…
Эльза глубоко вздохнула и открыла глаза. Взгляд был растерянным и несчастным, но совершенно человеческим, без примеси колдовского безумия. Мартин вздохнул с облегчением и набросил на девушку одеяло: после такого количества печатей ее станет знобить.
— Что случилось? — спросила Эльза и поморщилась от боли. — Мартин, что…
— Тихо, тихо, — мягко сказал Мартин. — Ты снова потеряла печать, но я вернул ее на место. Все в порядке.
Эльза поежилась, натянула одеяло на плечи.
— Мне что-то нехорошо, — пожаловалась она. — Мартин, что случилось… на самом деле?
Мартин подумал, стоит ли говорить ей правду. Решил, что стоит.
— Ты была Альфа, — негромко сказал он. — А теперь ты Хиат. Редкий уровень, очень опасный.
Дрожа от страха, Эльза села на кровати и схватила его за руку. Ледяные пальцы оказались на диво сильными и цепкими.
— Мартин, что же… Ты теперь… — она зажмурилась и взмолилась: — Только не убивай меня. Пожалуйста, не убивай…
Мартин горько усмехнулся и осторожно привлек Эльзу к себе. Дьявол побери, все шло не так, как должно было быть. Эх, дядя Эрих, как ты невовремя все подстроил…
— Не глупи, — сказал он. Эльза уткнулась влажным лицом ему в грудь и едва слышно всхлипывала. Ее трясло — шел конфликт печатей и магических сил. Когда он прекратится, можно будет добавлять новые заклинания. — Все в порядке, я наложил новые печати. Все хорошо, слышишь?
Он отстранил девушку от себя и, аккуратно взяв за подбородок и глядя в глаза, повторил:
— Все хорошо, Эльза. Все в порядке.
Постепенно дрожь унялась, и Эльза смогла успокоиться. Возможно, решила, что Мартин не будет рубить ей голову прямо сейчас. Мартин заглянул в гостиную и принес Эльзе бокал с коньяком на донышке — исключительно в медицинских целях.
Впрочем, насколько он помнил, ведьмы с уровнем Хиат могли пить спиртное как ключевую воду.
Эльза зажмурилась и выпила коньяк одним глотком, как лекарство. На ее глазах выступили слезы, и Мартин довольно кивнул. Он потихоньку стал понимать, что ему повезло. Очень повезло. Потому что ведьма уровня Хиат — это и бесценный дар, и роковое проклятие. Зависит от того, как ей воспользоваться.
— Что со мной теперь будет? — натянув пижаму, Эльза села в кровати, обхватив руками колени. На Мартина она старалась не смотреть.
— Ничего, — ответил Мартин, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее. — Я поставил нужные печати, они тебя удержат. На занятия завтра не пойдешь, лучше отлежаться.
Он сделал паузу и решил, что Эльзе все же надо знать правду.
— Уровень Хиат считался вымершим, — произнес Мартин. Эльза посмотрела на него с ужасом и, слепо нашарив его руку рядом с собой, крепко сжала пальцы. «Ребенок, который боится темноты, — с горечью подумал Мартин. — Боится и хватается за чудовище, лишь бы не быть одному». — Вся его проблема в том, что Хиат — огромная батарейка, и другие ведьмы использовали его для увеличения своих сил.
— Наверно, поэтому и вымер… — негромко предположила Эльза. Мартин вздохнул.
— Я тебя не дам в обиду, — серьезно сказал он. — Сейчас оклемаешься — наложу дополнительные заклинания. Все будут видеть прежнюю Альфу, а печати тебя удержат. Все будет хорошо, Эльза.
Эльза вздохнула и легла на кровать, обхватив себя за плечи и подтянув колени к животу. Над ее головой парили легкие золотистые искры: обузданная печатями магия наконец-то сдалась.
Мартин подумал, что сейчас самое время вздохнуть с облегчением.
***
Эльза все-таки пошла в институт. Свернувшись калачиком под одеялом, она дождалась, пока Мартин покинет квартиру, выползла из кровати и потихоньку стала собираться. Запах кофе все еще витал возле кофе-машины, но Эльза не стала ее включать. И без того сердце билось с перебоями.
Она понимала, что Мартин прав — но все-таки хотела приехать на лекции. Чтобы увидеть, что привычное место Андреа в лектории пустует. Как и боковой столик в столовой, который обычно занимала рыжая психологиня с подругами.
Так оно и было. Когда Эльза вошла в лекторий и села за стол — как всегда, отдельно от остальных, то разговоры моментально прекратились. Часть студенток рассматривала ее со страхом, часть — с чем-то похожим на уважение. Андреа не было.
