«Доккет», очень дорогой. Старый мистер Доккет дружил с моим дядюшкой Дженнингсом, и я мальчишкой частенько сиживал в мастерской Доккета в Танбридж-Уэллсе. Старик Доккет давал мне обрезки кожи и латунные детальки. В общем, я сказал вашему фотографу, что доккетовский сундук первоклассный, просто чтоб поддержать культурный разговор, а он в ответ и говорит, что ему и так это прекрасно известно, потому что он живет в Танбридж-Уэллсе, рядом с мастерской самого Доккета, и мои похвалы ему без надобности. Вот вам и тип в цилиндре — культурно поговорить не умеет, а сам пинает мальчишку, ведь тот не может дать сдачи.
В этот момент к платформе подошел поезд, заглушив разговор скрежетом и шипением парового тормоза. Двери распахнулись, выпустив немногочисленных пассажиров. Сент-Ив дал Джеффрису полкроны, а тот приподнял шляпу и, поспешив к даме с султаном из перьев на шляпе, взял ее саквояж и повел по платформе, предупреждая об осторожности.
Сент-Ив пошел следом, выяснив все, что хотел выяснить, но не понимая, что это значит: фотограф из Танбридж-Уэллса без приглашения Матушки Ласвелл явился на званый вечер будто бы по собственному почину. Лондонские гости явно наслаждались тем, что их фотографируют, но никто из них ничем не выдал, что знает фотографа или ожидал его появления.
Сент-Ива провела в приемную бумажной фабрики «Мажестик» девушка в бумажной шляпке и фартуке. Вручив ему бумажного лебедя, она сделала дежурный книксен и удалилась. Он постоял со шляпой и бумажным лебедем в руках минуты две, после чего навстречу ему вышел Чарлз Тауновер, усадил его в кресло, а сам уселся в другое, за широким письменным столом. Внутри фабрика выглядела в точности как описал Гилберт — чистая и светлая. На обустройство потратили немалые деньги. За длинным рядом окон, завешенных парусиной, шла работа — в цехах делали бумагу. Если бы не неприятный запах химикатов и шум машин, было бы почти уютно, по крайней мере по эту сторону стекла.
— Я здесь от имени моего друга, Гилберта Фробишера, — сказал Сент-Ив Тауноверу, после того как тот представился, видимо, забыв, что они прежде встречались. — К сожалению, он заболел и не сможет встретиться с вами и другими пайщиками сегодня днем.
— Это действительно очень огорчительно, — Чарлз Тауновер сверлил Сент-Ива оценивающим взглядом. — И вы поднялись по реке из Айлсфорда, чтобы сообщить мне об этом? Должно быть, у вас не так много своих дел. Фробишер вполне мог бы не вводить вас в такое беспокойство, а послать мне записку. Вы и сами могли бы послать записку, если на то пошло.
— Дело в том, что у меня дела в Снодленде, так что никакого беспокойства. Мистер Фробишер еще попросил меня передать свои сожаления в связи с печальным случаем — я имею в виду убийство девушки. Как я понимаю, это она свернула ему бумажного павлина.
— Мы все сожалеем об этом несчастье, сэр, но в итоге преступник повесился, так что хоть какая-то польза.
— А убийца, значит, был связан с профсоюзом? Так пишут в «Газетт», — Тауновер пристально посмотрел на него, и Сент-Ив, подумав, что, возможно, перегнул палку, добавил: — Ведь это бросает тень на репутацию профсоюза, раз они посылают таких людей по своим делам.
— Профсоюзные дела сами бросают на себя тень, — ответил Тауновер, — и меня ничуть не удивляет, что они посылают мерзавцев. Сделайте одолжение, передайте мистеру Фробишеру, что бумажная фабрика «Мажестик» не нуждается в благосклонности профсоюза. У нас тут одна большая семья. Проще говоря, Дейзи Дампел была членом нашей семьи, а этот профсоюз — вернее сказать, противосоюз — убил девушку, за которую я отвечал. Девушки знают, что они могут обращаться ко мне с любыми своими бедами, как к собственному отцу. Этому и будет посвящена моя сегодняшняя встреча с пайщиками, по крайней мере частично.
Сент-Ив согласно кивнул, решив немного продолжить расспросы, несмотря на риск того, что разговор прервется.
— Мистер Фробишер рад будет это слышать. Он был приятно удивлен щедростью фабрики к этой мисс Дампел. Сто фунтов — сумма немаленькая.
— Да, немаленькая, — подтвердил Тауновер. — Именно это я и имел в виду. А какого рода дела у вас в Снодленде, сэр?
— Я выращиваю хмель и стараюсь поддерживать связи с местными пивоварами, чтобы наши деловые отношения стали немного более дружескими и свободными.
— Значит, вы идете к Кросланду? Хилхерсту Кросланду? Пивоварня «Корона»?
— К нему самому, — солгал Сент-Ив. На самом деле он продавал свой хмель в пивоварню «Якорь» в Айлсфорде и никогда не имел никаких дел с «Короной».
— Тогда передавайте ему от меня наилучшие пожелания. Я с ним довольно давно знаком. И такие же пожелания Гилберту Фробишеру. Передайте, что я хотел бы переговорить с ним как можно скорее, как только ему станет лучше.
Тауновер откинулся в кресле и сложил руки на животе, давая понять, что разговор окончен. Дверь из фабричного цеха открылась, и оттуда вышел высокий человек с лошадиным лицом. Увидев Сент-Ива и владельца фабрики, он решительно направился к ним. Лэнгдон сразу узнал этого типа и его твидовую кепку тоже — он видел его той ночью у ручья Эклис-Брук. однако решил отрицать все обвинения в свой адрес.
