– Кстати, – продолжил профессор, – в этом бустрофедоне я зашифровал ваше домашнее задание. Как вы могли понять, оно будет связано с Аристотелем. Прочитайте суждение Канта об этом высказывании, – Джосайя ткнул мелом в цитату, – и покопайтесь в книге Делёза и Гваттари. У этих французских философов тоже есть интересные мысли на данную тему.
– Мы даже на шифрологии занимаемся философией… – завыл Ноа, который всем сердцем не любил этот предмет.
– И это не всё, мистер Эдвин! Вы обратитесь еще и к математике.
– О нет… – теперь завыла Соль.
– Записывайте тему нашего урока. – Джосайя взял со стола книгу и зачитал вслух: – «Частотный анализ». Ваш преподаватель математики мистер Льюис предложил совместить две наши лекции, поэтому часть задания будет проверять он. А все вы знаете, какой он строгий и придирчивый. Поэтому будьте внимательны во время отработки урока.
– Мистер Льюис никогда не попадет в рай. – Ноа раскрыл тетрадь и записал тему урока.
– Почему? – усмехаясь, спросила Эбель.
– Потому что он чертила, – улыбнулся Ноа, и весь ряд позади него сдавленно засмеялся.
Дальше слушать лекцию про взлом шифров простой подстановки было куда интереснее, чем до этого. На самом деле мистер Кэруэл сильно растягивал материал. Понятно, что он разжевывал все для таких студентов, как Ноа, но ведь было очевидно, что в зашифрованном тексте нужно было найти повторы, посчитать количество символов между ними, вычислить наибольший общий делитель, потом понять длину ключевого слова, а дальше… Ладно… Дальше Соль запуталась в цифрах. Может, и хорошо, что профессор тянул время, ведь математика была слабостью Соль. Она чувствовала, как работает голова у Лауры, которой с легкостью давалась эта сложная наука. И Соль злилась, заведомо зная, что из-за этого будет в проигрыше.
– Сидишь тупишь, зануда? – Ноа, закончив свою работу, сидел, подперев голову рукой.
– Отвали, – огрызнулась Соль.
Она была готова ударить его и ждала, пока он скажет хоть еще одно провоцирующее слово.
– Лаура, вон, уже закончила.
Соль больно прикусила губу. Жаль, что людей она все-таки не бьет, и хорошо, что зеркал в этом кабинете нет. Соль отвернулась и посмотрела на Дальмайер. Та гордо вздернула подбородок. Закинув ноги на свободный стул рядом с собой, показала Соль средний палец и, отвернувшись, закрыла глаза, делая вид, что засыпает от скуки.
– Я тоже закончила, – сказала Эбель и, выдохнув, захлопнула тетрадь.
– Какие вы все молодцы. – Соль приложила холодные руки к горячим, покрасневшим от стыда щекам.
Она опустила глаза в тетрадь и, посмотрев на ненавистные цифры, увидела решение, которое за нее написал…
– Ноа!
– Не за что, зануда, – подмигнул он ей.
И бабочки в животе Соль все-таки проснулись: порхая, они поднялись аж до самого горла, и Соль покраснела еще сильнее, но теперь от смущения.
Урок подошел к концу. Все торопились выйти из душного кабинета шифрологии, чтобы направиться в еще более душный кабинет математики. Но мистер Кэруэл, увидев, как их троица собирает вещи, окликнул их.
– Барнс, Эдвин и Чи, задержитесь ненадолго.
– Это все из-за твоей болтовни, Ноа, – недовольно кинула Соль.
– И из-за твоей тоже, детка, – съязвил он в ответ.
– А я думаю, что остались мы тут из-за меня, – встревоженно шаря по карманам, сказала Эбель. – Черт! – еще и выругалась на весь класс.
– Он самый, Эбель, – щелкнул пальцами Джосайя, ждущий, когда лишние студенты покинут кабинет.
Ноа, Соль и Эбель подошли к нему и, виновато опустив глаза, уставились в пол. Ну ладно… Это сделала лишь Соль. Двум идиотам, видимо, было плевать, что их сейчас отчитают и, не дай бог, накажут.
– Не надо, мистер Кэруэл, – попросила Эбель, – Ноа и Соль здесь ни при чем.
– Вы в этом так уверены? – Джосайя обошел стол и, отодвинув полку, достал оттуда Библию с помятым листом. – Могу поспорить, мисс Барнс.
– Если речь о Библии, то Эбель права, – отмахнулся от книги Ноа, – я никакого отношения к этому не имею.
– Ты, Эбель, вчера на вечерних занятиях оставила ее у меня на столе. И, я так понимаю, – Джосайя рассмотрел грязные страницы и испачканный в крови корешок, – что это принадлежало Датчу Пирсону. Верно?
Эбель молчала. Ноа тоже. А Соль просто стояла и удивлялась их хладнокровию и сдержанности. Лично она призналась бы во всем на первой секунде.
– А вот это, – профессор раскрыл лист, на котором был странный рисунок, – было вырезано на его груди. Верно?
Ответом ему была тишина.
– Ноа, – теперь Джосайя обращался к нему, – не хочешь мне ничего объяснить? А еще лучше своему брату, который просил тебя молчать и не лезть в это дело?
Соль начала понимать, о чем шла речь. Эбель не успела рассказать ей о Датче Пирсоне, поэтому и Ноа ошарашенно смотрел на пентаграмму на листе.
– Срань господня, да это же… – Ноа восторженно рассмотрел рисунок. – То же самое, что было на груди у того мужика из Санди!
– Нет, не то же. – Джосайя достал еще один лист и положил его рядом со страницей Библии.
Он и правда отличался. Знаком внутри круга из скрещенных треугольников.
