— кивнула головой Мария. — Монах говорил о нем.
— Может быть… Не знаю. Я знаю только, что нормандцы высадились. Их силы неисчислимы…
— Так и говорил рыцарь Хьюлам, — подтвердил Хродгейр. — В день Святого Михаила Архангела!
— А войско Годвинссона далеко на севере и измотано битвой с нами, — почесал затылок Гуннар. — Что-то будет?
— Хорошего не будет ничего. — Королевна покачала головой. — И, чует мое сердце, монах убрался не зря…
О том, что отец Бернар, вместе с рыцарями Эдгаром Эдвардссоном и Хьюламом д’Оввэ быстро собрались и покинули лагерь дружинников Модольва Белоголового, Хродгейр рассказал еще по дороге, когда его несли на щитах. Теперь стало ясно почему. Монах при помощи чудодейственной реликвии и горячих молитв собрался обеспечить победу нормандцев. Можно подумать, мечей и копий им будет для этого мало!
Вратко с новой силой принялся добиваться встречи с королевой Маб.
И вновь, как и несколькими днями раньше, слышал в ответ лишь невнятные отговорки. Ее величество-де не может сейчас поговорить с ворлоком. То она отбыла на дальнюю окраину Йоркшира, то принимает послов от эринских[49] динни ши, то решает споры между брауни и пикси, то приманивает птицу бубри…
Что это за птица и зачем ее обязательно нужно приманивать в последние дни месяца вересня, Вратко не знал, да и знать не хотел. А потому требовал и добивался, смутно ощущая, что начинает терять терпение. Хотел обратиться к Морврану и Керидвене, но волшебница и ее сын постоянно сопровождали королеву в разъездах и трудах праведных по управлению Волшебной страной. Новгородец уже начал подумывать: а не попробовать ли, в самом деле, закончить ту вису, про «кость холма исконную»?
Чтобы дать выплеснуться злобе, он уговаривал Гуннара дать урок-другой боя на копьях. Кормщик, хоть и бурчал, что с холодным рассудком за оружие браться нужно, да и вообще ворлоку пристало заклинаниями врагов долбить, чаще соглашался, чем находил повод отказать. Словен до седьмого пота прыгал по пещере, размахивая Злым Жалом. Колол, рубил, бил воображаемого противника снизу кованой пятой древка, отбивал вражеские удары и уколы. К исходу десятого дня даже Гуннар перестал хмуриться. Одобрительно похлопал парня по плечу и посетовал, что нет поблизости хорошего кузнеца, у которого можно было бы заказать копье, весом и длиной более подходящее для Вратко. Как ни крути, а Злое Жало для него тяжеловато. Первую пришедшую на ум мысль о кузнецах-подземельщиках они отклонили — вряд ли динни ши обращаются за оружием к настоящим цвергам северного края, а если есть у народа Полых Холмов собственные мастера, работающие со сталью, то привыкли они к легким сулицам[50] да мечам.
Когда в один прекрасный день (или ночь — поди разбери время суток в подземелье, освещаемом только факелами и деарладс) к ним пришел Риордан, полусотник почетной стражи, назначенный вместо опального Лохлайна, Вратко несказанно удивился. Динни ши отличался от своего предшественника более крепким телосложением и шрамом на щеке — уголок рта все время глядел вверх в подобии кривоватой улыбки.
— Великая королева готова принять ворлока из Гардарики, — высокомерно процедил подземельщик. Вот чем он совсем не отличался от Лохлайна, так это непомерной гордостью, а может быть, даже и превосходил.
— Дождались наконец-то! — шутливо всплеснул ладонями Олаф.
— Великая королева почтит меня беседой прямо сейчас? — едко поинтересовался Вратко.
— Можешь следовать за мной! — казалось, не заметил издевки динни ши. Он расправил плечи, повернулся и зашагал прочь из пещеры.
Новгородец переглянулся с друзьями и пошел следом.
И вот тронный зал.
Королева Маб ожидала его с мягкой, снисходительной усмешкой, откинувшись на спинку каменного кресла. Керидвена сидела на привычном месте, опустив подбородок на сложенные ладони, и наблюдала за словеном исподлобья. Морвран застыл в тени, скрывавшей уродливое лицо. Военачальник народа Холмов походил на изваяние, гранитную глыбу, которой слепая прихоть природы придала человеческие очертания.
— Ты исполнил свои обязательства перед друзьями, Вратко из Хольмгарда? — мягко произнесла королева. — Теперь, я надеюсь, ничто не помешает тебе выполнить обещанное мне? Согласно нашему договору…
Взглянув в ее честное лицо, парень не выдержал. Его, что называется, прорвало. Звенящим от обиды и злости голосом он выложил все, что думал о взаимных с ее величеством обязательствах, о помощи, которую оказали ему благодаря волшебному котлу, о честности и доверии, о предательстве и хитрости. Говорил, понимая, что, возможно, уже завтра ему станет стыдно за резкие слова, но остановиться не мог. Запекшиеся черной кровью выжженные глазницы Хродгейра стояли перед его внутренним взором.
Само собой, ни один король или королева не стал бы терпеть подобных слов, обращенных к нему. Даже от придворного чародея, а уж тем паче от приблудного ворлока.
