Моя энергия возрастает от моей же собственной ярости, и меня окружает облако тьмы.
– Нет! Он будет принадлежать вашей королеве Бельдана, не Энцо! – в ярости кричу я. – Нет никакого законного короля Кенеттры! Разве ты не понимаешь?
Я могу быть законным правителем. Я могу быть величайшим правителем всех времен.
Что-то в моих словах ранит Люченту. Я чувствую, как в ней вдруг возрастает глубокая ненависть ко мне, и ее губы искривляет усмешка. Она делает движение в мою сторону, будто хочет напасть на меня, но ее сломанное запястье болезненно вздрагивает, Лючента морщится и прижимает его к себе. Я продолжаю держать в захвате Микеля.
Мое внимание привлекает какое-то движение на арене за спиной у Маджиано. Это лысый юнец, новый член Общества Кинжала по имени Лео. Он бросается к Маджиано с обнаженным клинком. Я едва успеваю крикнуть.
Маджиано вовремя отскакивает и блокирует меч, но Лео хватает его руку и резко дергает ее вниз. Маджиано вскрикивает от боли. Он пинает противника, и тот откатывается в сторону. Сам Маджиано пошатывается и падает на колени. Я в ужасе замираю. Маджиано бледнеет, склоняется вперед, и его выворачивает.
Лео с трудом поднимается на ноги. Он тычет рукой куда-то вверх, где вдоль каменной стены крадется кто-то, кого я не могу опознать. Лео машет обеими руками и кричит:
– Инквизиция! Надо сматываться!
Мы все одновременно смотрим на горизонт. Оттуда на нас надвигается целый флот балир.
Маджиано удается бросить гневный взгляд на меня и Люченту.
– Я абсолютно уверен, никто из нас их не любит. – Он тяжело дышит и вытирает рот.
Лючента не знает, на что решиться. Я тоже направляю взгляд на верхние ряды арены. Можно перерезать Микелю горло прямо сейчас, и в Обществе Кинжала станет на одного человека меньше. Это было бы так просто.
Но приближается инквизиция, и Маджиано ранен. У нас нет времени на борьбу друг с другом и с инквизиторами.
Я издаю звук, выражающий досаду и отвращение, отпускаю Микеля и толкаю его вперед. Он спотыкается о ступеньку и едва не падает, но Лючента успевает подхватить его, воспользовавшись порывом ветра. Когда она бросается к Микелю, я спешу к Маджиано. Вместе с Виолеттой нам удается поднять его на ноги. Он качается, глаза закатываются, но парень заставляет себя двигаться.
– Ядовитый, думаю, – выдавливает из себя он. – Этот маленький ублюдок.
– Мы выведем тебя отсюда, – отвечаю я.
Сержио кружит на своей балире. Члены Общества Кинжала снова повернулись ко мне спиной, и мы уходим с арены. Тонкая связь между Энцо и мной тяготит мою грудь.
Маэва Жаклин Келли Корриган
Под прикрытием пустынного скалистого берега Кенеттры несколько бельданских кораблей качаются на волнах. Заря наступила ветреная и хмурая, на горизонте еще видны следы вчерашнего шторма.
На борту, под верхней палубой, вокруг Маэвы и Раффаэле собрались члены Общества Кинжала. Обычно напористая, королева сегодня подавлена, она утопает в подушках и делает нетерпеливые знаки братьям, чтоб отошли от нее. В отдалении от всех сидит Тристан, он смотрит на свою изможденную сестру без всякого выражения, как будто и не видит. Но всякий раз, как она морщится, он нервно вздрагивает, готовый броситься на ее защиту и не способный ничем помочь.
Глаза Маэвы прикованы к Раффаэле: он только что проснулся. Кожа у него бледная, руки продолжают дрожать. Микель выжимает над тазиком намоченное в теплой воде полотенце, и Джемма осторожно кладет его на лоб Раффаэле. Она гладит его по руке и спрашивает:
– Что ты помнишь?
Раффаэле сначала ничего не отвечает. Переводит взгляд на Люченту, которая сидит рядом с Маэвой и скрежещет зубами, пока слуга перевязывает ее сломанное запястье. Кажется, мыслями Раффаэле далеко отсюда.
– Аделина, – наконец произносит он. – Она сильно прибавила в умении создавать иллюзии прикосновения. – Голос его стихает. – В жизни не чувствовал такой боли.
Микель стоит с каменным лицом. Он выкручивает еще одно полотенце и давит и давит, пока костяшки его пальцев не вспухают до такой степени, что кожа на них грозит лопнуть.
– Я удивлен, что она не убила тебя, – бормочет он.