– Но речь не про это! – вдруг разозлился профессор. – А про то, что вы суете нос в чужие дела! – Он оглянулся на открытую дверь и, заметив студентов в коридоре, заговорил тише. – Это опасно!
– Откуда это? – Эбель вырвала лист у Ноа и, положив на стол, сравнила рисунки. – Это то, о чем ты рассказывал? Новое дело брата?
– Да, – кивнул Ноа. – Прикинь… Убийства реально связаны.
– Вы меня не услышали? – Профессор выхватил листы из рук Эбель и, скомкав, бросил в ящик своего стола. – Я предупреждаю вас последний раз!
– Но… – попыталась возразить ему Эбель.
– Если я узнаю, что вы ослушались…
– Да дайте же сказать! – Она топнула ногой, и профессор на удивление замолчал. – Это… Черт… Я не буду врать вам и скажу честно.
– Уж будь добра.
– Это может быть связано со мной и моей смертью.
Повисла неловкая тишина, и Соль коснулась плеча Эбель. Она знала, что ей все еще тяжело вспоминать об этом. Мистер Кэруэл заговорил после секундной паузы:
– Заверяю тебя, что нет. Это обычный маньяк из Санди, который, возможно, был связан со смотрителем. А может, эта смерть была случайной. Или это вообще мог быть подражатель.
Эбель вдруг всхлипнула.
– Мне страшно, – шепнула она и обняла себя руками. – Вдруг этот обычный маньяк из Санди придет за мной.
Соль закивала, так как боялась того же.
– Я все понимаю, но поверь мне, здесь ты в безопасности. – Джосайя обошел стол и коснулся локтя Эбель. – Вы все в безопасно…
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
В коридоре раздался пронзительный крик.
В ушах застучало испуганное сердце. Соль сильнее сжала ремешок сумки и, проглотив застрявший в горле ком страха, посмотрела на профессора. Кто-то кричал так явно не из-за крысы в углу, проваленного теста или плохой новости. Этот вопль раздирал душу. Он внушал тревогу, окутывающую тело. И предвещал что-то ужасное.
– Оставайтесь тут, – скомандовал Джосайя.
Но никто его не послушал: направившись за ним, все трое выбежали в коридор.
У дверей в кабинет истории толпились студенты. Мисс Джефферсон отгоняла их, плача и тяжело дыша. А заметив мистера Кэруэла, бросилась к нему, зарыдав еще громче.
– Джосайя, это…
– Разойдитесь! Живо! – Мистер Кэруэл растолкал студентов.
Ноа, Соль и Эбель шли за ним, еле продираясь через любопытную толпу.
– Что случилось? – голос мисс Моретти раздался где-то за спиной Соль.
– Почему в коридоре такие крики?! – к нему присоединился голос мистера Льюиса.
– Там… Там… – Но преподавательница истории все никак не могла собраться с силами и ответить им.
Мисс Моретти обняла ее и, что-то шепча на ухо, попыталась успокоить. Мистер Льюис выхватил из толпы плачущую Ребекку, чтобы узнать все у нее. Рядом с ней и Амелией стоял Йонни. Они были шокированы, в глазах читался лишь ужас.
– Я сказал всем уйти! – пытался перекричать всех Джосайя. – Тут не на что смо…
Он остановился, и Эбель, идущая за ним, врезалась ему в спину. А в нее и Соль с Ноа.
– Боже. – Эбель вышла вперед и, встав рядом с Джосайей, ужаснулась, прикрыв рот рукой.
Но профессор быстро притянул ее к себе и, отвернув, спрятал ее лицо в своем шерстяном свитере.
Подул ветер: он разнес по коридору металлический запах крови. Соль затошнило: она захотела уйти, но кто-то из студентов толкнул ее вперед и, потеряв равновесие, она упала на пол. Прямо в лужу крови, которая струилась по стыкам белоснежной плитки. Соль затаив дыхание подняла глаза.
Сердце застучало быстрее. В ушах зазвенело. И, сдерживая тошноту, она чуть не закричала.
– Тише, Соль, – подошел к ней со спины Ноа. – Тише.
Его холодные пальцы закрыли ей глаза, а аромат сладких духов перебил металлический запах. Соль наконец вдохнула полной грудью и, опершись на Ноа, задрожала. Ей было страшно. Как и ему. Его руки тряслись, а частое дыхание обжигало макушку.
В кабинете истории на полу лежал труп. Форма распорота, на груди вырезан новый символ. Один в один, как тот, что был на теле смотрителя кладбища. Из раны на шее на пол стекала кровь. Рядом лежал окровавленный меч, снятый с макета рыцаря, стоящего в углу кабинета.
На лице мертвеца застыла гримаса ужаса, сжатые кулаки лежали вдоль окоченевшего тела. Кожаные перчатки были испачканы, как и рубашка, разорванная в клочья.
На полу в кабинете истории лежал мертвый Эрик Лайне. И Ребекка, горько оплакивающая его, расталкивала толпу, чтобы ближе подобраться к другу, которого забрал в свои объятия дьявол.
Отец Робинс, который почему-то приехал в академию на день раньше, чем должен был, вместе с мисс Вуд явился на крики студентов. Потрясенные увиденным, они застыли у дверей кабинета истории. Священник пару раз перекрестился и, закрыв глаза, принялся громко молиться. Мисс Вуд взяла себя в руки быстрее и прогоняла всех из учебного крыла. Эхо ее громкого голоса разлеталось вдоль сводчатых арок и разбивалось о каменные стены в самом конце коридора. Студенты послушно следовали ее приказам и приказам преподавателей, которые для полной безопасности решили сопроводить всех до их спален.