Гнев ее величества не замедлил выплеснуться наружу. В поджатых губах, в сузившихся и потемневших глазах, в голосе, напоминавшем теперь не журчание тихого ручейка, а шелест выходящего из ножен клинка.
— Кто дал тебе право разговаривать со мной в таком тоне, Вратко из Хольмгарда?
Новгородец ответил. И не опустил глаз, когда рассерженной кошкой фыркнула Керидвена, а Морвран заворочался, забурчал в тени.
Услышав обвинение во лжи, королева выпрямилась, словно кол проглотила. Воздух вокруг нее сгустился и замерцал, задрожал и вспучился волнами сдерживаемой пока силы.
Керидвена громко захохотала, запрокинув голову.
Уповая лишь на одно колдовство, Вратко быстро зашептал:
Щит трещит, но держится.
Тщетно чары тужатся.
Молнией иль волнами
Ломят в лоб. Бессильные!
Проку нет на ворлока
Бросить заклинания —
Дружных рун прикрытие
Круг крепит спасительный.
«Поможет, не поможет… Попытка — не пытка. Авось сумею удрать…»
— Вратко из Хольмгарда, — даже со стороны было видно, каких усилий стоит королеве Маб держать себя в руках. — Мне не понятны твои обвинения. Волшебный котел не лгал никогда, предсказывая будущее, прозревая прошлое и показывая настоящее.
— Но в вашем котле Хродгейр был живой и здоровый! Его принимали с уважением, как почетного гостя!
— А может, так оно и было? До поры до времени… — вкрадчиво произнесла королева.
— Хродгейр никогда бы не сел с монахом за стол! — запальчиво ответил новгородец. — Слишком много норвежской крови на руках и совести Бернара.
— Ты веришь варвару? Веришь вонючему викингу?
— Верю! Потому что он не предавал меня ни разу!
— А может, это ты не ловил его на лжи? — заметила Керидвена. — Пока не ловил.
— Хродгейр спас мне жизнь. И не раз!
Королева пожала плечами, покачала головой:
— Котел никогда не лгал. До сих пор…
Воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь звонким падением капель, сбегавших по каменной сосульке и разбивавшихся о гладь кристально чистой лужи у стены пещеры.
— Мир меняется… — нараспев проговорила волшебница. — Одни силы уходят, другие приходят на их место. Мы уже не можем знать, кому верить, а кому — нет.
— Верить нужно друзьям! — отчеканил Вратко.
— А разве друзья не могут предать?
— Настоящие друзья не могут.
— Как ты узнаешь, настоящий друг или нет, пока он тебя не предаст?
— Я верю людям! Почему я должен подозревать всех?
— А нас ты подозревать можешь? Или должен?
— Я говорю о том, что было. Твой котел, чародейка, обманул меня.
Керидвена развела руками:
— Но ведь и меня тоже.
— Ты колдовала. Котел повиновался тебе, — упрямо сжал зубы Вратко.
— Ну, конечно… — Чародейка оглянулась на королеву и сына, словно призывая их в свидетели. — Теперь во всем виновата я. Если ты помнишь, Вратко из Гардарики, я лишь сыпала в котел травы в определенной последовательности. Так ведь?
— Ну… да, — не мог не признать новгородец.
— Но тогда ты помнишь, что ее величество просила тебя думать о Хродгейре, представлять его облик, его нрав, его речи и поступки. Помнишь или нет?
— Помню. А к чему ты клонишь?
— Возможно, котел Керидвены показал твои подспудные мысли, Вратко из Хольмгарда, — торжествующим тоном произнесла Маб. — Твое отношение к другу, как ты его называешь.
«Ну, вот, — подумал парень. — Стоит с женщинами о чем-то поспорить, и они тут же докажут тебе, что во всем виноват ты и только ты…»
— Этого не может быть! — сказал он вслух. — Я знаю свои мысли о Хродгейре.
— Кто из нас может сказать, что постиг все глубины даже собственной души, не говоря уже о чужой? — мудро и снисходительно усмехнулась чародейка.
— Значит, я во всем виноват? — вспыхнул словен.
— Я этого не говорила! — отмахнулась Керидвена. Но хитро блеснувшие глаза колдуньи почему-то заставляли словена усомниться в правдивости ее слов.
Вратко открыл было рот, чтобы возразить… Помолчал и закрыл его.
— Я скорблю вместе с тобой о неудачах твоего друга, — склонила голову королева. — Но я не собираюсь брать на себя вину за все происходящее по воле и с попустительства римских монахов. Это — наш общий враг. Ты хочешь отомстить?
— Да… — выдохнул словен.
— Тогда исполни то, что обещал. Помоги мне. Глядишь, в союзе со мной ты и выполнишь свою заветную мечту.
«Что она может знать о моей заветной мечте?»
В душе парня боролись желание все бросить и уйти (ведь хороший повод есть, если подумать!) и жажда мести. Бернар и Эдгар заплатят за все. А также не избегнут справедливой кары те, кто им помогает и потворствует, кто направляет их действия и благословляет их.
— Я согласен, великая королева, — наконец произнес он.
— Тогда слушай меня, Вратко из Хольмгарда. Я задумала могучее чародейство. Оно сметет нормандские рати, а с ними и всех епископов, аббатов и простых монахов, прочь со старинной земли Британии. Важно не только подобрать место и время. Мне нужны еще и артефакты, которые