Как бы то ни было, все эти индейцы, в частности квакиютли, установили[1107] у себя целую социальную и религиозную систему, где в бесконечном обмене правами, поставками, имуществом, танцами, церемониями, привилегиями, рангами одновременно с социальными группами удовлетворяют свои потребности личности. Мы очень ясно видим здесь, как в соответствии с классами и кланами распределяются «человеческие личности», а затем, в зависимости от последних, распределяются действия актеров в драме. Здесь все актеры — теоретически все свободные люди. В данном случае драма выходит за эстетические рамки: она является религиозной и в то же время космической, мифологической, социальной и личной.
Прежде всего, как и у зуньи, все индивиды в любом клане имеют имя, даже два имени на каждый сезон: мирское (лето) (WiXsa) и священное (зима) (LaXsa). Эти имена распределены между разделенными семьями, «тайными обществами» и кланами, сотрудничающими в обрядах в ту пору, когда вожди и семьи сталкиваются в бесчисленных и бесконечных потлачах, представление о которых я попытался дать в другом месте. Каждый клан имеет два полных набора своих имен собственных или, точнее, своих личных имен: один — для повседневного употребления, другой — тайный, но сам по себе не простой, так как имя индивида, особенно знатного человека, меняется с возрастом и функциями, выполняемыми в связи с этим возрастом[1108]. Вот что говорится в одной из речей о клане орла, правда, это разновидность привилегированной группы привилегированных кланов[1109].
«Ибо то, что они не изменяют своих имен, начинается с того [времени], когда давным-давно //Ôemaxt!âlalëe, предок нумайма G.ig.îlgâm/Qlômoyâeyë, сделал сиденья Орлов; и те сошли (слетели) к нумаймам. И хранитель имени Wiltseestala говорит: “Теперь нашим вождям дано все, и я пойду прямо вниз [согласно рангу]”. / Так он говорит, когда раздает собственность: ибо я просто назову имена // одного из главных вождей нумаймов из племени квакиютлей. Они никогда не изменяют своих имен с (самого) начала, [когда первые человеческие существа жили на земле; ибо имена не могут уйти / из семьи главных вождей нумаймов, только перейти / к старшему из детей главного вождя //».
Во всем этом действует, стало быть, не только престиж и авторитет вождя и клана, но и само одновременное существование последних и предков, которые перевоплощаются в их держателей прав и оживают в телах тех, кто носит их имена. При этом преемственность обеспечивается ритуалом на всех его фазах. Преемственность вещей и душ обеспечивается только преемственностью имен индивидов, личностей. Последние действуют только в качестве выполняющих возложенную на них функцию, и в то же время они ответственны за весь свой клан, свои семьи, свои племена. Например, ранг, власть, религиозная и эстетическая функции, танец и владение, paraphernalia и медь в форме щита, настоящие медные «экю», необычные деньги теперешних и будущих потлачей, завоевываются в результате войны: достаточно убить их обладателя — или завладеть одной из принадлежностей ритуала, одеждой, — чтобы унаследовать его имена, имущество, должности, предков, его личность — в полном смысле слова[1110]. Так приобретаются ранги, имущество, личные права, вещи и в то же время — их индивидуальный дух.
Весь этот огромный маскарад, вся эта драма и этот балет, усложненный экстазом, относятся как к будущему, так и к прошлому, они являются испытанием для служителя культа и доказательством присутствия в нем науалаку (там же, с. 396), первоосновы некой безличной силы, или предка, или личного бога, во всяком случае, власти сверхчеловеческой, духовной, определяющей. Победный потлач, приобретенная медь соответствуют безошибочному танцу (ср. там же, с. 565) и успешному овладению (см. там же, с. 658, 505, 465 и др.).
Здесь невозможно развить все эти сюжеты. В качестве почти анекдота сообщу вам об одном институте, широко распространенном от нутка до тлинкитов севера Аляски, — это использование замечательных масок с двойными и даже тройными створками, открывающимися, чтобы показать два или три существа (расположенные друг над другом тотемы), которые персонифицирует носитель маски[1111]. Вы можете увидеть такие маски, очень красивые, в Британском музее. И все знаменитые totem poles[1112], трубки из мыльного камня и прочие предметы, ставшие теперь товаром, предназначенным для туристов, прибывающих по железной дороге или морем, могут быть рассмотрены под этим углом зрения. На одной трубке, которая, по моему мнению, принадлежала хайда и к которой я отнесся без особого внимания, точно изображен молодой инициируемый в островерхой шапке, представляемый своим отцом-духом в шапке и несущий касатку, а под инициируемым, которому они подчинены по нисходящей, — лягушка, несомненно, его мать, и ворон, несомненно, его дед (по матери).
