На другом берегу, в Снодленде, на улице толпились «бумажные куклы», слышались радостные крики. «Всё же они забастовали!» — Кловер расхохоталась. Ей даже на мгновение захотелось присоединиться к ним, потому что она ненавидела и Хенли, и Дэвиса, и даже старика Тауновера, хоть он уже и помер, что показалось ей напрасной тратой ненависти. Она взбежала на пристань и поднялась на паром.
— Мистеру Тауноверу немедленно нужен доктор, — сказала она паромщику. Тот посмотрел в ее лицо, отдал швартовы, и паром двинулся через реку.
ГЛАВА 25ПУСТЬ УБИРАЕТСЯ КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ
Хенли сидел за письменным столом в ожидании Дэвиса. Он сосредоточился и спокойно обдумал события сегодняшнего утра, которые пошли не совсем так, как он планировал. Как бы там ни было, дело сделано и сделано чисто. Бутыль и тряпка в буквальном смысле в сортире (Кловер наверняка сделала, как он просил, а если нет, то ей же хуже). Вскрытия, конечно, не будет, ведь все знали, что у старика плохо с сердцем. Хенли разорвет договор с Гилбертом Фробишером. Виндховер и фабрика достанутся ему. В целом, прибыльное получилось утро, с какой стороны ни посмотреть. Осталась последняя заноза — Дэвис.
В этот момент поднявшийся по лестнице длиннолицый мастер распахнул дверь и вошел в контору. Окинув взглядом мертвое тело Тауновера и потянув носом воздух, он с прищуром глянул на Хенли: в конторе стоял сильный запах хлороформа. Однако Хенли мало интересовало мнение Дэвиса. На убийство отца разрешения не спрашивают. В наполовину выдвинутом ящике стола лежал «Ланкастер» Чарлза Тауновера — пистолет калибра 0,577, много лет назад привезенный из Индии. Такая пуля способна остановить льва, не говоря уже о Дэвисе.
— Где Кловер? — спросил Хенли.
— Сказала, что вы послали ее за доктором. По мне, так пусть убирается ко всем чертям. Так вы его убили? Собственными руками?
— У него случился апоплексический припадок, упал замертво — лучше и не придумаешь.
— Если вскроют, найдут хлороформ, все нутро будет синее. Вы же знаете. А бутыль где?
— Зачем вскрывать, когда все знают, что у него сердце никуда не годилось? Бутыли уже нет и тряпки тоже; вполне достаточно. Запах выветрится. Никаких улик, а я, конечно, буду удручен смертью моего несчастного отца. Но давай по порядку: ты спросил у Дженкса про деньги Пинка?
— Да, сэр, и он отрицал, что брал их, нагло врал, так что я застрелил его и бросил труп в болото. Но это пустяк. Убийством старика вы подвели меня под виселицу и себя тоже. Думаете, Кловер нас не сдаст?
— Кловер, говоришь? Она сама по уши в этих делах, к тому же за ней водятся и старые грехи. Она в полицию не пойдет. Не стоит опасаться Кловер.
— Женщины я не боюсь, — ровно ответил Дэвис, — и мужчин тоже.
Хенли сунул руку в ящик, достал пистолет и направил его Дэвису в живот меньше чем с шести футов.
— Тогда позволь мне представить тебе по-настоящему страшный предмет. Я тебе не вполне доверяю. Ты мне лжешь. У Дженкса, конечно, были деньги, как и у Пинка. Теперь они у тебя. Но я щедрый. Оставь себе деньги и убирайся. Пшел вон.
Дэвис сверлил его взглядом.
— Вы столько же заплатили Бэйтсу, чтобы он задушил Билла Генри, или почти столько же. А устроил все я: я дрался с Генри у паба, когда мы его схватили, и все остальное тоже — улики на ферме, мертвый младенец. Я сделал всю работу, не вы. Бэйтс остался на своем месте, а мне предложено убираться вон. И я уберусь, пожалуйста. Но только вместе с деньгами из ящика. Для вас это теперь ничто. Вы богаты. Деньги откладывались на случай, если придется бежать, как вы говорили, но бежать придется мне, а не вам. Нам обоим лучше, если вы поступите со мной по справедливости.
Хенли молча смотрел на Дэвиса, потом пожал плечами и, не опуская пистолет, левой рукой открыл ящик. Ему хватило нескольких секунд, чтобы понять, что ящик пуст, а кошелек исчез. Он расхохотался.
— Мисс Кловер Кантвелл одурачила нас обоих. Взяла деньги и сбежала. Можешь сам посмотреть. Ищи во всех ящиках.
— Черт подери! — лицо Дэвиса перекосилось от злобы.
— Постой, — сказал Хенли. Он выдержал паузу, как бы обдумывая ситуацию. — Я послал ее за реку за доктором, как ты сказал. Ты легко ее найдешь — на том берегу наверняка кто-то ее видел. Вот что я предлагаю: принеси мне ее голову, и я заплачу тебе еще тысячу фунтов — те самые отложенные деньги, про которые ты говорил. И мы от нее избавимся. Все, что при ней найдешь, — твое. Да и она сама тоже, забирай себе, если хочешь, — он опустил пистолет и сунул руку в ящик, делая вид что прячет оружие.
Дэвис ненадолго замялся, сдерживая гнев.
— Я еще вернусь, — сказал он, — с девицей или без нее, — он повернулся к выходу, а Хенли вытащил пистолет из ящика и всадил ему пулю между лопаток.
