— На каблуках не знаю… Но, наверное, да… — кивнул Говядин. — Она руками по-женски махала…
Он повернулся лицом к Ролану и махнул рукой, как балерина в танце. И снова вернулся в исходное положение, толкнув плечом Шелестова. Глянул на него в смущении, но извиняться не стал.
— Чтобы не упасть, махала, — пояснил Говядин.
— Не упала? — хмыкнул Шелестов.
— Не знаю, может быть. Или спрыгнула с камня, или упала, я не знаю. Темно было. Только верхушка видна была…
— А смотрел ты откуда? — спросил Чистяков.
— Откуда?… Ну я на тропинке стоял, ну, которая от моста ведет… Мне страшно стало, я далеко заходить не стал. Это Алик без тормозов… Он меня туда потащил!
— С парашютом?
— Да не было у нас парашютов, мы собирались в прокат взять.
— Где?
— Ну, я не знаю… Да и Алик не знал… Но мы бы узнали, если бы решились, ну, спрыгнуть.
— А может, Алик тебя без парашюта хотел сбросить? — с едкой насмешкой спросил Шелестов. — Он тебя толкнул, а ты его…
— Не толкал я его! — мотнув головой, Говядин стал подниматься.
Но Ролан, взяв его за руку, вернул на место. Пусть сидит, поджав хвост и сложив крылья.
— Значит, длинные волосы, каблуки, женские движения… А в лицо не видел? — спросил он.
— В лицо не видел!
— Но Асатуров догадался, что это была Полетаева?
— Ну да, догадался… Я ему стал рассказывать, как Алик ее в овраг толкнул, и он догадался… Если вы думаете, что это я Алика с обрыва столкнул, то зря. Это не я!
— А чего так тоскливо? — перебил Шелестов. — Совесть мучает?
— Не мучает меня совесть! — встрепенулся Говядин.
На этот раз он резко взял старт, и Ролан не смог его удержать. Впрочем, Джони далеко не ушел. Остановился посреди холла, развернулся к Шелестову.
— Не надо на меня все сваливать! — брызгая слюной, разгоряченно выпалил он. — Сами хороши!.. Откуда я знаю, чем вы там с этой занимались?
— Кто с кем занимался?!
Чистяков тоже поднялся с дивана, но подходить к парню не торопился. Чтобы не вспугнуть. Говядин мог в два прыжка сократить расстояние до своего номера и скрыться за дверью. И как его выкурить из люкса без официальных полномочий?
— Вы — с Полетаевой! — глядя на Шелестова, заявил он.
— Где?
— Вчера ночью! Там! — Говядин повел рукой в сторону жертвенной скалы.
— Ты нас там видел?
— Нет! Но Полетаева не могла там быть одна!
— А она там была? — Шелестов качнул головой, заранее отказываясь верить в ожидаемый ответ.
— И вы там были!
— Ты нас видел?
Говядин задумался всего лишь на мгновение, глядя при этом на Шелестова.
— Нет!
— А зачем тогда говоришь?
— Мне кажется, что вы там были!
— Я не следователь, — с жесткой насмешкой сказал Шелестов. — Ни бывший, ни настоящий. Поэтому я тебе, парень, скажу в лоб! Засунь свое «кажется» себе в одно место!.. И подумай о том, как тебе со всем этим жить!
— С чем, с этим? — не понял Говядин.
— А вдруг ты прав? Вдруг я был вчера ночью у белой скалы. Вдруг я видел, как ты столкнул в пропасть своего дружка!
Шелестов стоял на месте, но, казалось, толкал Говядина взглядом. И парень испуганно попятился от него.
— Не сталкивал я Алика!
— Ты его толкнул! — настаивал Максим. — И Полиной закрылся!
— Не толкал я!
— А вот я сейчас пойду к Асатурову и скажу, что видел, как ты убивал своего друга.
— Это не я! — Говядин продолжал пятиться, смещаясь к двери, за которой находился viр-сектор.
— А кто? У Полетаевой алиби, она провела ночь с Роланом Борисовичем… А у тебя есть алиби?
— Я не говорю, что это была Полетаева, — жалко пробормотал Джони.
— Асатуров сказал?
— Асатуров сказал, — также подавленно подтвердил парень.
— Посмотрим, что он скажет после моих показаний. — Шелестов хлопнул себя по карману, как будто искал там сигареты.
— Я не убивал! — психанул Говядин.
Он резко повернулся к нему спиной и скрылся в коридоре. Преследовать его Шелестов не стал. Да и Ролан даже не сдвинулся с места.
— Полины у тебя не было! — Шелестов ткнул в него пальцем, отказывая ему в праве на свою женщину. Ролан слегка растерялся, но с ответом не промедлил.
— И тебя ночью там не было, — сказал он, махнув рукой в сторону скального утеса.
— А если я скажу следователю, что был? И видел, как Джони своего дружка опрокинул.
— Но ты же не видел! — мотнул головой Ролан.
— А Полину как вытянуть?… — Шелестов смотрел на него не зло, но и не миролюбиво. — И я ее вытяну! И спать она будет со мной!
— Давай ты оставишь свои фантазии при себе, — поморщился Ролан.
— Фантазии?! Ну, может, и фантазии… — не стал спорить Шелестов. — Пока фантазии…
— И ложные показания при себе оставь.
— А как же Полина?
— Этой ночью ты не покидал свой номер, — качнул головой Ролан. — И Асатурову это уже известно.
