— Сырой?
— А я крепкие коньяки люблю, чтобы не меньше семи лет… Да и Егор подъехал, не могла же я и с ним, и с этим…
— Может, Максим ревновал?
— Ревновал?… Да нет, он на какую-то сучку переключился… И на тебя тоже, — усмехнулась Маркушина. — Но потом… А сначала с какой-то козой, в номер ее приводил… Не знаю, было у них там что-то или нет, но больше я ее не видела…
— Максим не мог убить твоего мужа?
— Зачем ему это?
— Меня твой муж в номер к себе затащил, а Максима избить пытался, кулаками махал. А может, и ударил.
— Нелогично… Но интересно… Думаешь, Максим Егора подставил?
— Я думаю?! Это ты мне голову морочишь! — возмутилась Полина.
— А вдруг все-таки Максим? — Маркушина пристально смотрела на нее.
— Пойди поговори с ним, он сейчас один…
Полина вдруг поняла, что совершенно не ревнует Шелестова. Неужели окончательно остыла к нему?… А ведь он действительно сырой. Как яйцо, сваренное всмятку. Вроде бы и крутой на вид, а желток сопливый. А женщины очень хорошо это чувствуют. И иногда чувствуют лишь интуитивно, если мужчина хорошо маскирует свою внутреннюю слабость.
— Ты дура? Я пытаюсь тебе помочь, а ты меня посылаешь… Именно туда ты меня и посылаешь, — как-то не очень обиженно усмехнулась Маркушина.
— Ты пытаешься мне помочь?
— Ну, прежде всего я пытаюсь помочь себе. Но и ты о себе подумай. Тебя тоже пытаются подставить. Вот где ты сегодня была?
— Вообще-то Максим выгораживает меня.
— А бывший следователь?
— Не знаю, — пожала плечами Полина.
Вроде бы Чистяков и пытался помочь ей, но в то же время она у него до сих пор под подозрением. Не зря же Максим заступался за нее в своей машине.
— Вот он тебя и подставляет!.. Где он вчера ночью был?
— У себя в номере?
— Кто это может подтвердить?
— Не знаю.
— А ты узнай… Не убивал Егор, подставили его. И тебя подставляют. Егора нет, а тот, кто вас подставлял, остался. Давай думай, кто это может быть?
Маркушина поднялась и оглянулась с таким видом, как будто только сейчас обнаружила себя в этом номере, причем неожиданно для себя.
— А у тебя здесь тесно, — сказала она.
— И что?
— Номер для горничных, да? — кольнула Маркушина. И тут же поспешила сгладить свою вину. — Но ты же не горничная?
— А горничная — не человек? — разозлилась Полина.
— Все, все, ухожу!
Маркушина заставила себя убраться, чтобы не наговорить лишнего. Она только рада была оскорбить, унизить Полину, просто сейчас ей невыгодно конфликтовать с ней.
Маркушина ушла, оставив Полину в состоянии напряженного раздумья. Напряжение создавало противостояние между Максимом и Чистяковым. И один ей нравился, и другой, но дело не только в этом. Кто мог убить Маркушина, Шанина и подставить ее? Максим? Чистяков?… А может, Марина Маркушина приходила, чтобы пустить пыль в глаза? Сама натворила бед, а на других сваливает…
Глава 12
Блуждая между сном и явью, сознание спуталось с воображением, Полина увидела канат, за один конец которого тянул Максим, а за другой — Чистяков. Они тужились, кряхтели, канат натягивался, трещал, но никто из них не двигался с места. И вот канат разорвался, Максим, падая, исчез в одной стороне, Чистяков — в другой. А в месте, где разорвался канат, появился сторож с кривой ухмылкой. Вот-вот, казалось, он рассмеется — гнусно, грязно. Но не рассмеялся. Не успел. Полина заснула до того.
Утром она проснулась в районе восьми. Подниматься не хотелось, но пришлось. Кто знает, чем закончится для нее возможная встреча со следователем? Вдруг она снова окажется за решеткой и на казенном пайке. На годы вперед наесться невозможно, но завтрак в нормальной столовой точно лишним не будет.
Полина заправила постель, привела себя в порядок, вышла из номера и нос к носу столкнулась с мужчиной, чье лицо показалось ей знакомым. Правильные черты, прямой нос, тонкие, как ниточки, губы, прямоугольный подбородок. Среднего роста, подкачанный, футболка стрейч призвана была подчеркнуть рельеф его грудных мышц. Примерно так выглядел Шанин, тот же петушиный гонор во взгляде, та же павлинья важность. Даже внешнее сходство налицо. Разница только в возрасте, этот мужчина был уже в возрасте, лет сорок ему, не меньше.
Мужчина смотрел на нее зло, жестко, взгляд мутный, с кровью. И Полина все поняла. Она попятилась, спиной прижалась к своей двери, жалея о том, что закрыла ее.
— Ну чего смотришь, сука? — брызгая слюной, спросил мужчина.
От него несло вчерашним перегаром и свежим полоумием. И его можно было понять. Отец потерял сына и теперь ему надо было на ком-то выместить злобу. А ведь Асатуров предупреждал, что Шанин-старший человек своенравный, непредсказуемый, этим и опасный.
— Я не сука! — Полина мотнула головой, жалобно глядя на него.
Не надо ее обижать, она этого не заслужила.
— Алик толкнул тебя, да? — надвигаясь на нее, спросил Шанин.
— Я его не убивала! — мотнула головой она.
