у на корточках я.
Она останавливается буквально в футе от меня. Я почти слышу ее дыхание.
Джемма встряхивает головой, тихо улыбается сама себе и трет глаза. А я вспоминаю, как она ехала на коне в квалификационном заезде Турнира Бурь. Тогда я решила спасти ее.
У меня возникает внезапное желание приподнять покров невидимости. Представляю себе, как я встаю и зову ее по имени. Может быть, она посмотрит на меня испуганно, а потом заулыбается и скажет: «Аделина! Ты жива! Что ты здесь делаешь?» А потом, воображаю я, она бросится ко мне, возьмет за руки, поможет подняться. «Возвращайся к нам. Мы найдем, как использовать твои способности».
От этой мысли, от воспоминаний о прежней дружбе мне становится тепло, и щеки мои розовеют.
Что за фантазия! Если бы мне пришлось показаться ей, она бы отшатнулась. А смущение на ее лице сменилось бы страхом. Она бы убежала к своим приятелям, и они все вместе погнались бы за мной. Мы с ней больше не друзья. Такова реальность, и от этого меня изнутри заливает волной мрака. Бессмысленная болтовня шепотков подталкивает напасть на Джемму. При желании я могла бы убить ее прямо сейчас. Разве не отдала я с легкостью приказ расправиться с инквизиторами на корабле? Мне неизвестно, что на уме у волка, который преследует оленя, но, кажется, ощущение должно быть похожим на это: извращенная радость при виде ослабевшего от ран существа, которое в страхе бьется у твоих ног, и сознание того, что в этот миг ты можешь лишить его жизни или даровать ему милость. В этот момент ты бог.
Итак, я остаюсь на месте и, задержав дыхание, слежу за тем, как Джемма сворачивает за угол в переулке. Мне хочется и поговорить с ней, и как-то задеть ее, я зависла между светом и тьмой.
Проходит мгновение, и со стороны гавани раздается тревожный звук рога. Обе мы – и я, и Джемма – вздрагиваем и отрываемся от своих мыслей. Джемма чуть подскакивает, потом резко оборачивается в сторону причалов.
– Что это было? – бормочет она.
Рог трубит снова. Это инквизиция. Они обнаружили тела солдат на нашем корабле у причала и отправились обследовать дрейфующее в отдалении судно. Им известно, что я здесь. Почему-то эта мысль вызывает у меня легкую усмешку.
Когда раздается третий сигнал рога, Джемма поворачивается ко мне спиной и торопливо выходит из проулка на улицу, с которой свернула сюда. После ее ухода я не сразу двигаюсь с места. Только когда с балкона вниз спрыгивает Маджиано и приземляется рядом со мной, я медленно сворачиваю свою иллюзию. С другой стороны узкого проулка к нам двигаются Виолетта и Сержио.
– Надеюсь, ты слышала все то же, что и я, – шепчет Маджиано, помогая мне подняться.
Напряжение от столь долгого удержания иллюзии сказывается, и у меня такое чувство, что я могу проспать несколько дней. Меня качает.
– Эй, – тихо говорит Маджиано. У него теплое дыхание. – Держись-ка. – Он бросает взгляд на Сержио. – Похоже, охота на Белую Волчицу началась, верно? Что ж, давайте сделаем ее нелегкой для инквизиции.
Вдруг я обнаруживаю, что цепляюсь за рубашку Маджиано и продолжаю ощущать мерцающее присутствие в мире Джеммы: она то здесь, то ее нет, полупрозрачная, едва опознаваемая, как будто тень отстала от нее и не поспевает за ней. Идеи бурлят в моей голове и постепенно собираются воедино.
– Нам нужно добраться до Эстенции, – шепчу я в ответ, – пока Общество Кинжала не начало действовать.
Аделина Амотеру
Преданность. Любовь. Знание. Упорство. Жертвенность. Добродетель.
Я слишком долго держала над собой покров невидимости и совершенно вымотана. Меня почти доносят до окраин Кампаньи, а инквизиция тем временем заполоняет улицы. Наконец мы устраиваем лагерь, немного углубившись в окружающий город лес. Тут Виолетта расстегивает наши накидки и сворачивает их, чтобы сделать для меня подушку, потом распоряжается, чтобы сходили к ближайшему ручью и намочили полотенца, которые заботливо кладет мне на лоб. Я лежу спокойно, радуясь, что могу позволить ей суетиться вокруг меня. Сержио берет на себя охрану лагеря. Маджиано подсчитывает наше золото и складывает монеты в аккуратные стопочки. Лютня заброшена за спину, но он все равно постукивает пальцами по земле, будто перебирает струны.
Я смотрю на него без особого интереса, занятая своими мыслями. К ночи листовки с моим именем и приметами будут висеть на каждом углу в городе. До столицы новости тоже донесутся быстро. Рисую себе в воображении Терена, который в ярости сминает в руках пергамент и шлет новые отряды на мою поимку. Представляю Раффаэле, как он получает известие о моем присутствии в Кенеттре и вместе с другими членами Общества Кинжала начинает планировать мое низвержение.
Проходит время, и нас находят еще несколько членов команды с корабля. Они приходят крадучись, обмениваются с Сержио молчаливыми взглядами и только после этого приветствуют меня почтительными кивками. Сержио разговаривает с некоторыми из своих товарищей. Ни один больше не разыгрывает из себя простого матроса. На поясах у них посверкивают ножи, ноги обуты в тяжелые сапоги, и шаг у этих парней особенный. Не все они остаются в лагере. Многие растворяются в лесу так же тихо, как появились. Я хочу обратиться к ним, но манера, в которой общается с ними Сержио, говорит, что мне лучше не вмешиваться и позволить ему самому распорядиться наемниками, чем брать командование на себя.
