Н., 35 лет, преподаватель. Эти беседы в кругу очень скоро показали мне, что я ленюсь сопереживать, сочувствовать, что не умею слушать, тороплюсь высказать свое мнение и не всегда «слышу» других.
Е., 33 года, преподаватель. В общении стала более непосредственна и раскована, меньше занимаюсь рефлексией по не стоящим того поводам. Поняла, как важно уметь слушать и стараться услышать.
В., 30 лет, военнослужащий. После группы впервые в своей жизни стал смотреть людям в глаза.
Последнее суждение весьма примечательно. Оно исчерпывает весь самоотчет данного участника тренинга, и за ним стоит, разумеется, больше, нежели простая констатация появившегося умения наблюдать. Оно подытоживает новую позицию автора в общении в целом. Заметим также, что автор высказывания принадлежит к числу участников, убежденных, что тренинг для него оказался равнозначным преодолению некоего барьера, препятствовавшего решению жизненно важных проблем.
Возрастающее в рамках социально-психологического тренинга внимание к умению слушать и наблюдать в значительной мере связано с осознанием важности невербальных средств общения и соответствующего умения воспринимать невербальную информацию. Развитию этого осознания и умения способствуют как общая насыщенная эмоциональная атмосфера тренинга, так и в особенности его принцип активизации языка чувств, когда партнеры по общению в группе в соответствии с принятой нормой тренинга эксплицируют свои реакции на языке своих эмоциональных состояний, позволяя тем самым проверять правильность «прочтения» невербальной компоненты общения. Вот несколько иллюстраций указанного эффекта.
И., 22 года, студентка. Очень важным для себя считаю «открытие», сделанное с помощью невербальных методик. Я открыла, вернее, впервые реально почувствовала, как многообразны способы передачи эмоциональных состояний. Я увидела, что каналы невербальной коммуникации могут быть подчас богаче и выразительнее, нежели речевое общение. Надо только уметь ими пользоваться, уметь читать информацию, получаемую невербальным способом. Этому группа тоже учит.
О., 26 лет, слушательница ВКШ. Такое общение убедило меня, что отношения между людьми не могут быть простыми и сразу понятными для меня. Я теперь еще больше буду обращать внимание на жесты и движения, при помощи которых я чувствую внутреннее состояние души человека. Именно такое «прочтение» помогает мне установить контакт с незнакомыми мне людьми.
В., 30 лет, медицинский психолог. Трудно сформулировать полно, что дал мне тренинг. Он обогатил появившимся чувством общности и симпатии к участникам, чисто профессиональными мыслями, умениями и т. д. Но для меня главным было появившееся уже в первые дни занятий ощущение раскачанности эмоционального маятника (не знаю, как сформулировать точнее). Нечто подобное у меня было несколько лет назад. Я пролежала месяц в больнице, и, когда вышла оттуда, у меня было ощущение, что и солнце светит иначе, и трава совсем иная, и люди смотрят и разговаривают не так, как раньше. Как-то весь мир как будто из черно-белого стал обрастать богатой цветовой гаммой. Не знаю, насколько это объективно, но субъективно у меня создалось впечатление, что я стала тоньше чувствовать различные нюансы в отношениях, настрой и чувства собеседников. Сейчас это ощущение несколько сгладилось, а в первые дни было очень ярким. Вот, пожалуй, это снижение порога чувствительности, или как там это назвать, было для меня самым новым и главным из того, что дал мне тренинг.
Эффекты перцептивно ориентированного тренинга, касающиеся диагностики партнеров по общению
Одновременно с самодиагностикой в процессе тренинга каждый его участник многократно решает задачи диагностики партнеров по группе. Это естественно, поскольку диагностика себя и партнера – необходимые элементы общения, и, кроме того, познание другого, как отмечалось, в значительной мере является оборотной стороной познания самого себя. Отмеченное обстоятельство способно породить ошибочное мнение о принципиальной симметрии диагностических задач и эффектов перцептивно ориентированного тренинга, относящихся к диагностике себя и другого. Действительная ситуация, однако, не такова: в двух указанных случаях и содержание понятия «диагностический эффект», и механизм связи такого рода эффектов с их использованием в послегрупповом общении достаточно различны.
