– О чем она? – спросила Джой.
– О Джеймсе Мэтью Барри, – ответила Агги.
– Вы шутите! Я читаю все, что о нем написано. Какая удивительная жизнь!
– Он часто приезжал на отдых в Стэнвей-Хаус, как вам известно.
– Известно! Потому-то я стала о нем читать. Мы хотим как-нибудь увековечить память о нем.
– В доме? Каким образом?
– Скорее всего, мы сделаем в его честь апартаменты – люкс Барри.
– Что ж, было бы мило. Некоторые местные жители обрадовались бы.
– Так в этой книге его биография? – уточнила Джой.
– Барри дружил с Асквитами, Синтией[7] и ее семьей, – пояснила Агги. – Мег разрешили пользоваться их перепиской, и она по кусочкам восстановила события тех лет. Барри, кстати, тоже любил плавать, до того как утонул бедный Майкл.
– Майкл? – Теперь Джой смутилась. – Разве Майкл не персонаж из «Питера Пэна»? Из книги?
Агги загадочно пожала плечами:
– Это одна из установленных ею связей между «потерянными мальчишками» из «Питера Пэна» и пятерыми сыновьями Сильвии Ллевелин Дэвис. Барри был им вместо отца, после того как их родной отец умер. И он особенно привязался к Майклу, который утонул недалеко от Оксфорда накануне своего совершеннолетия. Настоящая трагедия.
– Так книга об этом? – спросила Джой.
– Частично, – сказала Агги. – Почитайте сами. Мег отлично пишет.
– А это кто? – Джой сделала глоток портвейна и указала на новое изображение на экране.
– Гала Гольдштейн.
– Какое удивительное имя. «Гала Гольдштейн» звучит как название нового сорта яблок.
Агги засмеялась:
– Верно-верно! – Но в следующий миг она посерьезнела, а когда заговорила, Джой немедленно пожалела о высказанной шутке. – Гала была в Освенциме. У нее на глазах погибла вся ее семья. Ей тогда было восемь лет. Замечательная женщина. Просто замечательная.
– Вы все замечательные, – тихо произнесла Джой.
– Замечательно старые! – засмеялась Агги. Она поглядела на напольные часы, которые звучно тикали рядом со стеллажом, и вздохнула. – Наутро у меня назначено раннее свидание с холодной водой, – проговорила она, распрямляясь и вставая с места. – Так что я пойду. Но вы оставайтесь. Полистайте книгу Мег.
Джой смотрела, как Агги выключает компьютер и надевает свитер ручной вязки. Дети Шерон называли свитера джемперами.
Джой встала и на прощание обняла Агги. Когда та ушла, Джой по-хозяйски уселась в ее кресло и открыла страницу с посвящением от автора. Сделала еще глоток отличного портвейна. И прочла:
«Обществу любительниц плавания имени Джеймса Мэтью Барри посвящается».
Глава восьмая
Во сне она бежала по лесу, лавируя между деревьями, бежала что есть духу, ноги едва касались земли. Ее преследовал не человек, а тень. В горле пересохло, легкие разрывались, когда она, задыхаясь, хватала ртом морозный ночной воздух, а грудь вздымалась так, что, казалось, вот-вот взорвется.
Тень у нее за спиной ускоряла бег, сокращая расстояние. Пронзительный смех прорезал тишину, и в темноте что-то коснулось ее волос. Джой закричала, громко топая по узким лесным тропкам, пока земля под ней вдруг не исчезла, и она полетела с высокого обрыва в водопад, обжигающе холодный и оглушительно громкий, и ледяная вода вонзалась ей в руки, ноги, лицо. Джой хватала ртом воздух, но глотала не воздух, а воду. И все падала и падала.
Потом она ударилась о воду внизу и стала проваливаться в мутную темноту, все дальше удаляясь от поверхности и от солнечного света. У нее не было сил рваться наверх, и что-то тянуло ее все глубже и глубже вниз, на самое дно, которое она еще не могла разглядеть. Все это время она думала о Дейзи. И об отце. Она никогда уже их не увидит! Они решат, что Джой просто бросила их, просто разлюбила и ушла. Нет! Нет! Она должна сопротивляться! Должна вынырнуть на поверхность!
Теперь ей кто-то помогал. И не один человек, а много. Похоже, руки держали ее со всех сторон, выхватывая из тянувшего вниз потока, освобождая из объятий воды, поднимая к сверкавшему солнцу. Еще один, последний рывок, и ее выдернули из воды на воздух. Она судорожно глотнула воздух. Жива! Но кто ее спас? Она не разглядела. Может, русалки? Морские котики? Интуитивно она знала, что это были существа женского пола, однако очертания их тел совершенно потерялись в черной воде.
– Джой! Половина десятого. Пора вставать! – В комнату вошла Шерон.
Сон был настолько реален, что Джой проснулась, дрожа и обливаясь потом.
– Что случилось? Ты ужасно выглядишь.
Джой откинула одеяло и села:
– Просто… Кошмар приснился. Жуть! С ума сойти!
Шерон прошла через комнату в ванную. Джой услышала, как она открыла краны на всю мощь, а миг спустя по комнате поплыл запах эвкалипта. Шерон вернулась, сияя улыбкой.
– Отмокни как следует. Ванна помогает почти от всего. Я принесу тебе чашечку кофе.
– Спасибо. – Джой послала вслед спешно уходящей Шерон воздушный поцелуй. – Шерон?
Ее подруга тут же вернулась:
– Что?
– Как там Дейзи?
– Спит в кухне. Дети ее совсем загоняли.