– В Меррутасе есть еще желающие присоединиться к вам, – сообщает Сержио чуть погодя. – Некоторые уже прибыли в окрестности Эстенции. Вам следует знать, что в Меррутасе сейчас переполох: до сих пор неясно, кто сменит Ночного Короля. – Наемник усмехается. – Иные уже думают, что там правите вы, хотя никто не может вас увидеть.
– Нет, с такой жалкой кучкой золота ты не правишь, – ворчит Маджиано от своей казны. – Мне не терпится похозяйничать в королевской сокровищнице Кенеттры.
– Кажется, королева Бельдана покровительствует Обществу Кинжала. – Сержио садится рядом со мной.
– В Бельдане всегда привечали мальфетто, – вступает в разговор Виолетта. – Мы с Аделиной даже собирались сбежать туда ненадолго.
Маджиано с отсутствующим видом барабанит пальцами по земле.
– Не заблуждайся, бельданцы здесь не для того, чтобы помочь мальфетто от доброты сердца. Маэва – новая молодая королева. Ей не терпится помериться с кем-нибудь силами, и она, вполне вероятно, уже давно положила глаз на Кенеттру. Смотри. Если они устранят Джульетту и вернут Энцо, он будет их игрушечным королем. Общество Кинжала вольется в их армию в качестве отдельного подразделения. – Маджиано подмигивает мне. – А это означает, что корона тебе не светит, любовь моя. И это будет позором для всех нас, я бы сказал.
При упоминании Общества Кинжала я снова вспоминаю их лица. В нерешительности смотрю на Сержио:
– Давно ты знаком с Обществом? Как ты с ними расстался?
Сержио вынимает один из своих ножей и начинает точить его. Некоторое время он молчит.
– С тех пор как они приняли к себе Джемму и Данте, – наконец говорит он. – Я был у них третьим. Раффаэле нашел меня. Я тогда работал такелажником на корабле, а он только что вернулся с юга Кенеттры, где посещал герцогинь. Я сперва отказался.
У меня подскакивают брови.
– Ты отказал ему?
– Потому что я не поверил ему. – Сержио оканчивает заточку первого ножа и берется за следующий. – Тогда мне было восемнадцать, и я еще не знал, в чем моя сила. Я думал, все разговоры об Элите – пустые домыслы. – Он останавливается и усмехается, потом наклоняет голову к Виолетте. – Ведь наши способности весьма забавны, правда?
В этот момент в нем мало остается от наемника, он выглядит добродушным пареньком, каким, возможно, когда-то и был. Движения точащей нож руки ускоряются.
– Раффаэле пришлось пригласить меня на ужин, чтобы склонить на свою сторону. После этого Энцо продемонстрировал свои способности управлять огнем. Они дали мне тяжелую сумку с золотом. Наверное, с их помощью я впервые и стал наемником.
Виолетта крутит в руках кусок хлеба.
– И так ты присоединился к ним, – подталкивает она его к продолжению.
Сержио пожимает плечами. Ему не хочется повторять то, что и без того ясно.
– Я узнал, что связан с небом – со стихией, которая производит бури. Энцо и Данте научили меня драться. Но прошло шесть месяцев, а я так и не смог овладеть своей силой. – Он резко прекращает точить нож, потом бросает его так, что лезвие глубоко ныряет в землю. Виолетта пугается. – Тренировки стали напряженнее, и тон, каким они со мной разговаривали, изменился. Прошел еще год, и Раффаэле имел личный разговор с Энцо по поводу моей участи. Джемма и Данте очень быстро показали, на что способны, и от меня ожидали того же. – Тут Сержио вздыхает. Он делает большой глоток воды из своей фляжки и смотрит на меня серыми глазами. – Я не знаю, что Раффаэле сказал вам. Сам я не в курсе всех деталей разговора. Знаю только, что однажды вечером Энцо отвел меня в сторону, якобы ради тренировки, и ранил ножом с отравленным лезвием. Следующее, что я помню, – это как проснулся в трюме корабля, плывущего на юг, прочь из Кенеттры. Под рубашку была сунута записка. Но она, мягко говоря, ничего не объясняла.
В наступившей тишине Маджиано откидывается назад и восхищенно оглядывает свои стопки монет, после чего убирает золото в мешок.
– Значит… ты утверждаешь, что не слишком обрадуешься, если в Кенеттре будет править Общество Кинжала.
Я смотрю в одну точку над головой Маджиано. Думаю об Энцо – о том, каким он был: во время тренировок взгляд его становился тяжелым, а потом, когда бы мы ни остались наедине, я всегда видела, насколько принц раним. Нет нужды говорить Сержио, что Раффаэле попросил Энцо убить его, как он просил принца убить меня. Энцо спас нас обоих. Он был по-настоящему сильным лидером, рожденным, чтобы носить корону. Все обожали бы такого короля.
Но если он вернется сейчас, то будет ходить на веревочке за Раффаэле. И если основываться на том немногом, что сказала Джемма, Раффаэле будет контролировать его. Они позволят Бельдану сделать из него игрушечного, ручного короля для Маэвы, и Энцо будет жалкой тенью прежнего себя. От этой мысли у меня что-то сжимается в груди, снова пробуждаются шепотки.