— Это Джони столкнул Алика! — Шелестов смотрел на него пристально, с ожесточением.
Как будто от него зависело, предъявят Полине обвинение или освободят из-под стражи.
— Или Столяров.
— Столяров?! Ты точно следователь, — усмехнулся Шелестов. — Если пытаешься связать два дела в одно.
— А ты думаешь, связи нет?
— Я не следователь, чтобы думать… То есть думать-то я, конечно, думаю, но выводы вы делайте без меня.
— Маркушина столкнул Столяров, а Шанина — Говядин, — пожал плечами Ролан.
— Не знаю, как там было, но Полины в этом раскладе точно нет. А она в тюрьме!
— Ну до тюрьмы еще, пожалуй, далеко… — медленно, в раздумье проговорил Ролан.
— Вытаскивать ее надо!
— У Столярова был мотив, а какой мотив у Говядина?
— Трагическая случайность. — Максим скривился, давая понять, что готов принять любую версию, если она не против Полины.
— Возможно.
— Или Столяров выскочил. Как черт из табакерки.
— Столяров? Выскочил?
— Там всего две тропинки, одна к утесу, другая от него — к оврагу с проломом. На одной тропинке Говядин стоял, значит, убийца выскочил с другой. Или просто вышел, какая разница?
— И ушел по другой, — кивнул Ролан. — Иначе бы они столкнулись нос к носу.
— Может, он обратно в пролом и свалился… Э-э, о чем это я? — осадил себя Шелестов. — Не было никакого Столярова, это Джони все…
— А если все-таки Столяров?
— В платье и в парике?
Ролан щелкнул пальцами над своим ухом. Если Шелестов запудрил ему голову, то его можно поздравить с маленькой победой. Взбудоражил его, сыграв на чувствах к Полине, вызвал переполох в мыслях, теперь вот сам и успокаивает, призывая к логическому мышлению. Действительно, если Столяров собирался убить Шанина, зачем ему надевать парик и платье? А если не собирался, если все вышло спонтанно, что называется, сдуру, то маскарад ему и вовсе не нужен.
Платье и длинные волосы мог придумать Джони, чтобы свалить вину на Полину. Но если Говядин убийца, то Столярова можно вычеркивать из списка подозреваемых…
— Ты думай, думай, — усмехнулся Шелестов, наслаждаясь замешательством Ролана.
— Я следователь, — в тугом раздумье проговорил Ролан. — И я действительно пытаюсь найти связь между преступлениями… А связь может быть. Если Шанина столкнул Столяров.
— Это если у него крыша совсем поехала, — хмыкнул Шелестов.
— Или включилась логика, — качнул головой Ролан.
— Какая логика?
— В первом случае подозрение легло на Полину. Если она виновна и во втором случае, то Столяров Маркушина не убивал… — Ролан облегченно выдохнул.
Все-таки довел он логического завершения мысль, которая всего лишь проклюнулась в глубине сознания. Все-таки не смог его запутать Шелестов.
— А если Полина не виновна, ее нужно сделать виновной, — продолжал Ролан. — Для этого берем платье, парик, а спрыгивая с камня, манерно машем ручками…
— Столяров в платье?! — Шелестов легонько хлопнул в ладоши. — Оригинально!
Ролан кивнул, соглашаясь с ним. Действительно, увидеть Столярова в платье да еще в балетном пируэте — это потом в цирк три года не ходить. Увидеть можно, а перепутать с изящной и хрупкой Полиной — вряд ли.
Ролан заставил себя постучать в дверь семьсот тридцать седьмого номера. Знал, что Говядин не откроет, но попытку все же предпринял.
Но Джони упрямиться не стал и открыл дверь.
— Ну чего вам? — пыхнул он сегодняшним гневом и вчерашним перегаром.
Ролан попросил его еще раз припомнить приметы женщины, которую он видел.
— Какой конституции была женщина, худая, толстая, высокая, низкая?
— Да нормальной конституции была, — пожал плечами Говядин.
— Как у Полетаевой?
— Ну, примерно.
— То есть это не мог быть мужчина в парике и платье.
— Мужчина?… Ну если только такой! — фыркнул Говядин, кивком показав на Шелестова, который стоял в дверном проеме, отделяющем коридор от холла.
— Какой такой? — нахмурился Максим.
Но Говядин не собирался ждать, когда он к нему подойдет, и захлопнул дверь.
— А откуда у тебя платье? — спросил Ролан, с шутливой иронией глядя на Шелестова.
Он, конечно, был покрупней Полины, но ненамного. Стройный, худощавый, да и ростом примерно такой же. И сделать па руками тоже мог.
— Бабушка подарила, — не растерялся Шелестов.
— И парик?
— Волосы я сам отрастил. Плотно поужинал, и к полуночи все отросло. Волосы, клыки, лапы, хвост… В проломе там все осталось, хочешь глянуть?
Шелестов тужился изо всех сил, пытаясь изображать невозмутимо-серьезный вид, но получалось у него не очень.
— Почему в проломе?
— А куда там все падает? Куда шляпа залетела?
— Ну да, шляпа, пролом, — кивнул Ролан.
А в пролом на дне оврага заглянуть не помешало бы. Вдруг там на самом деле остались парик и платье. Или ветром занесло, и преступник спрятал, как это было в случае с шляпой.
— Сегодня в полночь пойдем! — усмехнулся Шелестов.
— Почему в полночь?
— А вдруг туда самого черта занесет!
— Можно и в полночь. Но сначала сейчас! — кивнул Ролан.