Дальтон поморщился, когда лоб пронзило болью. Он ввалился в ванную и рассмотрел свою голову в зеркало. Обычно короткая стрижка открывала верхнюю часть лба, но теперь рыжие волосы выглядели длиннее, будто отросли на сантиметр за прошедшие сутки. Обеими руками Дальтон отвел волосы от шишки с порезом. Под кожей виднелось что-то белое, словно кость. Он потыкал нарост пальцем, ожидая, что тот будет свободно двигаться под кожей, но он оказался устойчивым и твердым, будто кость.
– Что это такое, черт побери? – прошептал Дальтон сам себе.
Он открыл ящик под раковиной, достал оттуда ножницы и развел лезвия как можно шире. Придерживая одно лезвие, будто нож для колки льда, он воткнул его кончик в порез и надавил на твердый нарост. Если получится поддеть эту штуку снизу, можно будет вытолкнуть ее из-под кожи. Однако с какой бы стороны он ни заводил лезвие, поддеть шишку не удалось. Поморщившись, он втолкнул лезвие глубже, а потом вскрикнул, когда оно соскользнуло и полоснуло по коже.
Уронив ножницы в раковину, Дальтон зажал ладонью свежий порез. Кровь просочилась сквозь пальцы и потекла по лицу. Схватив из маленького шкафчика свежее полотенце, он прижал его к открытой ране. Пульсация в голове усилилась, дополнившись ровными волнами острой боли. Казалось, будто что-то с острыми когтями забралось в череп и вгрызалось в мозг. Скорчив гримасу, он ударил головой в зеркало. Пропитанное кровью полотенце смягчило удар, но зеркало сильно растрескалось. Перед глазами поплыло, и Дальтону показалось, что он сейчас потеряет сознание. Свободной рукой он вцепился в край раковины и прикусил губу, надеясь, что внезапная вспышка новой боли позволит сосредоточиться и удержаться на ногах.
Из-за двери донеслись тяжелые шаги поднимающегося по лестнице деда.
– Дальтон! – позвал он.
– А? – пробормотал Дальтон, потом ответил громче: – Чего?
– Где ты, черт побери?
Дальтон поспешил к двери, открыл ее и высунулся наружу:
– В ванной. Стригусь.
Дед прищурился в его направлении, будто пытаясь понять, что происходит:
– У тебя кровь идет.
– Просто порезался.
– Какой придурок может порезаться, подстригая собственную челку?
Дальтон пожал плечами:
– Я чихнул. Напоролся на ножницы.
– Заплатишь за это полотенце из карманных денег.
– Конечно, – отозвался Дальтон.
«О каких карманных деньгах речь, ты, старый скупердяй?»
Дальтон изо всех сил постарался не огрызнуться. У него дико болела голова, по лбу струилась кровь, а в рот затекала кровь из порванной губы, и он просто хотел, чтобы старый ублюдок убрался уже.
Ссора только растянет разговор.
– Мы с твоей бабушкой сегодня идем на постановку.
– «Скрипач», – сказал Дальтон. – Я слышал.
– Так ты еще и подслушиваешь?
– Наплевать. Можно подумать, мне есть дело до вашей общественной жизни.
Что ж, он пытался, чтобы все прошло тихо-мирно.
«К черту».
– Такое неуважение доведет тебя до беды, – дед погрозил ему сморщенным пальцем. – Сегодня вечером мы уйдем. Ты по-прежнему наказан. Останешься в доме и не будешь влезать в неприятности. Никаких посетителей. Не дай бог узнаю, что ты пустил в дом этого жуткого парня Феррато. Он дрянной вор.
– Наплевать, – повторил Дальтон. – Это все?
– Если узнаю, что ты нарушил запреты, лишишься всех привилегий.
«Мужик бредит, – подумал Дальтон. – Какие еще, к черту, привилегии?»
– Ага, как хочешь, – сказал он. – Мне еще с дыркой в голове разбираться.
– Так мы договорились?
– Уже в третий раз, старик.
– На твоем месте, мальчик, я бы не наглел. – Лицо деда побагровело.
Теперь Дальтон зашел слишком далеко и провоцировал старика просто потому, что хотел от него избавиться.
– Мы разбаловали твою мать, и посмотри, что из нее выросло. Распутница, которая залетела и родила задиристого ублюдка.
Дальтон распахнул дверь и уронил окровавленное полотенце на пол:
– Не смей, черт побери, говорить о моей матери!
– А что ты вообще о ней знаешь, мальчик? Она была не уважающей себя шлюхой и подохла, рожая никчемный кусок…
В мгновение ока Дальтон набросился на него, обхватив пальцами с темными заостренными ногтями жилистое горло и приготовившись выдавить жизнь из хрупкого тела старого подонка:
– Я тебе сейчас башку оторву!
Его внимание привлекло движение у подножия лестницы. Бабка смотрела на него с почти физически ощутимым холодным презрением:
– Хоть пальцем деда тронь, и я обвиню тебя в нападении и избиении и упеку в тюрьму.
«А если я убью вас обоих, – подумал Дальтон, – то смогу сбежать».
Бабка подняла зажатый в руке телефон:
– Один звонок, и твоя жизнь кончена.
Дальтон смерил ее коротким взглядом, потом посмотрел на деда, который казался чересчур спокойным, учитывая, что его горло сжимали сильные руки, потом снова на бабку. Внезапно он сообразил, что они хотят, чтобы он сорвался. Только это им и надо. Воспитание преступника, попытки наставить его на путь истинный – это, должно быть, выглядело благородно в глазах соседей и прихожан их церкви. Если он на них нападет, никто не станет винить их за то, что они сдали его за решетку. Если он станет опасен для собственной семьи, дед и бабка смогут поступить, как им вздумается. Они будут свободны от обязательств.
«Как долго они ждут, чтобы я ударил кого-нибудь из них, оставил синяк или сломал кость, сделал что-то, заслуживающее тюремного заключения?»
Он не мог поддаться.
Пробормотав проклятие, Дальтон отпустил деда и попятился. Кровь свободно стекала по лицу и капала на рубашку.
«Что ж, если они хотят жестокости, будет им жестокость. Но она достанется им на моих условиях, когда я буду готов…»
Глава 24
Дин сел за руль, что позволило Сэму просматривать информацию на ноутбуке. В паршивых колонках с треском играла «Won’t Get Fooled Again» группы The Who. Увеличенная карта, разложенная на столе Роя, пока оказалась тупиковой. Когда Сэм на основании показаний свидетелей установил, что два странных несчастных случая со смертельным исходом случились с разницей в две минуты и восемь километров, пришлось смириться с фактом, что зловещее влияние больше не требует физического присутствия злодея. Если только это создание не получило доступ к транспортному средству, развивающему скорость двести сорок километров в час, радиус воздействия его силы расширился настолько, что он смог охватить оба места. Еще одна тревожная вероятность состояла в том, что он не присутствовал ни на одном из них, и тогда выследить его становилось намного сложнее. Их новый план был не слишком-то выполним. Сэм и Дин будут патрулировать город – как полиция, только с учетом сверхъестественных проявлений, а Бобби и МакКлэри будут просматривать запись с дорожных камер и камер безопасности, пока не заметят что-нибудь подозрительное, а затем направят туда Винчестеров.
– Иголку в сене ищем, Сэм, – проговорил Дин.
– Он что-то замышляет, – сказал Сэм. – Он пришел сюда не просто так.
– Может, у него каникулы, – предположил Дин. – Показывается в средних размеров городке, неделю творит черт-те что, убивает несколько десятков жителей, снова впадает в спячку.
– В спячку?
– В смысле, исчезает, – пояснил Дин. – Мы же не нашли ведущую сюда дорожку разрушений.
Помолчав несколько секунд, Сэм спросил:
– Ты правда думал, что МакКлэри может оказаться одним из них?
– Зубастиком? – уточнил Дин. – Конечно.
– Почему он?
– Почему нет? – парировал Дин. – Мы не знаем, сколько их и что они замышляют. Они превратились в нас, Сэм. Они нарисовали у нас на спинах чертову мишень светящимися красками. Как я могу доверять незнакомцу, не зная наверняка?
– Точно, – сказал Сэм.
Он опустил взгляд в ноутбук и задумчиво нахмурился:
– Если отбросить жилые районы, допустим, что всякие мелочи больше не требуют его присутствия. Но, может, для чего покрупнее все еще требуется он сам.
Дин кивнул:
– Например, для крупных аварий и крушений пешеходных мостов.
– Если он замышляет что-то масштабное, – продолжал Сэм, – надо, чтобы в одном месте собралось много народу.
– Верно.
– Я скачал календарь общественных событий, – сказал Сэм. – Возможно, там найдется несколько вариантов.
Бобби помог сержанту МакКлэри переставить три рабочие станции на один стол в открытой зоне патрулирования полицейского участка. МакКлэри вошел в систему безопасности, чтобы вывести на каждый монитор секторы записи с камер. Как Бобби вскоре выяснил, качество видео с разных камер очень сильно отличалось. Большая часть камер была закреплена неподвижно, имела ограниченные угол обзора и приближение. Другие передавали расплывчатое изображение или были водружены слишком высоко на столбы электропередач и светофоры, чтобы можно было разглядеть детали.
МакКлэри, кажется, нервничал, руки у него дрожали, пока он перекладывал шнуры питания и цифровые кабели, чтобы плотнее сдвинуть мониторы. В доме Роя он предпочел суровую правду удобной лжи. Узнав о том, что происшествия были вызваны сверхъестественным существом под названием о́ни, первым делом МакКлэри спросил:
– А Рой об этом знает?
– Да, – ответил Бобби. – Но ему пришлось оставить работу.
– Какую работу?
– Он был охотником, – и Бобби объяснил, что жену и руку Рой потерял из-за другого сверхъестественного создания.
– А Лукас? Он знал?
– Не знаю, что именно ему рассказывал Рой, – Бобби рассудил, что пусть лучше в подробности вдается сам Рой. – Но я знаю, что он хотел уберечь мальчика от такой жизни.
– Так что вместо того, чтобы стать… охотником, – проговорил МакКлэри, – Лукас пошел в правоохранительные органы.
– Яблочко от яблони недалеко падает.
МакКлэри опустился на табурет за стойкой:
– Мне интересно, а то происшествие, в котором погиб Лукас, подходит к делу этого… о́ни?
– Если бы там был о́ни, – возразил Дин, – вторая машина врезалась бы в первую, бак взорвался, и погибли бы оба водителя и Лукас.