— Или я не заработал на сладкий десерт? — настаивал Максим.
— Мужчины об этом не спрашивают, — качнула она головой. — Мужчины это видят.
— Я знаю.
— Так в чем же дело?
— А вдруг я впал в детство? — озорно улыбнулся Максим. — Вернее, в сопливую юность.
— Надежды юношей питают, — усмехнулась Полина. — И мечты.
Она совсем не прочь была провести ночь с Максимом, но также легко могла обойтись без этого. Может, и в ней заиграла юность. В которой она избегала случайных связей. И неслучайных тоже.
— На самом деле в юности отмороженные мечты. — Максим заметно сбавил шутливые обороты. — Алик тому пример… Где он? Почему я его не вижу? Может, он не из нашего отеля? И не вчера приехал…
— Надо бы Чистякову сказать.
— Скажи… Далеко ходить не надо, — язвительно усмехнулся Максим. — Он у тебя в голове, да?
— И он, — кивнула Полина. — И шляпа.
— Шляпа… — передразнил он.
— Ты злишься?
— Да нет… Просто времени остается все меньше и меньше.
— Ты еще не старый, у тебя еще все впереди.
— Я не о жизни, я об отдыхе… Через неделю домой…
Максим посмотрел на Полину внимательно и в ожидании. Она должна была задать ему встречный вопрос, а он — ответить ей. Но Полина не хотела, ни о чем спрашивать.
Почему-то ее не интересовала его личная жизнь. И все равно, женат он или нет… Неужели он перестал ей нравиться как мужчина?
— Не так уж это и мало.
— Думаешь, успеем? — лукаво улыбнулся он.
Полина с упреком глянула на него. Романтическое настроение — материя тонкая, ее нельзя касаться грубыми намеками. Можно допустить грубое поведение, но на уровне подсознания, на острие чувств. Полина должна увидеть в Максиме мужчину, даже самца, и если она почувствует влечение к нему, то дальше можно без слов. Не надо выпрашивать любовь, нужно подходить и брать. Вчера это у него почти получилось. А сегодня он почему-то размазался, как манная каша по тарелке, пытается кормить ее сладкими комочками. И это при том, что Чистяков действительно не выходит из головы.
— Вообще-то я не тороплюсь.
— Кто не торопится, тот не успевает.
— Мне и так хорошо.
— Понятно. — Максим нервно выбил пальцами дробь по столу.
Разговор зашел в тупик, и они оба это понимали. Поэтому какое-то время молчали. Полина рассеянно помешивала трубочкой коктейль, а Максим посматривал на женщин — в поисках нового увлечения.
— Не переживай, все будет хорошо, — наконец сказал он. — Асатуров от тебя уже отстал.
— Может, я за Джони переживаю?
С Асатурова разговор мог перекинуться на Чистякова, а Полина не хотела говорить о нем с Максимом. Поэтому и переключилась с одной темы на другую.
— Чего?
— Он такой рохля, Алик из него веревки вьет.
— Я это заметил.
— Парашютные веревки.
— Стропы.
— Вьет. А скинуть со скалы может без парашюта. Чисто приколоться, — с пренебрежением к последнему слову сказала Полина.
— Ну, это вряд ли… А с парашютом может…
— Может, они уже там? — Полина повернула голову к страшной скале, но в горах уже темно, даже луна не спасает.
— Дуракам закон не писан, — усмехнулся Максим.
Он тоже смотрел в ночную даль. И отстраненно улыбался. Как будто представлял себя на вершине скалы, с парашютом за плечами. Возможно, он и сам хотел побыть сейчас дураком. На взлете.
— Это понятно.
— Но их смерть не будет напрасной.
— О чем это ты? — нахмурилась Полина.
— Если они друг друга в жертву принесут.
— В жертву?
— Ну, камень-то жертвенный.
— На том свете это как-то зачтется?
— Никто не знает, как оно там, на том свете, — с каким-то загробным холодком в теплом в общем-то голосе проговорил Максим.
— Ты меня не напугал, — прислушиваясь к своим ощущениям, довольно уверенно сказала Полина.
— Я и не собирался… Тем более что смерть — это совсем не страшно.
— Давай заливай! — Полина захлопала глазами, давая понять, что готова на минутку-другую прикинуться легковерной дурочкой.
— Смерть — это только начало.
— В кино — да!
— И в жизни… В загробной жизни… Я точно знаю, там что-то есть. И очень даже не скучное, — улыбнулся Максим.
— Значит, не боишься смерти? — с усмешкой спросила она.
— Нисколько!
— И можешь спрыгнуть со скалы?
— Спрыгну, — не моргнув глазом ответил он.
— Сейчас пойдешь или потом?
— Потом. Когда настанет пора. Лет через пятьдесят. Когда мы не нужны будем нашим детям. Принесем себя им в жертву.
— А почему не сейчас?
— Можно и сейчас.
Максим посмотрел на Полину спокойно, но с уверенностью человека, готового на все. И всегда. Если он хотел произвести на нее впечатление, то ему это удалось: холодок по спине пробежал.
Максим подозвал официантку, расплатился, и они направились к отелю. Но прошли мимо. Максим и не собирался сворачивать, он держал курс на контрольно-пропускной пункт, завороженно при этом глядя вдаль.
— Эй! — Полина осторожно тронула его за руку.
