Но притом, что данная доктрина ложна, она все-таки строится на некоторой фактической основе. Желания, выборы и цели коренятся в конкретных единичных индивидах. Поведение, в котором проявляются пристрастия, стремления и принятые решения — это поведение все тех же индивидов. Но только леностью мысли можно объяснить наш вывод о том, что коль скоро мышление и решение индивидуальны по своей форме, то и по своему предметному содержанию они тоже суть нечто сугубо личностное. Даже если «сознание» является всецело частным явлением, как то полагает индивидуалистическая традиция в философии и психологии, все же верно и то, что сознание — это всегда сознание объекта, а не самого сознания. Ассоциация — в смысле соединяющей связи и сочетания — является «законом» всего сущего, насколько оно нам известно. Действуют отдельные сущности, но они действуют совместно. Нам неизвестно ничего такого, что пребывало бы в полной изоляции. Все в единстве с чем-то другим. Это «в единстве» такого рода, что поведение действующего изменяется благодаря взаимосвязи с другими действующими. Есть такие деревья, которые могут расти только в лесу. Воспроизведение вида зависит от жизнедеятельности насекомых, благодаря которым происходит оплодотворение. История жизни каждой отдельной клетки обусловливается ее связями с тем, как ведут себя все остальные клетки. Поведение электронов, атомов и молекул — все это примеры, демонстрирующие вездесущность принципа взаимосвязанности всего и вся.
В самом факте подобного единения, заключающегося в согласованном функционировании отдельных элементов, нет ничего загадочного. Нет смысла задаваться вопросом о том, каким путем пришли к единению отдельно взятые предметы. Единение — это способ бытия всех и каждого. Если в этом факте и есть что-либо, нуждающееся в дальнейшем уяснении, то это вопрос о том, почему наша вселенная именно такова, какова она есть. Данной загадки нам не разгадать, не выходя за пределы самой этой вселенной. Но стоит обратиться за разгадкой к внешнему источнику, как тут же найдется какой-нибудь не блещущий оригинальностью логик, который заметит, что объяснить что-либо происходящее в рамках данного универсума способен лишь тот, кто так или иначе с этим универсумом связан. Таким образом, мы вновь вернемся к исходному пункту нашего рассуждения: к факту взаимосвязанности всего и вся как некой изначальной данности.
Вместе с тем, что касается взаимосвязанности людей, то здесь существует и разумная постановка вопроса — таковой является не проблема возникновения взаимосвязей между отдельными людьми или отдельными существами, а вопрос о том, в чем заключается специфика человеческих взаимоотношений, столь рознящая человеческое сообщество от скопления электронов, группы деревьев в лесу, роя насекомых, отары овец или созвездия небесных тел. Стоит задуматься над этим различием, как перед нами во всей очевидности возникает тот факт, что последствия совместной деятельности обретают новое значение, коль скоро они становятся объектом наблюдения. Ибо внимание к результатам взаимосвязанных усилий заставляет людей размышлять над самой этой взаимосвязанностью, привлекает к ней их интерес. И каждый из людей начинает действовать, сообразуясь с существующими связями — с тем, что он о них знает. При этом индивид, так же как и прежде, остается субъектом мышления, желаний и целеполагания, но содержание его мышления [желаний и целеполагания] является следствием того, как реагируют он на мышление [желания и целеполагание] других, и того, как другие реагируют на его мышление [желания и целеполагание].
Всякое человеческое существо появляется на свет младенцем, последнему же присуща незрелость, беспомощность, зависимость от других. И то, что многие из этих несамостоятельных существ достигают зрелости, является свидетельством той или иной степени заботы о каждом из них, присмотра за ними со стороны окружающих. Зрелые, более приспособленные существа сознают, как влияет их деятельность на поступки молодых людей. Они не то чтобы сотрудничают с этими молодыми людьми — скорее, между ними и молодым поколением имеет место то особое единение, которое свидетельствует о заинтересованности старших в оказании определенного воздействия на жизнь и развитие молодых людей.
Обеспечение физического выживания молодого поколения представляет собой лишь одну из сторон тех интересов, которые определяют собой последствия совместной жизнедеятельности людей. Столь же сильно старшее поколение заинтересовано и в том, чтобы обучить еще не повзрослевших индивидов определенному, привычному образу мышления, чувствования и поведения. Не последним в этом смысле является стремление научить молодежь самостоятельно сообразовывать собственные суждения, целеполагание и выбор с тем, что подсказывает им совместная деятельность членов сообщества и последствия таковой деятельности. На деле заинтересованность в этом слишком часто выливается в попытки заставить молодежь полностью копировать убеждения и устремления взрослых. Уже одно это показывает, что хотя способность думать, желать и решать дана единичным существам, то, о чем эти существа думают и чего желают — то есть само содержание их убеждений и намерений — подсказывается жизнью в сообществе. Таким образом, человек существует в обществе не только de facto: самим складом собственных идей, чувств и всего своего сознательного поведения он формируется как социальное животное. Все то, во что он верит, на что надеется, к чему стремится, есть результат единения и взаимодействия с другими. Единственное, что способно привнести неясность и загадочность в факт воздействия сообщества на желания и действия индивида — это усилия отыскать некие особые, исконные силы, ответственные за возникновение общества, будь то инстинкты, волеизъявления, практический разум (личный, либо имманентный, универсальный) или же какая-то внутренняя, метафизическая, социальная сущность или природа. Все эти понятия не способны ничего прояснить, так как сами они обладают еще большей загадочностью, чем те факты, которые они призваны интерпретировать. Созвездие планет составило бы сообщество в случае, если бы каждая из планет сознавала свою связь с поведением других членов созвездия и могла пользоваться этим знанием для управления собственным поведением.
Мы сделали отступление, переключившись с рассмотрения государства на более обширный предмет, каковым является общество. Вместе с тем, предпринятый экскурс позволил нам провести различие между государством и другими формами общественной жизни. Существует старая традиция считать, что государство — это то же самое, что и полностью организованное общество. Утверждается, что государство представляет собой окончательную, всестороннюю реализацию всех институтов общества. Какие бы ни существовали социальные установления, все они объединяются в едином представлении и объявляются делом рук государства. В качества противовеса данному методу выступает некая разновидность философского анархизма, подмечающая все то зло, которое проистекает от всевозможных форм человеческого объединения, и приписывающая его en masse[2]государству; следовательно, уничтожение государства должно ознаменовать наступление золотого века добровольной братской организации людей. Тот факт, что для одних государство является божеством, а для других — дьяволом, еще раз свидетельствует об ущербности исходных посылок самой дискуссии. Обе названные теории отличаются одинаковой неупорядоченностью.
Между тем, существует определенный критерий, позволяющий отличать организованное общество ото всех прочих разновидностей жизни в сообществе. Так, например, дружба воплощает собой неполитическую форму ассоциации. Она характеризуется интимным и тонким восприятием плодов общения. Она помогает осознать некоторые из его высших ценностей. Только теоретическая предвзятость способна привести к смешению государства с сетью дружб и привязанностей, составляющей основу любого сообщества; только она способна утверждать, что своим существованием первое обязано второму. Люди объединяются также и для проведения научного исследования, и для отправления религиозного культа, и для художественного творчества, и для спорта, и для раздачи и получения наставлений, и для производственно-коммерческих начинаний. В каждом из случаев некая объединенная или совместная деятельность, сложившаяся на основе «естественных», то есть биологических условий и пространственной близости, приводит к конкретным последствиям — то есть, последствиям, принадлежащим к иному типу, чем те, к которым приводит поведение изолированных индивидов.
Когда эти последствия получают интеллектуальную и эмоциональную оценку, возникает общность интересов, благодаря чему преобразуется природа совместной деятельности. Каждая форма ассоциации обладает собственным конкретным качеством, собственной ценностью, и ни один находящийся в здравом уме человек не спутает одной формы с другой. Характерной чертой общества как государства является то, что его наличие обеспечивает всем разновидностям совместной деятельности возможность производить такие последствия, масштабы и длительность которых выходит далеко за рамки круга лиц, непосредственно связанных с данной деятельностью. Когда же подобные последствия достигают мыслей и чувств, осознание их приводит к обратной реакции, преобразующей те условия, которые их породили. И тогда о последствиях начинают заботиться, сознательно достигать их. Первичные объединения как таковые не способны к такой заботе о последствиях, к регулированию их. Ведь суть того типа последствий, который способен породить общество, заключается в факте, что эти последствия простираются за пределы того круга, который непосредственно их производит. Следовательно, вместе с необходимостью заботиться о последствиях возникает потребность в образовании специальных учреждений и принятии специальных мер; в противном случае, какой-то из существующих групп придется взять на себя новые функции. Таким образом, явным внешним признаком наличия общества или государства является существование чиновников. Правительство же не есть государство, ибо последнее включает в себя не только правителей, наделенных особыми обязанностями и полномочиями, но и общество. Однако, общество организуется при помощи чиновников, действующих в его интересах.