ГЛАВА 26ПРИЗНАНИЕ КЛОВЕР
Сент-Ив одиноко брел по Хай-стрит, уже относительно тихой. «Бумажные куклы», радуясь неожиданному выходному, расходились. Брук и Хасбро пустились в погоню за злодеем Бэйтсом, а Билл Кракен с Матушкой Ласвелл, Элис, Ларкин и Виллумом ждали, когда Сент-Ив закончит разговор с констеблем Фиском, чтобы положить конец идиотским обвинениям. Оставалось найти лишь главного злодея, но за этим, несомненно, дело не станет.
Навстречу Лэнгдону по тротуару, опустив голову, торопливо шла девушка. Он не сразу узнал ее. Подняв голову и, видимо, тоже узнав его, она шмыгнула в переулок за «Малден-Армс». «Кловер», — вспомнил Сент-Ив и последовал за ней. Он заходил в этот переулок всего пару дней назад и знал, что он ведет во внутренний двор, откуда нет выхода. Завернув за угол, он обнаружил девушку: она стояла, оглядываясь, как перепуганный ребенок. Бежать некуда, кроме как в заднюю дверь «Малден-Армс». Туда-то девица попыталась шмыгнуть, но Сент-Ив удержал ее, схватив за руку, и остановил.
— Кловер Кантвелл, если не ошибаюсь, — сказал он, вспомнив ее полное имя, если, конечно, оно настоящее. — Наступил момент истины. Даю тебе шанс оправдаться.
— Отпустите меня, сэр, я не убегу.
Он удовлетворил просьбу девушки, и она обратила к нему лицо, залитое слезами раскаяния — крокодиловыми слезами, возможно, однако исходить из этого было бы несправедливо.
— Итак, — сказал он. — Давай начистоту. Мы всё знаем про Хенли Тауновера. Выгораживать его глупо, — Сент-Ив, конечно, покривил душой, поскольку участие Хенли Тауновера пока оставалось только подозрением. На всякий случай он добавил: — Констебль собирался арестовать его сегодня утром.
— Но, сэр, не арестовал, — возразила Кловер, — Я видела его меньше получаса назад, а еще я видела, что он отравил собственного отца хлороформом. Пустая бутыль в выгребной яме. Он мной воспользовался, он угрожал… — девушка громко зарыдала, а Сент-Ив вспомнил, как она появилась на ферме «Грядущее» и вручила им листовку; самая настоящая чертовка! И все же за ней безусловно стоял Хенли Тауновер.
— Он угрожал убить мою тетушку Гоуэр из Мейдстоуна. И даже еще хуже, сэр, но я не могу сказать это вслух, срам такой. Вы его не знаете, сэр, да и несчастный отец тоже его не знал. У мистера Тауновера от горя разорвалось сердце, хотя тут Хенли ему помог. А теперь вздернут на виселице меня — и все за то, что я хотела помочь бедной тетушке Гоуэр, а она и мухи в жизни не обидела, у нее же нет никого, кроме меня.
Сент-Ив решил, что девушка, вполне возможно, говорит правду — или какую-то версию правды. Ее показания, безусловно, станут гибельными для Хенли Тауновера.
— Ты готова во всем признаться? — спросил он.
— Да, сэр. Если вы все ясно запишете, я подпишу. Но обязательно напишите, что это Хенли меня заставил. Видите, это по его приказу убили бедняжку Дейзи, а потом и меня бы убили.
— Мы все это запишем, — сказал Сент-Ив, — Не бойся. Пойдем.
Они вместе направились в кухню «Малден-Армс», где трактирщик деловито помешивал ложкой бобы в огромном черном котле, стоявшем на плите. Он явно удивился, когда они вошли через заднюю дверь, но успокоился, узнав Сент-Ива и увидев рыдающую Кловер. Он с готовностью дал Сент-Иву перо, чернила и бумагу и стоял рядом, пока девушка рассказывала свою историю: как Хенли выбрал ее из «бумажных кукол», дал ей деньги для тетушки Гоуэр и рассказал, что случится с ней и с тетушкой, если она заартачится, и о замечательной жизни, которая предстоит им, если она ему подыграет. Кловер ненавидела Хенли с самого начала, но не смела отказать. Она рассказала, что слышала, как он приказал Дэвису убить мистера Пинка, и что Дэвис сам отнес какие-то «доказательства» на ферму «Грядущее», и как они смеялись, когда обсуждали свой план. Да, правда, она делала всё, что ей говорили — а что еще оставалось? — но сегодня утром сбежала, как только представилась возможность. Она ничем не могла помочь, когда Хенли выплеснул лекарство отца, а после убийства вылила хлороформ в уборную — первую в ряду, как ей и велели; все доказательства там, в жиже. А потом она бросилась бежать в чем была. Даже не посмела вернуться в «Чекерс» за своими вещами, потому что Дэвис наверняка поджидает ее там, чтобы убить, как убил Дейзи Дампел.
— Это, стало быть, все? — спросил утомленный потоком слов Сент-Ив.
— Да, сэр. Наверняка они много чего еще натворили, но мне об этом не рассказывали, сами понимаете. Думаю, они давали этот хлороформ девушкам. Наверняка. И меня бы им отравили прямо сегодня.
Кловер подписала документ — полторы плотно исписанные страницы. Трактирщик подписался как свидетель. Девушка снова заплакала.
— Когда я жила в Лондоне, — сказала она Сент-Иву, — меня арестовали за кражу. На мне пятно, и я его заслужила. Не хочется говорить, но это правда. Я приехала в Мейдстоун к тетушке Гоуэр, меня взяли на фабрику, где я надеялась встать на путь исправления, как говорится. Всему этому конец. Все пропало. Тетушка Гоуэр уже выжила из ума, она за меня не заступится. Ее отправят в приют для душевнобольных в Колни-Хатч, а меня в тюрьму. Признание для судьи ничего не значит. Сами знаете, сэр.