Не верила она Максиму: не сможет он спрыгнуть со скалы. Скажет, что пошутил, на этом все и закончится. Но и тащиться в горы, чтобы оценить его загробный юмор, не хотелось. Да и возможная встреча с отмороженным Аликом пугала.
— Извини!
Максим как будто очнулся, повернулся к ней, взял за руку и повел в отель. В лифте он стоял как истукан, невидяще глядя перед собой. И в номер к Полине заходить не собирался. Она открыла дверь, а он повернулся к ней спиной.
— Ты куда?
Ей не хотелось, чтобы он уходил. Он хоть и со странностями, но с ним интересно. И волнительно. Хотя и не всегда.
— Ну я же проводил тебя, — не оборачиваясь сказал он.
— Можно с девятого этажа попробовать.
— Ты дура? — Максим резко повернулся к ней.
— Я дура?! — возмущенно встрепенулась Полина.
— Ты хоть поняла, что сказала?
— Я пошутила.
— Хреновая шутка! — Он смотрел на нее с ожесточением тронутого человека.
— Я хотела тебя остановить, — чувствуя себя виноватой, сказала она.
— Сначала послала, теперь останавливаешь?
— Куда я тебя посылала?
— На смерть.
— А ты шуток не понимаешь?
— Понимаю, — широко улыбнулся Максим.
Не собирался он идти в горы, просто разыграл номер, а Полина повелась.
— А я не понимаю, — сказала она, обиженно глядя на него.
— А я тебе объясню! — Максим подошел к ней вплотную, собираясь обнять и прижать к себе.
Полине бы приласкаться, но в ней взыграла обида, и она оттолкнула его.
— Да пошел ты знаешь куда?
Рвать она с Максимом не собиралась, и он вполне мог успокоить ситуацию. Достаточно было зайти на второй круг, вряд ли бы Полина устояла перед его натиском.
— Ну хорошо! — Но Максим встретил ее выпад в штыки.
И гордо вскинув голову, направился в свой номер. Ничего не говоря, скрылся за дверью. Полина растерянно хлопала глазами, глядя ему вслед.
В себя ее вернул звук открывающейся двери напротив. Возможно, это Маркушина собиралась посмеяться над ней. Полина торопливо переступила порог и закрылась на замок.
Она вышла на балкон, села в кресло и смахнула со столика воображаемую пачку сигарет. Курить она бросила еще в первую свою беременность, ностальгия по утраченной привычке не мучила, но сигарета сейчас бы не помешала. Заигралась она, заблажила, как бы не остаться у разбитого корыта.
Она сидела и ждала, когда Максим выйдет на лоджию, казалось, он обязательно это сделает, но время шло, а дверь не открывалась. Она могла крикнуть его или даже постучаться к нему в дверь, но все никак не решалась. А обида на него становилась все гуще, все противнее, в конце концов Полина ушла с балкона, приняла душ и забралась под одеяло.
Но если вчера она заснула довольно быстро, то сегодня спать не хотелось вовсе. Максим не беспокоил ее, не стучался в дверь, а Полина созрела для того, чтобы самой потревожить его. Поднялась, оделась, вышла в коридор, постучалась в дверь. Но, увы, Максим не откликнулся, не открыл ей. И Полина почувствовала себя маленькой брошенной собачонкой. И поняла, что Максим ей просто необходим.
Она вышла на общий балкон и постучала к нему в окно. Свет в номере не горел, но, судя по мерцанию в темноте, работал телевизор. Максим не отзывался. Зато ее усилиям поддалось само окно. Полина стучалась несильно, но рама слегка отошла назад. Полина легонько толкнула окно, и оно приоткрылось.
Достаточно было распахнуть окно, раздвинуть занавески, чтобы увидеть лежащего на кровати Максима. А если он не один? Если в обнимку с ним Полина увидит обнаженную Маркушину. Трудно представить, какой вой тогда поднимется!
Полина только представила, как Маркушина кричит на нее, и ноги сами внесли ее в коридор. И пронесли мимо номера. Очнулась Полина уже в лифте. Что это с ней? Что за паника? Маркушина, может, спит в своем номере, а она бежит от нее со всех ног. Это нервы. Накапать себе валерьянки, успокоиться и спать.
Но лучше прогуляться на свежем воздухе, это так же хорошо успокаивает.
Полина могла свернуть к морю, но ее понесло к выездным воротам.
И уже за шлагбаумом она поняла, почему оказалась здесь. Они с Максимом оставили Чистякова у белой скалы, он, конечно же, давно уже вернулся в отель, но ведь она этого не видела. Может, он только возвращается в отель. Вдруг она встретится с ним. Общение с ним точно пойдет ей на пользу.
Платье на ней, каблуки, в таком наряде она сама себе казалась нелепой, но назад не повернула. На перекрестке сошла с дороги, подперла спиной ствол тополя и замерла, растворяя свое сознание в звуках ночного леса. И стояла, пока к ней за шиворот не заполз муравей. Только тогда она подумала, что в ноги могла приползти змея. Эта мысль ее не напугала, всего лишь взбодрила и заставила вернуться на дорогу.
А вот в отель возвращаться не хотелось. Ночь тихая, теплая, приятно волновало чувство единения с дикой природой. Но к Чертову мосту Полина идти не хотела, к белому камню тем более. И страшно, и смысла нет. К тому же на каблуках далеко не уйдешь.