— Что такое, Дэвис? — спросил Тауновер. Дэвис уставился на Сент-Ива с удивленным выражением лица, но оно тут же исчезло.
— Мы знакомы? — спросил его Сент-Ив.
— Показалось, что да, но теперь вижу, что ошибся. Простите, что помешал.
— Мы уже закончили разговор, Дэвис, — сказал Тауновер. А потом обратился к Сент-Иву: — Меня ждут дела, сэр. Дверь вон там. Сожалею, но у меня сейчас нет под рукой девушки, чтобы проводить вас, сэр, поэтому вам придется найти выход самому.
Как только дверь за Сент-Ивом закрылась, Чарлз Тауновер внимательно посмотрел на Дэвиса, будто взвешивая его.
— Ты ведь узнал этого человека? — спросил он.
— Нет, сэр. Не узнал. Когда его увидел, он показался похожим на одного моего приятеля из Лондона, а как подошел поближе, то понял, что обознался.
— Ты точно уверен? Когда ты вошел, у него мелькнуло на лице что-то непонятное. Правда, он сразу же взял себя в руки.
— Уверен, что не знаю его, сэр. Я пришел сказать, что Мэри Шенкс стошнило кровью прямо в чан и теперь Дженкс его откачивает. Девушку отправили в лазарет.
— Я ее навещу. Но у меня для тебя поручение. Иди наверх и посмотри в окно, проверь, куда направится мистер Сент-Ив: вверх по реке к мосту в Вудхэме или вниз, в сторону Айлсфорда. Если в Снодленд, через мост — езжай за ним верхом. Но потом привяжи лошадь и переправляйся к верфи на пароме, чтобы он не увидел, что ты следишь за ним. Беспокоить его не надо. Даже не заговаривай с ним. Он друг Гилберта Фробишера, который может стать очень важным пайщиком. У меня нет желания причинять друзьям Фробишера какие-либо неприятности, какими бы назойливыми эти друзья ни были. Сент-Ив говорит, что собрался посетить пивоварню «Корона». Если это действительно так, возвращайся на фабрику. Если нет, то проследи, куда он направится.
— Да, сэр, — сказал Дэвис и затопал к лестнице.
— Дэвис! Еще одно! Если, как я подозреваю, он не пойдет в пивоварню, сделай так, чтобы он тебя заметил, но не говори с ним. Просто хочу, чтобы он знал, что я за ним присматриваю.
Сент-Ив ничуть не сомневался, что Дэвис его узнал. Хасбро он оставил в Айлсфорде, чтобы этого не случилось, но теперь дело раскрылось и уже ничего не поделаешь. Дэвис наверняка все рассказал Тауноверу, как только Сент-Ив ушел. Лэнгдону пришло в голову, что его прекрасно видно из верхних окон фабрики, и потому он решил повернуть на север к мосту в Вудхэме, чтобы хоть немного утихомирить подозрительного старика. Лучше не попадаться на столь явной лжи, а заодно, возвращаясь обратно вниз по реке, можно заглянуть в паб в «Малден-Армс», где поймали предполагаемого убийцу. Убийство и повешение Сент-Ива никак не затрагивали, однако они пробудили в нем любопытство. Он ничуть не сомневался, что Тауновер говорил честно то, что знал, и, возможно, рассказал бы и больше, если бы Сент-Ив не взялся за него, как Великий инквизитор. Следовало вести себя поосторожнее.
Тауновер верил в себя и свою фабрику, считал убийство Дейзи Дампел делом прошлым и, несмотря на все разговоры о «семейных» отношениях на предприятии, не выказал особой скорби по убитой девушке. Возможно, как старик Скрудж из книжки, он с годами растерял всю жалость, осталась только неколебимая уверенность в своей правоте.
Вскоре Сент-Ив переехал на своей двуколке по мосту через реку: отсюда было прекрасно видно, что поднимающийся прилив несет с собой пугающее обилие мертвой птицы и рыбы; а потом он поднялся выше по течению в городок Снодленд, оставив слева причал парома, а позади — сыромятню, где на глинистом берегу обнаружили тело Дейзи. Повернув на Ферри-роуд, что шла позади тюрьмы, а затем на усаженную деревьями Хай-стрит, он увидел вывеску «Малден-Армс» — трехэтажного трактира с выкрашенными белой краской стенами и зелеными ставнями. Из открытой двери пивной доносился запах бекона и характерный аромат кофейных зерен, жарящихся на сковородке. Сент-Ив остановил лошадь и, вняв доводам желудка, передал двуколку и ее тягловую силу мальчишке конюха.
В пивной царил уютный полумрак, на облицованных деревянными панелями стенах висели картины на морскую тематику, а каминную полку украшал мастерски выполненный миниатюрный макет корабля. За тремя столиками сидели посетители: за двумя — мужчины с газетами, а за — третьим мужчина и женщина, жадно поглощавшие яичницу, бекон и бобы. Трактирщик, плотный мужчина с висячими усами, в толстых очках, полировал стаканы за стойкой. Он приветливо кивнул, когда Сент-Ив попросил подать завтрак и кофе, и, передав заказ повару через окно, поинтересовался, не собирается ли гость снять номер наверху.
Сент-Ив сознался, что не собирается, а остановился лишь привлеченный уютным видом здания и запахом жарящегося кофе. Сказав это, он неторопливо окинул помещение оценивающим взглядом и добавил: