— Мистер Дженсен, — сказал он, — сделайте одолжение, ступайте сейчас же к гостинице «Ройал Альбион», Бродстейрс. Найдите мальчика, чтобы тот отнес этот журнал профессору Сент-Иву. Само собой, вас никто не должен видеть. Если они вас сразу узнают, мы останемся в дураках. Понимаете меня?
— Да, сэр. Мне идти прямо сейчас?
— Летите со всех ног, мистер Дженсен.
Коллиер остался в комнате наедине с Саузерли, который извлек из кармана пистолет и направил на него.
— Сейчас не время для дурацких выходок, мистер Боннет. Вы уже почти заслужили свободу, — он подобрал пропитанную пивом и кровью тряпку и заботливо, как мать, промокнув лицо Боннета, удовлетворенно кивнул и вынул из кармана кошелек. — Вот вам десять фунтов. Бога ради, соберитесь и ведите себя прилично, чтобы не пришлось вас разбирать на фрикасе. Отправляйтесь в таверну «Корона» на встречу с Элис Сент-Ив. Найдите повод отослать куда-нибудь мальчишку. Пообедайте со своей прекрасной кузиной, как обещали. Заклинаю вас, беседуйте с ней на безобидные темы — приятные воспоминания, счастливое детство. Порадуйте ее рассказами о жалком существовании книготорговца, что вам приходится влачить. Если вы желаете этой женщине благополучия, даже не упоминайте о записке или журнале, которые в данный момент торопятся доставить ее мужу. И помните, мистер Боннет: Общество не сводит с вас глаз, как и с вашей прекрасной кузины.
ГЛАВА 13ГИЛБЕРТ ГУЛЯЕТ ОДИН
Одетый в молескиновую куртку для защиты от густого серого тумана Гилберт шел по Клифф-роуд, опираясь на трость из орехового дерева. Набалдашник трости украшал герб Фробишеров — серебряный шар с выгравированным на нем яростным ежом с извивающимся красным чертом в зубах. Благодаря этому шару трость легко превращалась в оружие, способное раскроить человеку череп, когда человек на то напрашивался.
Фробишер-старший отправился на прогулку из гостиницы «Альбион» один, оставив Табби и Сент-Ива ждать возвращения Элис. Хотя он ничего не сказал своим спутникам, утренний моцион он решил посвятить поискам кулинарного заведения, о котором рассказал Паддингтон, а заодно присмотреться попристальнее и к самому Паддингтону. Если все вполне безобидно, возможно, удастся заодно и поесть.
Гилберт представил, как выкладывает перед Табби свои доказательства против этого фигляра Паддингтона. Он любил племянника, но Табби отличался раздражающей привычкой ставить его слова под сомнение, невзирая на подобающий солидному возрасту авторитет, и временами не мешало немного осадить парня. Предположение Табби, что документ из пещеры каким-то образом подтверждает невиновность Паддингтона, было лишь еще одной упрямой попыткой оставить за собой последнее слово.
Гилберт почувствовал, что в нем вновь поднимается гнев, угрожая испортить весь день, и остановился, чтобы сделать полдюжины глубоких вдохов и насладиться утренним воздухом, напоенным ароматами мокрой листвы и морского тумана. Шум прибоя звучал глухо из-за погоды и расстояния: утесы в этой части побережья поднимались над водой футов на триста. Восемь пеликанов, строем летящих на север, поднялись над краем обрыва, точно на уровне головы Гилберта, как призраки в тумане. Он поприветствовал птиц, подняв трость, и они снова скрылись из вида.
— Единственный способ победить в споре, — сказал сам себе вслух Фробишер-старший, — воздержаться от участия, — ободренный этой мыслью, он продолжал путь, думая, что, в конце концов, Табби мог оказаться прав. Возможность подкрепиться оживила как ум Гилберта, так и его желудок, и он уже надеялся, что Табби действительно прав, и жалел, что в пику ему оставил половину завтрака недоеденным.
Фробишер, будучи членом-учредителем клуба «Мозговая кость» в Истбурне, где нередко ужинал последние сорок лет, вознамерился разузнать побольше об этом Обществе гурманов, несмотря на его тривиальное название. Если оно окажется достаточно интересным — не слишком чопорным, но и не слишком легкомысленным, — можно предложить взаимовыгодное сотрудничество, например объединить списки членов для общей пользы. Если же он почует обман, то разберется с этим по-своему, принесет результаты расследования в гостиницу и швырнет Табби в лицо.
За поворотом Клифф-роуд прямо перед ним открылась извилистая спускающаяся к океану тропа. А по левую его руку между деревьями вверх по склону поднималась обозначенная столбиками дорога, наверняка та самая, что ведет к дому Общества гурманов. Начиналась она от видавшего виды деревянного указателя на столбе, с вырезанными и обведенными черной краской словами «Дикенс-Коув». Чуть дальше у дороги стояла скамья, сделанная из двух деревянных бочонков и доски, — видимо, место отдыха попрошайки, указавшего путь Паддингтону, хотя сейчас здесь никого не было.
Описание Паддингтона совпадало с реальностью во всех деталях, что, впрочем, никоим образом не проясняло его намерений. Злоумышленники действительно существуют, как бы Табби ни доказывал обратное, и порой Гилберту хватало проницательности, чтобы распознать их, а иногда приходилось раскаиваться за свои ошибки.
