– Тимо, я понимаю, что у тебя есть обида на Реджиса, но…
– Какая, к черту, обида? – Светлячки, пугаясь порывов ветра, исходящих от Тимо, спешно улетали, оставляя его в темноте. – Он – убийца.
– На твоем теле есть рана. Символ, который вырезал убийца. Верно?
Тимо кивнул, а его рука невольно коснулась груди.
– Ты помнишь, как Реджис делал это?
– Нет. Вероятно, я был уже мертв.
– А может, он оставил что-то еще? Какую-нибудь записку в твоей руке? Или надпись на стене? Полу?
– Знаешь, мне было как-то не до этого, Бель.
Эбель кольнула совесть. Ей не хотелось, чтобы Тимо вновь вспоминал тот ужасный день. Но ей нужны были ответы, и, в конце концов, пора было обрасти непробиваемым панцирем и забыть про эмоции, которые мешали расследованию.
– А что было до? Можешь мне рассказать? – Она коснулась руки Тимо.
Ей и так было холодно, тело вздрагивало от малейшего порыва ветра, а сейчас она и вовсе окоченела так, что перестала чувствовать пальцы на руках и ногах.
– Могу. – Тимо не дышал (он же все-таки умер), но его плечи поднялись и тяжело опустились, будто он огорченно выдохнул. – В тот день я ходил в церковь. На исповедь. Священник сказал мне, что я несу грех. Не чту субботний день.
Эбель нахмурилась.
– Заповедь такая, – пояснил ей Тимо. – И я остался на богослужение, чтобы очиститься. Ну а после… После меня убил мой брат.
– Ты был верующим? Это удивительно…
– Удивительно то, что я им и остался, Бель.
– А твоя семья?
– Отец верил только тогда, когда это было нужно ему. Или жителям Санди. А Реджис… Реджис был посланником дьявола. И, видимо, потому он и пришел за мной.
Высокая круглая луна освещала ночное, усыпанное звездами небо. Где-то в глубине леса завыла стая собак. В сторожке загорелся свет.
– Бенни. – Эбель, сев на корточки, скрылась за ветками кустарника.
Дверь сторожки открылась, и на порог вышел сын смотрителя. Он водрузил ружье на плечо и смелым широким шагом направился в лес распугивать собак.
– Кажется, нам пора валить. – Эбель взяла Тимо за руку и потянула вперед, но он затормозил. – Чего стоишь?
– Ты правда этого хочешь?
– Да, Тимо, правда. – Она переплела с ним пальцы. – Прошлой ночью я не могла уснуть. Надеюсь, рядом с тобой моя бессонница закончится. Да и моль в шкафу по тебе соскучилась.
Тимо улыбнулся краешком губ.
– Кстати, я рассказала о своем даре Соль. Она теперь знает, что у нас в комнате есть еще один сосед. Кажется, она даже не против.
Утром Соль разбудила Эбель своим криком. И, даже несмотря на это, Эбель смогла выспаться, ведь всю ночь Тимо сидел с ней на кровати и вместо сказки рассказывал основы метеорологии, которую изучал в университете. Его бархатный голос убаюкивал и успокаивал. А шепот и вовсе погружал в какой-то небывалый дурман.
– Сгинь, нечистая сила! – Соль сидела в изголовье кровати и пряталась под одеялом.
Эбель еле продрала глаза. Из-за пасмурной погоды казалось, что на улице и не утро вовсе, а уже наступающий вечер.
– Что случилось? – зевая, спросила она.
– Убери своего сраного Каспера от меня!
– Его зовут Тимо. – Эбель оглянула комнату и нашла прячущегося в шкафу призрака.
– Ты сказала, что Соль не против, что я живу в вашей комнате, – испуганно выглядывал из-за дверцы Тимо.
– Так, что случилось? – Эбель, потягиваясь, встала с кровати.
Она стянула с Соль одеяло. Та была голой и прикрывалась лишь одним полотенцем.
– Я ходила в душ, а когда зашла в комнату, увидела парящую в воздухе одежду.
– Я хотел ей помочь, – сказал Тимо.
– Он хотел тебе помочь, – повторила за ним Эбель.
– Твой Каспер напугал меня… – Соль обняла себя руками. – Твою мать! Я же голая! Он еще и извращенец…
– Она была в полотенце, и я ничего не видел!
– Соль, – Эбель погладила ее по коленке, – Тимо живет у нас в шкафу. Он почти всегда либо сидит там, либо уходит обратно на кладбище. Живые люди истощают его, а еще то, что он находится далеко от своей могилы.
– Он, типа, умрет второй раз? – Соль покосилась на скрипнувшую дверцу шкафа.
– Нет, но уснет в гробу на долгие месяцы. Ну, или годы.
– А он может стать видимым? Я хочу знать, что я не одна в комнате.
Эбель повернулась и посмотрела на Тимо. Тот помотал головой.
– Не может.
– А если его посыпать мукой? Как в одной из серий Скуби-Ду?
– Неа.
– А в других он вселиться может?
– Неа.
– Он страшный? Ну, в смысле, он прям мертвый разлагающийся труп? – Соль поежилась.
– Эй! – оскорбился Тимо.
– Нет, – Эбель успокоила Соль. – Он очень даже красивый. Тебе бы понравился. Такие парни в твоем вкусе.
Та улыбнулась. Тимо, кстати, тоже.
– Не бойся его, Соль. А ты ее, Тимо, – посмотрела она на шкаф. – Чуть больше смелости, и вы точно найдете общий язык.