Мы не будем останавливаться на очень важном факте смены имен на протяжении жизни, главным образом у знати. Надо было бы показать целую серую любопытных фактов наместничества: сын (младший) временно представлен своим отцом, который на время принимает дух умершего деда; нам потребовалось бы здесь целое доказательство наличия у квакиютлей двойного наследования, женского и мужского, и системы чередующихся и смещаемых поколений.
Кроме того, весьма примечательно, что у квакиютлей (и их ближайших родственников: хейлтсуков, белла кула и др.) каждый момент жизни обозначается, персонифицируется новым именем, новым титулом ребенка и взрослого (мужчины и женщины). Затем он получает имя как воин (естественно, это не относится к женщинам), как принц или принцесса, как вождь или жена вождя; имя для праздника, устраиваемого мужчинами и женщинами, и для особого принадлежащего им церемониала. Он получает имя для пожилого возраста: общества тюленей (пенсионеры, живущие без экстатических состояний, без собственности, без ответственности, без выгоды, но только воспоминаниями о прошлом). Наконец, у них нарекаются именами «тайные общества», где они исполняют главную роль медведей (часто по отношению к женщинам, представленным здесь своими мужьями или сыновьями, которые играют роль волков), хаматсе (каннибалов) и т. д. Имена получают также: дом вождя (с крышей, опорными столбами, дверями, украшениями, балками, окнами, двуглавой змеей), праздничные лодки, собаки. Следует добавить к перечням, представленным в “Ethnology of the Kwakiutl”[1113], что блюда, вилки, медные пластины — все украшено эмблемами, «оживлено», составляет часть личности собственника и его familia, res его рода.
Мы избрали квакиютлей и вообще жителей северо-запада Америки, потому что они в действительности представляют крайние, предельные случаи, позволяющие увидеть факты лучше, чем там, где, будучи не менее существенными, они остаются еще мелкими и неразвитыми. Но следует иметь в виду, что у большой части обитателей американских прерий, в частности у сиу, существуют институты подобного рода. Так, виннебаго, исследованные нашим коллегой Радином, имеют точно такие же наборы личных имен, определяемых кланами и семьями, которые распределяют их согласно определенному порядку, но всегда в точном соответствии с чем-то вроде логического распределения атрибутов или сил и свойств[1114], базирующегося на мифе о происхождении клана и обосновывающего способность того или иного индивида воплощать его персонаж.
Приведем пример такого происхождения имен индивидов, которое Радин детально описывает на примере автобиографии Грохочущего Грома[1115].
«Всякий раз, когда в нашем клане ребенку надо было дать имя, это делал мой отец. Это право он сейчас передал моему брату.
Творец мира вначале послал четырех человек сверху, и когда они прибыли на эту землю, все, что с ними происходило, было использовано для создания собственных имен. Так говорил нам наш отец. Поскольку они прибыли сверху, постольку отсюда возникло имя Приходящий Сверху, а поскольку они прибыли как духи, у нас есть имя Дух-человек. Когда они прибыли, шел моросящий дождь, и отсюда имена Гуляющий-в-Тумане, Приходящий-в-Тумане, Моросящий Дождь. Говорят, что, когда они прибыли к Внутреннему озеру, они приземлились на маленький куст, и отсюда имя Сгибающий Куст, а так как они опустились на дуб, существует имя Дуб. Поскольку наши предки прибыли с гром-птицами и поскольку существуют животные, вызывающие гром, у нас есть имя Тот, кто Родит Гром. Подобно этому у нас есть Ступающий Мощной Походкой, Разрушающий Землю своей Силой, Идущий с Ветром и Градом, Сверкающий во все Стороны, Единственная Вспышка Молнии, Вспышка Молнии, Шагающий среди Туч, Тот, у кого Длинные Крылья, Ударяющий по Дереву.
Гром-птицы прилетают со страшными раскатами грома. Все на земле — животных, растения, все затопляет ливень. Страшные удары грома раздаются повсюду. Из всего этого произошло имя, и это мое имя — Грохочущий Гром»[1116].
Каждое из имен гром-птиц, разделяющих между собой различные моменты тотема грома, относится к тем предкам, которые постоянно перевоплощались (мы располагаем даже историей двух перевоплощений)[1117]. Люди, воплощающие предков, являются посредниками между тотемическим животным и духом-хранителем, и предметами, украшенными эмблемами, и обрядами клана или «великими исцелениями». И все эти имена и наследование личностей определяются откровениями и границами, о которых наследник заранее знает и которые указаны его бабушкой или другими предками. Мы обнаруживаем если и не те же, то, по крайней мере, близкие по происхождению факты почти повсюду в Америке. Можно было бы продолжить это доказательство фактами из жизни ирокезов, алгонкинов и т. д.