Парик тоже в пыли, как будто его тоже волочили по земле. Но крови Ролан на волосах не заметил. И следов удара по голове тоже. Возможно, и не было никакой черепно-мозговой травмы. В любом случае парик снимать нельзя.
— Что с ним случилось? — не своим от волнения голосом спросил Шелестов.
— Не знаю, вскрытие покажет.
— Может, головой ударился?
— Возможно.
— Или наглотался чего-нибудь, — пожал плечами Шелестов.
Ролан кивнул, взял покойника за руку, разжал один кулак, затем другой. Пусто. И по карманам пошарил. Документы прощупывались, ключи от машины, а склянка с таблетками — нет. И на земле ничего такого не валялось.
— А то вдруг совесть загрызла, — предположил Шелестов.
— И такое бывает, — кивнул Ролан.
— Совесть грызла, но парик не снял…
— Но парик есть, — кивнул Ролан.
— Все-таки маскарад.
— А платье где?
— Может, спрятал?
— А парик почему не снял?
— Не знаю, может, голова мерзла… Асатурову нужно звонить, пусть разбирается.
Ролан кивнул, вынимая телефон. Асатурову он должен был позвонить сразу после того, как нашел часы Столярова. Но тогда ему не хватало аргументов в защиту Полины, а сейчас он располагал главным звеном логической цепи преступления. Мертвое звено живой цепи.
Глава 11
За окнами стемнело, тоска сгустилась, страх перед будущим усилился до панического нервоза. Полина даже не представляла, как можно заснуть в неволе. Но спать она все же легла. Свернулась калачиком на жестком матрасе, зажмурила глаза. В этот момент и открылась дверь.
Неужели соседку решили подселить? Как будто ей одной в тесной камере скучно.
В дверном проеме в тусклом свете коридорной лампочки показалась кислая физиономия дежурного полицейского. Он не отходил в сторону, пропуская в камеру нового арестанта, а просто стоял, уныло глядя на Полину.
— Полетаева, давай на выход! Дома спать будешь!
В последней фразе прозвучало и черное, и белое — и радость за Полину, и разочарование. С одной стороны, хорошо, что ее выпускают, но с другой — кого-то же нужно охранять.
Ощущение невыносимого счастья нахлынуло как большая, но медленная морская волна, Полину подняло с место будто напором воды. Она встала на ноги, рванула к двери, но восторг вдруг сменился страхом перед ошибкой. Вдруг она все не так поняла и ее ждет вовсе не свобода? Вдруг надзиратель собирается вести ее к себе домой со всем оттуда вытекающим?
Но никакой ошибки, полицейский вернул ей вещи и даже проводил к дежурной части. Там ее уже ждали. Глядя на Чистякова, Полина готова была его расцеловать. Он казался ей большим, теплым, уютным. И надежным. Он еще ничего не сказал, но она уже поняла, что ее злоключения закончились.
Но и Максим одним только своим видом вызвал прилив радости. Он ждал ее возле своей машины. Увидев Полину, поспешил к ней. Она в этот момент шла под руку с Чистяковым, вцепившись в него, как в спасательный круг.
— Как вы меня отсюда вытащили? — спросила она.
— Сейчас он тебе все расскажет, — с чувством разочарования и неприязни проговорил Ролан.
И распрямил руку, чтобы Полина отцепилась от него. Он как будто понимал, что ей не устоять перед Максимом. А она почему-то не очень хотела оставлять Ролана. И всю историю о своем освобождении хотела слышать от него.
Максим приблизился к ней стремительно, но губами в щеку ткнулся мягко. И рука обвилась вокруг талии невесомо и нежно. От приятных ощущений всколыхнулась кровь, Полина виновато глянула на Чистякова. Как будто изменила ему.
— Я знал, что выдерну тебя отсюда, — сказал Максим, увлекая ее к машине.
— Выдернул, — кивнула она.
Возможно, Максим на самом деле помогал ей вырваться отсюда, но у «дежурной части» Полину встречал Ролан. Он же разговаривал и со следователем, вырывая ее из его цепких лап. Он же и доказал ее невиновность. И очень хорошо, что в машину к Максиму он сел вместе с ней.
— Я так и не поняла, что произошло. Почему я на свободе? — Полина обернулась, благодарно глядя на Чистякова, который занимал задний ряд кресел. — Асатуров ничего не говорил.
— Асатуров уже дома, — стронув машину с места, бодро сказал Максим. — У него сегодня был трудный день. Сначала Шанин, затем Столяров.
— Что Столяров?
— Умер Столяров. Совесть его загрызла. Насмерть.
— Когда умер?
— Ночью. После того как Шанина со скалы скинул.
— Он скинул?
— Сначала мы нашли его часы, а затем я нашел его труп. В женском парике.
Максим говорил бойко, быстро, как будто боялся, что Чистяков его перебьет. Но тот и не выказывал желания встревать в разговор. Сидел себе спокойно, о чем-то неторопливо размышляя. И, как показалось Полине, усмехнулся, услышав про труп и часы.
— Часы нашли вы, а труп — ты? — спросила она, обращаясь к Максиму.
— Я так сказал?! — удивился он. — На самом деле труп нашли мы. Просто я шел первым. А в пролом свалился Ролан свет наш Борисович…
— Пусть будет свалился, — едва слышно с вялой иронией отозвался Чистяков.
— На самом деле спустился, — кивнул Шелестов.
