— Зачем сбегать? Улик против него нет, одни только подозрения.
— Какие подозрения? — Полина с интересом глянула на Чистякова.
Уж не собирается ли он сводить счеты со своим соперником через Уголовный кодекс?
— Не будем об этом.
— Почему?
— Сторожем займемся. Он уже четыре года здесь работает… Люди погибали и до него, но ведь он живет не где-то, а в поселке. До белой скалы пешком дойти можно… Так же, как и Столярову, — в раздумье проговорил Ролан Борисович.
— Столяров тоже здесь где-то рядом жил?
— Да нет, когда Маркушина с обрыва скинули, он где-то здесь бродил. — Чистяков кивком показал на дорогу, которая вела к Чертову мосту. — Про какое-то место в горах говорил, пиво пил, на море смотрел. Очень неубедительно говорил. И алиби нет… Потом эти фитнес-часы вылезли. Потом он сам в женском парике… Все против Столярова, абсолютно все, но что-то здесь не сходится.
— Что, например?
— Ну, хотя бы парик… Допустим, Столяров сам дополз до пещеры, в которой мы его нашли, но почему парик с него не слетел? Испачкался, но не слетел. Перед смертью у него жутко болела голова, он кривился от боли, хватался за голову. Но парик у него при этом на голове остался…
— Может, его уже после смерти надели? — вслух подумала Полина.
— Пока руки не окоченели, — кинул Чистяков.
— Кто мог надеть парик?
— Не знаю… Но сначала он как следует вывалял его в пыли.
— Максим?
— Максим вывел меня на Столярова… Возможно, случайно.
— А если не случайно?
— Надо будет поговорить с Асатуровым.
— Насчет Максима?
— Насчет сторожа, — немного подумав, сказал Ролан Борисович. — Честно говоря, мне и самому стало интересно.
Он действительно нацелился на разговор с Асатуровым. Оставил Полину в машине, а сам направился в здание межрайонного отдела. Пробыл там не меньше получаса и вернулся к ней. Тут же появился и Асатуров. Сел в машину и был таков.
— А как же я? — удивленно спросила Полина.
— Завтра попросил подъехать, — сказал Ролан Борисович, провожая следователя взглядом.
— И подписку о невыезде завтра?
— Асатурову и без вас все ясно. — Чистяков неторопливо вставил ключ в замок зажигания.
— Что ясно?
— Часы, парик, труп Столярова… Все это ведет к официальной версии, в которой виноват покойник. Которого не нужно искать, допрашивать и судить. И так все ясно. И дело можно закрыть в связи с гибелью обвиняемого. — Ролан Борисович отпустил педаль тормоза, и машина плавно покатилась в заданном направлении. — Очень удобно.
— Виноват Столяров?
— Совершенно верно. — В голосе Чистякова звучал сарказм. — А вы, Полина, в этой версии фигурируете как жертва, которую пытались подвести под монастырь. В смысле подставить. Для этого Столяров и надел парик. В итоге подозрения на ваш счет усилились…
— Это плохо, что виноват Столяров? — Полина с укором смотрела на Ролана.
Его можно понять, он пусть и бывший, но следователь, ему нужно истина, а не фикция. Только вот в поисках правды могла пострадать она. Ее ведь сделают крайней, если со Столярова снимут обвинения. Неужели Чистяков желает ей зла?
— С одной стороны хорошо. — Ролан Борисович выразительно глянул на нее. — Но с другой — слишком много вопросов…
— Парик?
— Почему только парик? А где платье? В показаниях свидетеля фигурировало платье. Где оно?… Где найти платье, которое могло бы налезть на Столярова? У Маркушиной такого нет…
— У Маркушиной?… У нее и парика не было, если ей верить.
— А ей можно верить?
— Она думает, что Столярова подставили.
— Она и могла его подставить.
— Она и парик на него натянула? — усмехнулась Полина.
— Она и Шанина могла столкнуть!.. В принципе.
— Разве экспертиза не может установить, ее это был парик или нет?
— Экспертиза ДНК — дело долгое… А вот причину смерти Столярова установили с достаточно высокой степенью вероятности. Нетравматическое кровоизлияние в полость черепа. Инсульт, другими словами.
— Нетравматическое?
— Нетравматическое, но не случайное. Причиной инсульта стало отравление ингибитором моноаминоаксидазы, который входит в состав некоторых антидепрессантов. Столяров мог принимать их по своему хотению, а могла и Маркушина удружить.
— Депрессия у него возникнуть могла, — кивнула Полина.
— Он справлялся с ней с помощью пива.
— А Маркушина могла усилить борьбу.
— Возможно, она знала, чем это может закончиться. И знала, и надеялась.
— А если не знала?
— Может, и случайно все произошло. Но в карманах у Столярова не было никаких таблеток.
— Может, выбросил пустую упаковку?
— Или он выбросил, или Маркушина… Надо бы поговорить с ней. Если она не знает о причине смерти, может, и расскажет.
— А если знает, то не признается… Она приходила ко мне сегодня ночью. Ни о каких антидепрессантах речи не шло.
— А приходила зачем?
— Так подставляют Столярова, и ее вместе с ним… Или вы, Ролан Борисович, подставляете, или Шелестов.
Но больше всего Маркушина думает на вас.
— Маркушина думает.