«Дьявол побери, — думала Эльза, старательно записывая лекцию за преподавателем, — я превратилась в чудовище, но не нахожу себе места из-за тех, кто меня обижал…»
Спустя полчаса после начала пары в лекторий заглянула секретарша и натянуто сообщила, что студентку Грюнн вызывают в деканат. Преподаватель понимающе кивнул, и Эльза отправилась за секретаршей. Ее каблучки стучали по плитам пола так, словно эта коротко подстриженная девушка, недавняя студентка, хотела кого-то к ним пригвоздить. На тихий вопрос Эльзы о том, что случилось, секретарша профырчала что-то невнятное.
Декан факультета была дамой, которая видывала самые разные виды, но при этом так и не научилась делать выводы из увиденного. Когда Эльза вошла в деканат и остановилась перед ее столом, то декан приподняла несколько серых папок с личными делами студентов и хлопнула их об столешницу. Секретарша, успевшая разместиться за своим столом, пробормотала что-то одобрительное.
— Семь человек, Грюнн, — ледяным тоном произнесла декан. — В том числе двое пятикурсников. Инквизиция прислала запрос на их немедленное исключение.
Значит, Мартин говорил серьезно. Эльза пожала плечами, стараясь смотреть не в глаза декана, а в ее переносицу. Но картинка все равно всплывала: библиотека, множество книг в старых шкафах, стопки учебников на столах…
— А я при чем? — спросила она с нарочитым равнодушием. Это зацепило декана сильнее, чем Эльза могла предположить.
— При чем? — декан старалась не кричать, но ее тихий свистящий голос звучал страшнее крика. — При том, что если возникают проблемы, дорогуша, их нужно решать в своем кругу. Со мной. С куратором. А не сразу муженьку жаловаться. Эти девочки, — указательный палец уткнулся в крышку верхней папки, — гордость двух факультетов! Инбер собиралась в аспирантуру, вела серьезные исследования. Теперь все. Конец.
Эльза отстраненно подумала, что декан должна ее в задницу лобызать, а не кричать.
— Не надо повышать на меня голос, — сказала Эльза и только потом с удивлением поняла, что она произнесла именно это. — Я никому ничего плохого не делала. Наоборот… После того, как выяснилось, кто мой муж, они как с цепи сорвались…
Декан посмотрела на Эльзу так, что та осеклась и умолкла.
— Вот и надо было прийти ко мне, — сухо промолвила она. — Теперь семь человек отчислены по официальному распоряжению господина министра. Живите с этим, госпожа Грюнн. Можете даже гордиться. Лишили людей возможности получить образование. Хоть как-то зацепиться в жизни.
Эльза подумала, что декан, должно быть, сама ведьма. Наверняка уровень с официальным надзором инквизиции.
— Вряд ли вы то же самое сказали бы моему мужу, — откликнулась Эльза. На глаза наползали слезы, и она мельком подумала, что плакать ни в коем случае нельзя. Не из-за возможного скачка кефамина, нет. Нельзя показывать слабость. — Я ему позвоню, он заедет. Что, вы ему это скажете в лицо? Думаю, нет. И ничего бы вы не сделали, если б я пришла к вам.
Должно быть, декан не ожидала подобного ответа от той, которая, по недавнему выражению сокурсниц, две недели как из лужи выбралась. Она медленно поднялась со стула, и Эльза отшатнулась, как от пощечины, но в это время в деканате вошел высокий жизнерадостный толстяк, и декан, перехватив его взгляд, устало опустилась на стул.
— Дамы, доброе утро! — бодро воскликнул он. — Госпожа Циттель, я заберу у вас студентку Грюнн на пару минут?
Декан устало махнула рукой. Возможно, Эльзе показалось, но на ее сухой ладони мелькнула зеленоватая тень.
— Хоть насовсем, господин Бронт. Мы уже закончили.
Теперь Эльза вспомнила: она видела фотографию и эту фамилию на щите возле ректората. Герхард Бронт, проректор по воспитательной работе. Они вышли в коридор, и Бронт, все так же жизнерадостно улыбаясь, произнес:
— Я слышал о том недоразумении, что у вас случилось с сокурсниками, — Эльза открыла было рот, но Бронт не дал ей говорить. — Дорогая моя Эльза, ну вы не обязаны ни перед кем отчитываться за свою семейную жизнь. И быть козлом отпущения для тех, кто, мягко говоря, занимает чужое место, тоже не должны.
— Я не… — начала было Эльза и снова осеклась. Ей вдруг захотелось получить удовольствие от момента. Как же, проректор университета лижет задницу обычной студентке — такое надо смаковать.
У внутреннего голоса были интонации Мартина.
— Говорят, дурака и в церкви бьют, — продолжал Бронт, мягко увлекая Эльзу от деканата. — Ни о чем не волнуйтесь, дорогая госпожа Грюнн, ничего подобного больше не повторится. Ну а если что-то все же вас потревожит — сразу же обращайтесь ко мне.