— Кто куда свалился? Кто куда спустился?
— Спустились мы, а свалился Столяров. В штопор. Это он убил Шанина. В сговоре со своей любовницей.
— Зачем?
— Чтобы подставить тебя. Если ты столкнула Шанина, значит, и Маркушина столкнула тоже ты… Кстати, сегодня мы спим вместе! — заявил вдруг Максим.
— Да? — Полина оторопело глянула на него.
Она-то не против провести с ним ночь, но все равно заявка на нее прозвучала неожиданно. И резко.
— Неизвестно, что у Маркушиной там на уме, — хмыкнул Максим. — Ненавидит она тебя. Все на тебя хочет спихнуть. Как бы с ножом к тебе не приперлась.
— Ты собираешься меня охранять?
— А ты о чем подумала? — шутливо подмигнул Максим.
— Вы можете охранять меня вместе. — Полина кивком показала на Чистякова, но при этом на него не глянула.
Поняла, что сморозила глупость, потому и не хватило духу посмотреть ему в глаза.
— Есть другой вариант, — немного подумав, дрогнувшим голосом сказал Максим. — Ролан Борисович охраняет тебя, а я охраняю Маркушину. Вернее, присматриваю за ней. Чтобы она глупостей не натворила.
— И зачем ты это сказал? — Полина разочарованно глянула на него.
Максим вел себя как капризный ребенок, чью игрушку пообещали на время другому мальчику, заныл, захлюпал носом. Но при этом пустил слюну на Маркушину. Возможно, это была минутная слабость на фоне благородного мужчины, в образ которого он себя возвел, но Полине стало неприятно.
— Да сам не знаю, — пожал плечами Максим. — Просто вспомнил, как Маркушина мне подмигивала.
— Ну так в чем же дело? Иди к ней, пусть она и дальше тебе подмигивает!
— Ты что, обиделась?! Я же не просто так вспомнил. Может, это мысли вслух?…
Максим замолчал, бросил взгляд через плечо, предоставляя Чистякову право продолжить разговор, но тот не спешил вмешиваться.
— Я не говорю, что Маркушина слаба на передок, — продолжил Максим. — Просто ей нужен другой мужчина. От мужа она устала, от Столярова устала… Может, это она Столярова чем-то траванула? И баба с возу, в смысле мужик. И концы в воду… Как думаешь, Борисыч?
— Я уже говорил, вскрытие покажет, — нехотя отозвался Чистяков.
— Что-то я разговорился, да? — с обидой в голосе спросил Максим.
— Это от возбуждения, — усмехнулся Ролан.
— Ну да, увидел Полину… Не зря мы с тобой по горам бегали!
— Полина не бегала, но, поверь, устала больше нашего.
И снова Полина благодарно глянула на Чистякова. Он сказал именно то, что ей хотелось услышать.
— И хочет побыть одна, — добавила она.
Машина уже выехала из поселка и шла по темному шоссе. В глаза брызнул свет фар шедшего навстречу грузовика. Как будто надзиратель фонариками в глаза посветил. И так захотелось оказаться в тишине и спокойствии своего номера, чтобы никто не донимал, не стоял над душой. И тем более не тряс кровать под напором порочных желаний.
— Так нельзя… — качнул головой Максим. — Ролан Борисович должен тебя охранять.
— Ролан Борисович? От Маркушиной?
— Как добровольный представитель закона. Асатуров не смог взять с тебя подписку о невыезде, и Ролан пообещал за тобой присматривать. Чтобы ты сегодня не уехала.
— Было бы неплохо, — кивнула Полина.
— Присматривать за тобой?
— Уехать домой.
— А как же я? — Максим возмущенно глянул на нее.
И этим снова оттолкнул Полину от себя. Ну не к лицу ему образ капризного слюнтяя, неужели это трудно понять?
— Значит, Асатуров не смог взять с меня подписку. А собирается? — спросила она, обращаясь к Ролану.
— Завтра в одиннадцать ноль-ноль вы должны быть у Асатурова в кабинете, — сказал Чистяков.
— Он все еще меня подозревает?
— На самом деле не все просто. Шанина мог убить и Столяров, и Говядин. И даже вы…
— Даже я? — Полина и сама почувствовала себя капризным ребенком.
И так захотелось, чтобы кто-нибудь ее утешил. Не прикасаясь руками.
— Во вторую очередь, — кивнул Максим. — А Столяров с Маркушиной хотел поставить тебя в первую очередь… А может, и без Маркушиной, но в парике… Ее у моря оставил, а сам пошел…
— А парик? Откуда у него взялся парик?
— Маркушина могла одолжить, — пожал плечами Максим.
— Не знаю, к морю, на встречу с Маркушиным она шла с пустыми руками, — заметил Ролан.
— Но в платье… Может, под платьем прятала…
— А как Столяров в пещере оказался?
— Ну как… — пожал плечами Максим. — Надо же было где-то ночь скоротать. После убийства.
— Возможно, его уже мертвого в пещеру сволокли. Или полуживого.
— Кто эту сволочь сволок, Маркушина?… На бульдозер она не похожа…
— Там не бульдозер, там буксир.
— А сам он свалиться в овраг не мог? Говядин мог, а Столяров не мог?… Или голова закружилась, или споткнулся…
— Голова могла закружиться. С головой у него что-то неладно было. Но почему тогда Столяров не свалился вместе с Шаниным, когда его толкал?