В домике у ворот горели все огни, но занавески были задернуты по причине вечерней прохлады, и Джой не услышала изнутри ни звука. Она прошла через город и свернула на узкую тропинку, ведущую к пруду. Вода чернела в темноте. Серебристая лунная дорожка тянулась по ней, и от пляжного домика исходили свет и тепло, а когда Джой приблизилась, то услышала смех и звуки музыки.
Джой постояла под дверью, прислушиваясь к женским голосам и музыке – это Эдит Пиаф пела со старой пластинки с «песочком». Джой постучала в дверь, и ей открыла Вив:
– Джой! Мы слышали, что вы, возможно, придете. Входите же! Мы как раз собирались сесть за стол!
Джой протянула Вив багет из булочной и две бутылки бордо, которые успела прихватить в винном магазине. И вошла в домик. Дамы из плавательного общества собрались вокруг старого деревянного стола, накрытого льняной скатертью в деревенском стиле. В углу весело потрескивали дрова в печи, наполняя комнату теплом и радостью, и со всех балок свисали елочные гирлянды с маленькими беленькими лампочками. На дамах были блестящие бумажные колпачки. Джой вдруг поняла, что это не просто вечеринка.
– Как у вас здесь красиво! – сказала Джой, озираясь по сторонам, когда ее усадили на крепкую деревянную скамью. – И часто вы такое устраиваете?
– Только в дни рождения. Пять раз в год.
– Чей сегодня день рождения? – спросила Джой, огорчившись, что Агги не рассказала ей, по какому поводу вечеринка, и она не принесла подарка.
– Мег! – выкрикнули они хором.
– Неужели не понятно по ее колпачку? – удивилась Вив.
И точно, бумажный колпачок Мег был золотой, выше и затейливее украшен, тогда как у остальных они были красные и без узоров.
– Когда-то мы праздновали дни рождения по домам… – начала Лилия.
– Но наши мужья вечно болтались поблизости и все портили! Как, они не приглашены? Господи упаси. Поэтому мы стали удирать из дома и устраивать вечеринки здесь.
– Но теперь все они… – Мег вдруг замолкла посреди фразы, побоявшись договорить.
– Мертвы, – завершила вместо нее Вив. И захихикала.
– Это не потому, что мы по ним не скучаем, – сказала Агги. – Скучаем! Ужасно!
– И мы могли бы снова праздновать дни рождения дома, – сказала Лилия. – Может быть, и стоило бы.
– Нет! – воскликнула Мег. – Здесь гораздо веселее!
Гала поставила в центр стола тяжелый, исходящий паром горшок, и Агги раздала всем грубые керамические миски. На столе появилась бутылка скотча неизвестной Джой марки, хлеб, принесенный Агги. Вив добавила к нему и багет Джой, а Лилия поставила блюдце с большим квадратным куском масла. Мег потянулась за штопором, который висел на гвозде, привязанный веревочкой, и открыла одну бутылку бордо.
– Кушать подано, – с гордостью объявила Гала.
– Курица в глиняном горшке. Мое любимое! – объявила, сияя, Мег.
Они по очереди протягивали миски, терпеливо дожидаясь, пока Гала наполнит их.
– Где вы научились это готовить? – спросила Джой.
– У матери, – пояснила Гала, – а та – у своей матери.
– Где они жили? – спросила Джой.
– В Польше. В маленьком городке Болимове. Славится своей керамикой, красивыми-прекрасивыми изделиями из глины. Не то что этот!
Она презрительно махнула рукой на глиняный горшок, в котором приготовила курицу.
– В нем нет никакого изящества. Ручки слишком тонкие, крышка слишком толстая.
Она покачала головой, порицая гончара за неумение. Однако воспоминания о матери – и, наверное, другие воспоминания, о том, что случилось с матерью в лагере, – затуманили лицо Галы.
– Zum Wohl![15] – сказала она негромко, наполнив последнюю миску.
– Если бы ты наладила промышленное производство такой курицы, то стала бы миллионершей, – проговорила Лилия, которая, прикрыв глаза, смаковала блюдо со сложной гаммой вкусов.
Джой попробовала густое варево с картофелем, морковью и кусочками курицы, которые буквально таяли на языке. Все ели молча, почтительно. Потом, уже за добавкой, они весело болтали, потягивая виски и вино и слушая меланхолические песни с дисков. В какой-то момент Агги с Вив многозначительно переглянулись, встали и направились в самый темный угол домика. Спустя миг Вив поставила на стол торт, украшенный горящими свечками. И запела надтреснутым сопрано:
С днем рожденья тебя!
С днем рожденья тебя!
С днем рожденья, наша Мегси!
С днем рожденья тебя!
– Если ты еще проживешь, Мегси, – засмеялась Агги, – то нам придется печь два именинных пирога.
Мег улыбнулась, когда Вив придвинула к себе торт, чтобы разрезать.
– Или втыкать меньше свечек, – предложила Гала. – Может, по свечке за каждое десятилетие?
Агги протянула Мег большую белую коробку, перевязанную красивой голубой лентой.
– Разве мы не постановили, чтобы никаких подарков? – спросила Мег, все-таки забирая у Агги коробку.
– Когда это? – удивилась Гала.
– Как мне кажется, примерно в шестьдесят седьмом. – Мег смотрела на коробку, восхищаясь бантом.