— Так и я тебя всего лишь толкну!
Шанин вытянул руку и, пальцами надавив на ключицу, толкнул ее. Но Полина даже не покачнулась, потому как уже прижата была к двери. Но боль заставила ее скривиться.
— Мстить будешь? — в бешенстве рыкнул Шанин.
Полина мотнула головой, в ужасе глядя на него. Ну за что ей такое наказание? Какие высшие силы она разгневала?
— А ты давай! Я сейчас к обрыву, а ты давай за мной!..
Шанин повернулся к ней боком, собираясь уходить. И, подняв руку, поманил за собой. Но вдруг снова подался к Полине, двумя руками взял ее за плечи, потянул на себя и с силой толкнул, впечатывая в дверь.
Полина больно ударилась головой, в глазах потемнело. Она не заметила, как из холла в коридор VIP-сектора вошел Чистяков, но услышала его голос.
— Гражданин! — сказал он как выстрелил.
Но Шанин отреагировал на него агрессивно, резко развернулся к нему, вскинул обе руки, собирался схватить за грудки.
Чистяков ударил его в живот. Шанин скривился от боли, слегка согнулся в поясе, отступил на шаг.
— Ну козел!
Он снова бросился в атаку, в этот раз Чистяков встретил его ударом ноги. И бил он не как представитель закона, а как разъяренный мужчина, чью женщину обидела какая-то сволочь. Шанин попытался перехватить ногу, махнул руками, но слишком уж быстрым и мощным оказался удар. Согнувшись в поясе, он отскочил назад и упал на колено.
— Еще? — спросил Чистяков, нацелив на него крепко сжатый кулак.
Шанин вытянул руку, требуя пощады.
— Это отец Алика! — сказала Полина.
С одной стороны, ее радовал свершившийся акт возмездия, а с другой — ей было жаль Шанина, как убитого горем отца.
— И Полина у тебя виновата? — обращаясь к нему, сердито спросил Чистяков.
— Да я не сильно, — мотнул головой Шанин, исподлобья глядя на него.
Он хмурил брови, пытаясь выглядеть сурово, но смотрелся жалко, оплеванно.
— Он провоцировал меня, — подсказала Полина. — Сказал, что на белой скале будет. Чтобы я его столкнула…
— Это у вас семейное? — Чистяков покрутил пальцем у виска, непримиримо глядя на Шанина. — Твой сын вел себя как полный неадекват, и ты такой же!
— Не тронь моего сына! — вскинулся Шанин.
И расправил плечи, собираясь наброситься на Чистякова.
— Нашли мы его убийцу, его труп уже в морге.
— Да слышал… — скривился Шанин. — Мужик там!
— А тебе женщина нужна?
— Была женщина. Женя говорит, что женщина была… Или мужик… Но не бугай… Может, и в парике, но не бугай…
— Значит, к белой скале пойдешь? — совсем невесело усмехнулся Чистяков.
— Ну, пойду… — Шанин еще только собирался с мыслями, глядя на него.
Но уже хищно кривил губы, представляя, как будет мстить ему за свое унижение.
— Ну давай! А мы посмотрим!
— Что посмотрите?
Но Чистяков и не думал отвечать на этот вопрос.
— Вы на завтрак? — спросил он, обращаясь к Полине.
Она кивнула, заранее соглашаясь принять его компанию. И вместе с ним вышла из коридора.
— Кто ты такой? — донеслось из-за спины.
— Бывший следователь, — ответила Полина, но так тихо, что слышать ее мог только Чистяков.
— В том-то и дело, что бывший, — обращаясь к ней, также негромко сказал Ролан. — Поэтому мой вам совет, оставайтесь в поле зрения видеокамер. Можно закрыться в номере…
— Зачем?
— А вдруг еще одна жертва приключится? — останавливаясь возле лифта, Чистяков кивнул на Шанина, который выходил в холл вслед за ними.
— Жертва?
— Жертва.
Он смотрел так, что Шанин не выдержал и свернул в сторону лестницы, рукой махнув на лифт.
— Жертва злых духов?
— Жертва пустой головы.
— Не пей из лужи, козленочком станешь?… Не послушался братец Иванушка со своей пустой головушкой? — разыгралась вдруг Полина.
Только что Шанин толкал ее, она изнывала от страха перед ним. Не успел еще и след его простыть, а она уже успокоилось, даже настроение поднялось. И все из-за Ролана Борисовича, за которым как за каменной стеной.
Они зашли в лифт, спустились на первый этаж, по пути в столовую Чистяков продолжил ее сказ о козленочке, переиначив его, как и требовалось.
— Не становись на край обрыва, птичкой станешь, — угадав ее настроение, улыбнулся Чистяков.
— Птичкой, — подхватила она. — Без крылышек… Трое уже долетались. Четвертый на очереди?… А если это все-таки злые духи?
— Мертвые духи неопасны, — качнул головой Ролан Борисович. — Пока не вселяются в живых людей.
— В Столярова?
— Ну, может, и в Столярова, — пожал плечами Чистяков.
— А вы сомневаетесь?
— Ну, есть моменты… Но пусть будет Столяров!
— Почему пусть?
— Ну, вы-то точно не виноваты.
Он собрался с духом и посмотрел Полине в глаза. Как будто в любви признавался. Или в прегрешении против истины. Или в том, и в другом. В любом случае он не желал Полине зла.
— А других вариантов нет? Или я, или Столяров?