— И говорит, — кивнула головой Полина.
— А сказать можно все, что угодно… — в унисон ее мыслям проговорил Ролан Борисович.
— Если Маркушина в чем-то виновна, она не сознается… Еще и меня крайней выставит, — немного подумав, кивнула Полина.
Возможно, в поведении Маркушиной вчера ночью присутствовал скрытый ультиматум. Полина должна грешить на кого угодно, но только не на нее, а если нет, пусть пеняет на себя.
— Не сознается, — согласился Чистяков.
— Я бы все оставила как есть, — вздохнула Полина.
Столяров мертв, ему уже все равно. Навалят на него шишек, зашьют их вместе с ним в саване белыми нитками, на этом все и закончится. И Полина может спать спокойно. Истина, конечно, драгоценна, но личная свобода дороже.
— И за сторожем не будем следить? — спросил Чистяков, с надеждой глянув на Полину.
Ему, казалось, нужен был повод, чтобы находиться рядом, но разве она собирается отказываться от него? Ей нужен этот мужчина, и она поняла это еще до того, как уехал Максим.
Глава 13
Центр приморского поселка находился в низине, а его восточная и западная оконечности поднятыми крыльями раскинулись по возвышенностям. Сторож Голдин жил на восточной стороне, на горе, прорезанной федеральной трассой. Подъем по шоссе крутой, но быстрый, потому как и дорожное полотно в хорошем состоянии, и попутный автопоток не создавал помех при движении.
Дорога сначала выровнялась, затем пошла под уклон, но Ролану снова предстоял подъем — по грунтовому проселку, в гору, к дому, который возвышался и над морем, и над шоссе. И с этим рывком двигатель справился достаточно легко, машина взобралась в гору, прошла по короткой улице в три дома и остановилась в тесном тупике — ни выехать, ни развернуться. Слева покосившийся забор, справа обрыв, под которым шумело шоссе, впереди стена из колючего кустарника. Но дело уже сделано: Ролан успел заметить табличку с номером нужного дома.
Дом этот второй по счету, со двора машину не видно, поскольку ее закрывал пышный куст ольхи. Зато Ролан заметит Голдина, как только тот выйдет со двора. И сядет ему на хвост. Если ему это нужно… А нужно ли? Главное сейчас — провести время рядом с Полиной. Провести его хорошо.
В машине работал кондиционер, в термосе кофе, в сумке-холодильнике минералка, пепси-кола, бутерброды и пирожки из придорожного кафе. С таким запасом в засаде можно сидеть до ночи, а то и до утра. В ожидании чуда. В личной жизни.
— Развернемся и станем на прикол, — сказал Ролан, поворачивая голову.
Он хотел посмотреть в заднее окно, но взгляд зацепился за Полину и остановился на ней. Вроде бы ничего необычного, ну, симпатичная, ну, стройная, но таких женщин много. А единственных — уже две. Та же Катя далеко не писаная красавица, а Ролан любил ее всю жизнь. И Полина такая же необыкновенная в своем особенном очаровании. Рядом с ней Ролан чувствовал себя молодым — и жить хотелось, а не существовать.
— Развернемся.
Полина затаенно улыбнулась, перехватив его взгляд, и повернула голову к окну. Она все понимала, и ее также мало волновал Голдин. Может, ей предложить более интересный вариант времяпрепровождения? Можно отправиться в парк развлечений, там канатная дорога, аттракционы, кафе.
Отпуская педаль тормоза, Ролан даже не знал, вернется ли он в облюбованный тупичок. Сторож Голдин резко вдруг потерял свою актуальность.
А Голдин как будто почувствовал свою ненужность. Задним ходом проезжая мимо дома, Ролан увидел его во дворе за прозрачными штакетными воротами. Сухой костлявый мужчина катил к калитке свой скутер, который уже успел примелькаться у сторожки отеля.
Ролан развернулся на пятачке у самого шоссе, вырулил на дорогу, проехал еще метров двести, остановился в ожидании. Голдин мог свернуть в другую сторону, но Ролана сейчас интересовала только белая скала и ее окрестности, другие направления им с Полиной неинтересны. И если Голдин выберет другой курс, они отправятся в парк развлечений. Или на пляж.
Но Голдин выбора им не оставил. Он свернул к поселку и с ветерком промчался мимо них.
Через поселок он прошел сквозняком, останавливаясь только на светофорах и пешеходных переходах, затем свернул на дорогу, ведущую к отелю.
— Может, он всего лишь на смену заступает? — сонно спросила Полина и приложила ко рту руку, чтобы скрыть зевок.
— Смена у них утром, в районе девяти, — пожал плечами Ролан.
— Может, задержался? Или опоздал, или договорились?
Скутер Голдин оставил у сторожки, а дальше пошел пешком. У здания отеля зачем-то остановился, задрал голову и прошелся взглядом по всей длине внешней пожарной лестницы, развернулся и скрылся за кустами жасмина в парковой зоне. Ролан к этому времени уже припарковал машину к своему законному месту на стоянке и вместе с Полиной направлялся к отелю.
Они спешили, поэтому успели заметить, как Голдин перелезает через забор. Перед тем как спрыгнуть, сторож бросил взгляд в их сторону, но Ролан успел притвориться случайным прохожим. А Полину Голдин видеть не мог: Ролан закрывал ее собой.