– Но ведь тебе сегодня восемьдесят, Мег. Мне кажется, можно сделать исключение!
– Открывай, – с нетерпением сказала Агги. – Восемьдесят бывает раз в жизни.
– Говори за себя! – сказала Вив. – Лично я верю в реинкарнацию.
– Не глупи, – резко произнесла Лилия. – Когда ты умер, то уж умер. Игра окончена.
– Дамы! Дамы! У Мег сегодня праздник, прошу вас! – упрекнула Агги.
– А я не помню, чтобы мне на восьмидесятилетие дарили что-то, – вздохнула Гала.
– И тебе дарили! – возразила Лилия. – Ту красную шляпу! С черной бархатной лентой.
– Ах, верно, – вспомнила Гала.
Джой вспомнилось мероприятие, на котором она присутствовала в Нью-Йорке, когда начальник Алекса, Ричард Эндрюс, отмечал восемьдесят лет. Это было грандиозное празднование с джазовым ансамблем из двенадцати духовых, с тремя сотнями гостей. Четыре тысячи тюльпанов с длинными стеблями, привезенные из Голландии, украшали все горизонтальные поверхности в бальном зале гостиницы «Уолдорф-Астория». Четвертая жена Ричарда, бывшая модель «Викторианского секрета»[16], кажется, чувствовала себя не в своей тарелке на этом торжестве, и Джой подумала, что в этом нет ничего удивительного – гости-то были в основном ровесники Ричарда.
Если она доживет до восьмидесяти, решила Джой, то лучше устроит такой день рождения, как здесь, у пруда.
Мег ахнула, увидев содержимое коробки: ветхий экземпляр лондонской «Таймс» от 1958 года. На первой полосе была помещена фотография Агги, Галы и Мег, яростно протестующих на каком-то митинге.
– Боже мой! – сказала Мег, осторожно вытаскивая газету из коробки. – Вы только посмотрите!
– Когда это было? – спросила Джой, ошеломленная их молодыми лицами, глядящими с фотографии.
– На Олдермастонских маршах, – сказала Лилия. – Именно там мы и познакомились. Мы с Вив тоже были на той демонстрации. Только не стали толкаться, чтобы попасть на фото.
Мег аккуратно сложила пожелтевшую газету.
– Откуда у тебя это? – спросила она с изумлением.
– Из Интернета, – гордо сообщила Агги. – Просто поразительно, чего только не найдешь с помощью компьютера.
– А что это за Олдерманские марши? – спросила Джой, стесняясь, что ничего не знает.
– Олдермастонские, – поправила Гала. – Движение за ядерное разоружение.
– Мы шли четыре дня, – пояснила Агги. – Мы прошли пешком от Трафальгарской площади до Центра по исследованию ядерного оружия.
– В следующем году решили двигаться в обратном направлении, чтобы завершить акцию в Лондоне, – вставила Мег.
– Я ходила каждый год, – с гордостью сообщила Гала. – Всего пять раз.
– Я ходила два раза, – сказала Лилия.
– Посмотрите на нас! – растроганно произнесла Мег, рассматривая юные лица на фотографии. – Я до сих пор ощущаю себя такой. Смотрю в зеркало и каждый раз удивляюсь, потому что в душе я осталась той же девчонкой.
Когда она подняла голову и оглядела всех, в ее глазах стояли слезы.
– Ну-ка, ну-ка, – сказала Вив, – никаких слез и сожалений! Возраст – это привилегия. Не всем везет дожить до преклонных лет. К тому же мы ведь не хотим наскучить нашей молодой подруге. Нет ничего хуже, когда старики принимаются стенать и хныкать!
– Вы не можете мне наскучить, – сказала Джой. – Иногда я тоже чувствую себя старой. Во всяком случае, гораздо старше, чем есть. Вот вчера, к примеру, мне пришлось объяснять Лили, кто такие Жаклин Кеннеди и Грейс Келли!
Лилия живо обернулась к ней.
– С чего это она заинтересовалась? – резко спросила она.
– Мы с ней были в Лондоне и…
– С моей внучкой?
– Да. У меня была деловая встреча, поэтому…
– Вы возили Лили в Лондон? В будний день? – Глаза Лилии метали молнии.
– Она очень хотела поехать и уговорила Иэна устроить ей выходной.
Лилия ничего не сказала, но по ее лицу было видно, что она просто в ярости.
– Ясно, – сказала она холодно. – Ну-ну!
Она резко поднялась с места и поставила тарелку с недоеденным тортом на приставной стол. Вив, вероятно надеясь рассеять напряжение, внезапно сгустившееся в воздухе, встала, подошла к проигрывателю для компакт-дисков и запустила по новой Эдит Пиаф.
– Стой! Погоди! – прокричала она. – Мы должны спеть нашу песню! Какой же это день рождения, если мы не споем? Лилия! Вернись.
– Извините, – сказала Лилия. – Мне нужно идти.
С этими словами она пересекла комнату, поцеловала Мег и быстро ушла, хлопнув дверью.
– Простите меня, – прошептала Джой.
– Вы ни в чем не виноваты, – сказала Мег. – И дело тут не в вас. И не в Лондоне.
– На этой неделе день рождения Кейт, – пояснила Агги. – В эту пятницу ей исполнилось бы сорок. И дважды в год Лилия устраивает подобные выходки.
– Да, перед днем рождения Кейт и незадолго до дня ее гибели, – продолжила Мег.