– Отлично. Спасибо!
Джой вошла в ванную и вдохнула запах ароматического масла. Запах был сильный, какой-то медицинский, и навевал воспоминания о летнем лагере, о домиках в лесу у чистейшего озера в Мэне. Она стянула с себя мокрую от пота ночную рубашку и медленно погрузилась в почти горячую воду, опускаясь постепенно, а затем откинулась на прохладную алебастрово-белую спинку.
Кто бы ни придумал эту ванну, решила она, он знал свое дело. Спинка была высокая и пологая, и голова удобно легла на бортик. Приподнятая над полом на четырех когтистых лапах, эта ванна занимала почетное место в помещении размером с нью-йоркскую спальню Джой. К черту американскую душевую кабинку с кучей режимов: вибрация, массаж, туман. (Кому вообще нужен этот туман в душе?) Вот такая ванна и есть средство от повседневного стресса. Джой позаботится о том, чтобы в некоторых номерах Стэнвей-Хауса поставили похожие ванны.
Джой лежала, чувствуя, как пузырьки пены лопаются рядом с лицом, сбиваясь в мыльные острова вокруг рук. Она успокаивалась, приходя в себя. Закрыв глаза, соскользнула под воду, дотянувшись пальцами ноги до кранов. Повернула ногой кран с холодной водой, усилив прохладную струю. Мысли ее то и дело возвращались к сну, однако он лишился своей силы, образы уже не пробуждали в ней страха, не пробуждали вообще никаких чувств.
Уйдя с головой в успокаивающую теплую воду, Джой не заметила, как дверь ванной медленно приоткрылась. Кто-то маленький на цыпочках подошел к краю ванны, опустил что-то в воду, снял с сушилки полотенце Джой и беззвучно удалился. Если бы Джой не была под водой, она услышала бы, как кто-то хихикает на лестничной площадке за дверью. Джой всплыла, чтобы глотнуть воздуха, и уперлась ногами в дно ванны.
Что-то коснулось ее ступни. Что-то маленькое и колючее. Она открыла глаза и выпрямилась так резко, что вода плеснула через край. Глаза защипало от мыльной пены. Она ничего не видела, а когда увидела, то тут же забилась в дальний конец ванны. Что-то черное! Движется по дну! Огромный паук, какого ей никогда в жизни не доводилось видеть!
Она завизжала и выскочила из ванны, поскальзываясь на мокром полу. Не было ни занавески для душа, ни коврика, ни полотенца. Пол был залит водой. Джой, обнаженная, кинулась в спальню за халатом.
– Шерон! – испустила она придушенный крик. Оглянулась через плечо, уверенная, что паук уже бежит по полу на своих жутких волосатых лапах. Пауки – самое ужасное, что только может быть на свете! Самое! А этот еще и огромный, как… как краб! Она силилась натянуть халат на совершенно мокрое тело.
И вот тут она услышала негромкое хихиканье. Кто-то стоял в коридоре. Она застыла посреди спальни в расстегнутом халате, тяжело дыша и старательно прислушиваясь к звукам из коридора. Запахнула халат, туго затянула пояс и на цыпочках подошла к двери. Взялась за старинную дверную ручку, осторожно повернула и резко распахнула дверь:
– Тимми!
Пятилетний сын Шерон ахнул, увидев Джой в дверном проеме. Его улыбка померкла, он развернулся, чтобы бежать, но наткнулся на мать, которая как раз поднималась.
– Джо? – Шерон встревоженно поглядела на Джой. – Тимми, что ты здесь делаешь? Тебе нужно в уборную? Так иди вниз.
Джой силилась сдержать гнев:
– У меня… в ванной… гость.
– Гораций! – пискнул Тимми.
– Гораций? – слабым голосом повторила Джой.
– Тимоти Говард! – Шерон поглядела на сына.
Вне себя от радости, Тимми пробежал через спальню в ванную. И тут же вернулся обратно, сжимая в руке чудовищно огромного волосатого паука. Джой попятилась, невольно задаваясь вопросом, действительно ли Шерон такая хорошая мать, как кажется. Разве нормальная мать позволит маленькому ребенку играть с ядовитой тварью?
Но Шерон засмеялась. Засмеялась! Что в этом смешного?
Тимми поднял паука и нацелил на Джой. Гадкие лапки задрожали в воздухе, и у Джой невольно напряглись все мышцы живота.
– Он же не настоящий! – выкрикнул мальчишка, улыбаясь до ушей. – Мам, а я здорово ее напугал.
– Я вижу, – ответила Шерон. – Разве так обращаются с гостями? – Она старалась говорить строгим голосом.
– Но смешно же получилось! – сказал Тимми.
– Ступай вниз и подожди меня в кухне.
Мальчишка на секунду замешкался, как будто пытаясь понять, серьезно ли говорит мать.
– Быстро! – рявкнула Шерон. – Ты вел себя отвратительно!
Тимми сунул трясущегося паука в карман, не особенно огорченный. А по лестнице уже поднимался Генри, глядя на них с недоумением и даже рассерженно. Видимо, они оторвали его от какого-то дела.
– У вас тут все в порядке? Вы чего кричите?
– Да обычные розыгрыши, – спокойно ответила Шерон.
«Обычные розыгрыши?» – изумилась Джой про себя. Н-да, если такие у них обычаи, то ей лучше как можно скорее уложить чемоданы и переехать в Стэнвей-Хаус. Повидаться с Шерон, конечно, здорово, но без розыгрышей она уж точно обойдется. Будет восторгаться маленькими херувимчиками с безопасного расстояния.