Если посмотреть на ситуацию с точки зрения конкретного участника тренинга, некоторого конкретного «Я», пришедшего в группу для повышения своей компетентности в послегрупповом общении, то нетрудно заметить значительную асимметрию в позициях «Я» и «другой» и связанных с ними диагностических эффектах. Действительно, «Я» остается одним и тем же и в группе тренинга, и за ее пределами, и поэтому, например, результаты выполненной в группе самодиагностики «Я» в виде тех или иных новых конкретных сведений о себе после их инкорпорирования в «Я-концепцию» могут быть использованы во внегрупповом общении в их непосредственной форме. Напротив, понятие «другой» – это не константа, а переменная: в группе оно подразумевает одних людей, после группы или вне ее относится, как правило, к совершенно иным людям или вообще постоянно наполняется новым содержанием по мере смены партнеров нашего «Я» в общении. Поэтому постоянно выполняемая по ходу тренинга диагностика партнеров по группе не может быть использована в послегрупповом общении таким же способом, как и полученные в тренинге конкретные диагностические данные о себе. Соответственно и само понятие эффектов тренинга, касающихся диагностики другого, приобретает иной смысл, существо которого заключается в том, что в отношении диагностики другого тренинг дает нашему «Я» не готовый диагностический результат, а некоторые вспомогательные средства и предпосылки, облегчающие решение диагностической задачи в случае общения с каждым новым конкретным «другим». Эти вспомогательные средства и предпосылки можно разбить на три основные группы:
а) накопление новых данных о конкретных людях;
б) проверка и коррекция «имплицитной теории личности»;
в) общие знания, установки, умения, аналогичные изложенным ранее при анализе эффектов самодиагностики.
Рассмотрим выделенные позиции по порядку.
Основной составляющей механизма перцептивно ориентированного тренинга является межличностная обратная связь, формулируемая на языке описания внутренних состояний его участников. Благодаря тому, что методика тренинга нацелена на создание условий, благоприятных для самораскрытия членов группы, тренинг представляет во многом уникальную возможность в короткий срок познакомиться с внутренним миром партнеров и таким образом обогатить запас конкретных данных о людях. В самоотчетах постоянно отмечается указанная особенность тренинга.
Например, Ю., 40 лет, преподаватель , отмечает: «Что меня поразило, так это возможность очень быстро узнать других проявлением симпатий и антипатий в такой степени, которая, казалось бы, требует очень длительного знакомства».
С., 19 лет, студент . Для меня эта группа оказалась важной в первую очередь общением с людьми, обладающими умом, чувствами, более тонкими и гибкими, чем у меня. И я увидел настоящий живой мир людей, который оказался гораздо шире, сложнее, полноценнее моего прежнего.
Пополняемый в процессе тренинга запас конкретных сведений о людях играет роль предпосылки, облегчающей диагностику партнеров в последующем общении в том смысле, что формирование представления о новом человеке существенно опирается на прошлый опыт в виде знания конкретных моделей. Любопытно, что этот механизм диагностики другого посредством использования ранее накопленных конкретных сведений о людях фиксируется и участниками тренинга в их самоотчетах, хотя для самого тренинга, вообще говоря, он не является специфичным (в условиях тренинга этот механизм активнее работает на первоначальной стадии, когда нормы общения в группе еще не освоены, климат доверия не сложился, специфические для тренинга возможности восприятия партнера поэтому ограничены, а участники тренинга к тому же слишком концентрированы на себе). Вот иллюстрация затронутой темы, взятая из самоотчета.
А., 23 года, аспирант. Трудно было понять партнера, прочувствовать его, если он не был чем-то похож на кого-либо из прежних знакомых. Чувство симпатии зачастую было следствием узнавания в партнере уже знакомого ранее человека. Если подходящего типа, образца, аналога не находилось, партнер часто становился безразличным фоном. Если же образец имелся, то образ партнера в основном конструировался – качества «знакомого на стороне» переносились и приписывались партнеру. Понимать же партнера непосредственно, «снизу» – через обобщение его ситуативных слов и действий – мешала (особенно вначале) неспособность слышать и видеть другого, возникающая из-за слишком навязчивого прислушивания к себе и о себе.
Особо следует отметить, что одним из видов конкретного знания о людях, почерпнутого в ходе тренинга и используемого в последующем для диагностики другого, является полученное участниками знание о самих себе. Познание другого через себя, по аналогии с собой – традиционно известная линия психологического анализа, существенно дополняющая обсуждавшуюся выше позицию познания себя через другого. Таким образом, подробно рассмотренная выше диагностика самого себя, совершаемая в рамках тренинга в виде получения каждым участ-ником новых конкретных знаний о себе, опосредованно оказывается составной частью диагностики другого.
Запас конкретных знаний о других людях – это одна из форм использования прошлого опыта. Другой формой является подход к новому человеку с позиций сложившихся ранее общих представлений о другом, с позиций некоей концепции обобщенного другого. Это уже не набор эмпирического материала, а некоторая его переработанная форма, которая всегда так или иначе используется в познании нового конкретного другого, но, как правило, отчетливо не формулируется, иногда вообще не осознается и поэтому обычно фигурирует в литературе под названием имплицитной теории личности.