Он стоял, задумавшись, в клубах тумана.
— Идея, — снова сказал он вслух и выудил из жилетного кармана носовой платок. Платок с вышитым на нем гербом Фробишеров послужит знаком его друзьям. Гилберт подошел к придорожному столбику и надежно зацепил платок за щепку, чтобы и сам платок, и герб постоянно оставались на виду, как сигнальный флаг на мачте корабля.
Без дальнейших колебаний Фробишер принялся подниматься по дороге, ощущая нешуточные позывы голода. Наверху за небольшим поворотом показался высокий особняк, старый и внушительный, но довольно мрачный, окруженный могучими деревьями и солидной каменной стеной с коваными железными воротами, за которыми Гилберт заметил двух жирных куропаток, тут же скрывшихся из виду. «Возможно, в этом заведении выращивают собственную дичь», — подумал он, подняв голову к мерцавшим сквозь туман освещенным окнам второго этажа. Весьма уединенное место, но, с другой стороны, любое место в такую погоду становится уединенным.
Фробишер заметил колокольчик, висящий на железном пруте, подошел к нему и решительно позвонил. Вскоре дверь отворилась, вышел человек с необычайно круглой большой головой; увидев гостя, он энергично помахал рукой и шустро зашагал к воротам по вымощенной камнями дорожке.
— Приветствую, — бодро произнес круглоголовый. — Позвольте узнать, как вас зовут и по какому вы делу?
— Гилберт Фробишер к вашим услугам, сэр. Говорят, здесь находится кулинарное общество. Я пришел с приветствием от клуба «Мозговая кость» в Истбурне. Возможно, вы о нас слыхали.
— Ну как же не слыхать! — круглоголовый отодвинул железный засов на воротах. — У вашего шеф-повара блестящая репутация. Меня зовут Ларсен, Гарри Ларсен. Вы пришли один, пешком?
— Именно так. Я остановился в «Ройал Альбион», где и услыхал о вашем заведении.
— Большая удача для нас, да и для вас тоже. Через полчаса туман загустеет, как гороховый суп, а гулять по берегу в тумане опасно. Мы не ожидаем особенного наплыва в такую-то погоду, однако так совпало, что зашел еще один неожиданный гость, и наш повар уже принялся за работу, чтобы нам не голодать. Наш слуга может отвезти вас обратно в гостиницу в коляске, когда вы как следует подкрепитесь.
Гилберт с готовностью прошел за Ларсеном к дому и через богато изукрашенную резьбой входную дверь попал в просторный зал, напоминающий гостиную трактира, освещенный газовыми лампами и огнем, пылающим в очаге. На задрапированных бархатом стенах висели гобелены и картины с морскими сюжетами, а полку над очагом украшала модель брошенной командой «Марии Целесты». Таинственный корабль-призрак выглядел в точности таким, каким его нашли, с рваными парусами и опустевшей палубой.
— Позвольте взять вашу куртку, мистер Фробишер? — осведомился Ларсен.
— Прошу вас, сэр. И, чтобы сразу перейти к цели моего визита, я хотел бы обсудить с вами возможность объединения наших двух клубов в ассоциацию, если ваш клуб не возражает против этого.
— Уверен, правление отнесется к этому предложению с благосклонностью, — ответил Ларсен. — Могу я поставить вашу трость в стойку у двери?
— Я, пожалуй, оставлю ее при себе. Порой меня подводят ноги.
— Конечно. Может быть, бокал превосходного амонтильядо? — Ларсен указал на мягкое кресло у очага. — Или предпочитаете что-нибудь более основательное? Возможно, бренди и шампанское для возбуждения аппетита? Вполне уместно в такую погоду.
— Шерри меня вполне устроит, — сказал Гилберт, опускаясь в кресло. — От бренди и шампанского в этот час я засну. Я не так уж и молод.
В дальней стене открылась дверь, и в зал вошел человек — человек в алом галстуке с янтарной булавкой.
— Мистер Паддингтон! — воскликнул Фробишер, удивленный неожиданной встречей.
— Так вы, оказывается, знакомы? — спросил Ларсен. Он вручил бокал шерри Гилберту, который попробовал его и одобрительно кивнул.
— И в самом деле знакомы, — подтвердил Паддингтон. — Мы встретились меньше часа назад в гостинице «Ройал Альбион», где мистер Фробишер и его друзья любезно угостили меня чаем. Я пребывал в совершенном расстройстве, напрасно опасаясь за Джулиана.
— Стало быть, вы нашли своего кузена Хоббса? — поинтересовался Гилберт. — Ваш попрошайка в конце концов оказался порядочным человеком?
— Да, порядочным, сэр. Оставив вас троих в «Альбионе», я вернулся к этому великолепному особняку. На звонок открыл мистер Ларсен, и выяснилось, что мой кузен переночевал здесь и отбывает на вечернем дилижансе в Кентербери. Обычное недоразумение, понимаете? Джулиан оставил мне записку на станции дилижансов, а придурковатый мальчишка, которому он ее доверил, не позаботился мне ее передать. Как домино — одно за другим, и в результате я бегал по городу, как безумный.
Фробишер отпил шерри и благодарно кивнул Ларсену, который широко ему улыбнулся. Стало ясно, что тот не вполне трезв, но Гилберту ли бросать в ближнего своего камни.