Воскресный день, конечно же, начался с воскресной службы. Теперь, слыша про седьмой день недели, Эбель каждый раз вспоминала краеугольный камень и подсказку на нем, которая ни капли не помогла в расследовании.
Службу Эбель стала переносить проще. Она просто… дремала. Садилась рядом с Ноа на задний ряд и, положив голову ему на плечо, закрывала глаза. Да, поспать нормально не получалось, ведь частенько приходилось вставать, да и священник любил проходить мимо рядов, окропляя всех святой водой и обдавая дымом ладана. Не хотелось получать наказание от мисс Вуд за то, что Эбель пренебрегает службой, поэтому приходилось разлеплять глаза и делать вид, что она ну очень заинтересована в псалме Давида.
– Эй, вишенка, – Ноа аккуратно дернул плечом, – служба закончилась.
Эбель подняла голову и сладко потянулась. Студенты медленно вставали с рядов и, протискиваясь среди скамеек, шли к исповедальной будке. Кто-то торопился в трапезную, кто-то в спальное крыло. Наконец-то начался заслуженный выходной, и все хотели провести остаток дня с пользой.
– Пойдешь замаливать грехи? – спросил Ноа, кивая на выстроившуюся очередь из студентов.
– Я чиста и безгрешна, – усмехнулась Эбель.
– Так это поправимо, – подмигнул Ноа. – Давай согрешим вместе, чтобы тебе было что рассказать на исповеди.
Он обхватил ее за талию и игриво притянул к себе. Эбель подыграла ему, что не могло не задеть компанию, наблюдающую за ними.
– А ты дальновидный, Эдвин, – Нейтан, сидящий рядом с Йонни и Амелией на соседней скамейке, скривился, увидев Ноа. – Решил объединиться с той, из-за кого все и помирают? Это чтоб тебя никто не трогал?
– Что ты там мямлишь, мальчик? Плохо слышу. – Ноа слышал его хорошо, просто хотел побесить.
– Оставь их, Нейт, – повисла у него на руке Гретта.
Быстро он нашел замену Соль. Говнюк.
– Я сказал, что твоя радость скоро закончится. Ходи и бойся.
– Ты не говорил этого, – поправил его Ноа. – Зачем врешь, бро? Это некрасиво. Раз хочешь казаться ублюдком, то будь хотя бы умным ублюдком. Вот что выглядит сексуально.
– Что ты там вякаешь, шавка? – Нейтан покраснел.
– Нейт тебе завидует, Ноа, – очень вовремя мимо них прошел Яр Фэра.
Он, глядя в глаза человека, считывал его истинные эмоции. Учился на факультете помощников первых лиц. Все-таки Яр был хорошим парнем. Не зря он когда-то нравился Соль.
– Слышь, Яр, проблем хочешь? – Нейтан вскочил со скамейки, но Йонни усадил его на место, сказав, чтобы тот, наконец, успокоился.
– А еще он боится. Они все боятся, – договорил Яр и, отсалютовав Ноа, пошел в трапезную с Марселем, Авророй и Жаклин.
Понятно, почему они объединились. И каких бы мощных суперменов из себя ни строила компания Йонни, бояться надо было именно их. Эта четверка «желтых» считывала эмоции, видела воспоминания людей, предугадывала будущее, касаясь людей, и копировала голоса. Все это могло принести академии как пользу, так и несчастье. Жаль только, что никто из них не мог предвидеть смерть. Наверное, тогда всего этого можно было бы избежать.
– Эбель Барнс? – раздался голос священника. – Подойди ко мне, дитя.
– У-у-у, вишенка, – заторопился Ноа. – Звучит так, будто у тебя большие проблемы.
Йонни с другими тоже быстро стали покидать главный зал. Эбель лишь вдохнула поглубже и подошла к отцу Робинсу.
– Как ты, дитя? Готова ли отпустить свой грех? – Он сцепил руки в замок.
– Так я уже отпустила его в прошлый раз. Разве нет?
– Твой грех серьезный. Ты не чтила мать свою. Мне понадобилось много времени, чтобы выпросить у Иисуса прощения тебе и твоей душе. И пришло время самой склонить колено перед ним.
– Блин, тут такое дело… – Эбель ужасно не хотелось опять оставаться наедине со священником и слушать молитвы, но зато очень хотелось есть, а запах из трапезной еще больше разжигал в ней аппетит. – Я как бы сегодня очень занята…
– Вставай в очередь, дитя. Твое время скоро придет. Ожидание – лучшее очищение.
Отец Робинс развернулся и направился к будке, в которую тут же нырнула Рейчел Тернер.
Эбель встала в очередь в исповедальню. Зал опустел. Остались лишь самые напуганные (другой причины Эбель найти не могла) скуры, жаждущие высказаться священнику, который очистит их грешную душу. Может, они думали, что так убийца обойдет их стороной. Мол, не за что их убивать, раз тела и разум чисты. Но убийце, кажется, было плевать, кого отправлять в ад.
Опершись на холодную каменную стену, Эбель закинула голову, рассматривая исполосованный арочными балками потолок. Оставшаяся после Хеллоуина искусственная паутина дрожала на сквозняке. В черных трещинах прятались летучие мыши. Витражи с ликами святых отбрасывали свой разноцветный узор на стены и грязный каменный пол. Вот же повезет наказанным студентам отмывать его. Хорошо, что Джосайя прикрывал их, иначе на отработке с большой вероятностью могла оказаться Эбель. С еще большей вероятностью – Ноа. С меньшей – Соль.
– Надеюсь, мне наконец полегчает, – нервно топтался на месте Уилл. – Я уже не могу в себе это держать.