– Она оставила меня в живых, – говорит Раффаэле, не отводя взгляда от запястья Люченты. – Хотела показать, что мы теперь равны.
Маэва прищуривается:
– Так вот какова Белая Волчица, предавшая тебя. Ты сказал мне, что она покинула страну вместе с сестрой. Почему она здесь? Что пытается доказать, привязав Энцо к себе?
Раффаэле продолжает смотреть на запястье Люченты.
– Ей нужен трон. – Голос у него спокойный и отстраненный. – Амбиции ее заметно возросли по сравнению с тем, какой я ее помню. В груди у нее буря, которую напитывают ядом другие ее устремления. Она отомстит или умрет.
– Кажется, ее отношения с сестрой тоже укрепились, – добавляет Джемма. – До сих пор никому не удавалось так запросто выкачать из меня силу. Виолетта быстро учится.
Лео, сидящий спиной к стене и смазывающий мазью рваную рану на руке, поднимает глаза:
– Не говоря уже об этом их шуте Маджиано.
– Хорошо, что ты успел остановить его, пока он не сымитировал тебя, – тихо говорит Лючента.
Маэва хватает кружку и швыряет о стену. Джемма подскакивает. Посудина едва не попадает в иллюминатор, ударяется о деревянную стенку и с лязгом падает на пол.
– Связь между Аделиной и Энцо слабая, – рявкает она, – но прирастет быстро, как виноградная лоза. Она научится контролировать его, и тогда на ее стороне окажется еще один грозный союзник. И это помимо ее сестры и других из Элиты.
Маэва делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, закрывает глаза. Лихорадка, вызванная усилиями по возвращению Энцо, дает о себе знать, и Маэву пробивает нервная дрожь. Когда она вытащила душу Энцо из океана смерти в мир живых, то почувствовала, что из его груди сочится мрак, который способен замарать все вокруг. Энцо уже не просто юный член Элиты. Он – нечто совершенно другое. Большее.
Лючента ругается себе под нос, пока слуга накладывает шину на ее сломанное запястье.
– Какой странный перелом, – качает головой слуга. – Кость как будто сломана изнутри.
– Нам нужно сейчас же отправиться на розыски Аделины, – резким тоном говорит Лючента Маэве. – Надо было гнаться за ней, а не убегать, поджав хвосты.
– Есть ли какой-нибудь способ разорвать связь Энцо с ней? – спрашивает Микель.
Маэва хмуро глядит на Люченту, затем качает головой. Бусинки в ее волосах стукаются одна о другую.
– Аделина теперь единственная связь Энцо с миром живых. Если мы обрубим эту ниточку, он тут же умрет, и второй раз вернуть его будет невозможно. – Она останавливается и смотрит на Тристана. – Но тут есть небольшая разница, – говорит Маэва, понизив голос. – Он из Элиты. Я могу контролировать Тристана, как мне вздумается: он был обычным мальчиком с энергией простого человека, которая не может соперничать с моей. Но Энцо – из Элиты. Сила, которой он обладал, теперь возросла вдесятеро. – Она кивает Раффаэле. – Аделина может попробовать контролировать Энцо… но он так силен, что и сам может взять контроль над Аделиной.
Раффаэле наконец отрывает взгляд от запястья Люченты и смотрит на Маэву.
– Ты хочешь, чтобы Энцо обратил свою силу против Аделины? – спрашивает он все с тем же спокойствием.
– Для нас это единственный способ вернуть его на нашу сторону, – кивает она. – Я слышала, как дрогнул у нее голос, когда она его увидела. Аделина влюблена в принца…
– Что ты утаила от нас о своем брате? – вдруг прерывает ее Раффаэле.
Под внешним спокойствием обнаруживается подавленный гнев. Такого Маэва от Раффаэле ни разу не слышала. Она удивленно моргает.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает она, прищурившись.
Раффаэле кивает на Тристана, который смотрит в иллюминатор все с тем же бездушным лицом.
– С тех пор как ты вернула его, он уже не прежний, разве нет? – спрашивает Раффаэле, и голос его при этом становится грубым. – Я должен был сразу догадаться, как только почувствовал его энергию. Он не живой – это всего лишь тень того, каким он был прежде, и Нижний мир будет постепенно заявлять на него свои права, пока от него не останется одна оболочка.
Глаза Маэвы превращаются в щелочки, и это не предвещает ничего хорошего.
– Ты забываешься, консорт. Он принц Бельдана.
– Не нужно нам было возвращать Энцо! – вдруг выдает Раффаэле. Все обмирают. – Он не живой, не один из нас! Мне даже не нужно было видеть, как он появляется из озера на арене, я чувствовал, в каком неестественном состоянии находится его энергия, хотя сам был в тоннеле, чувствовал в нем эту отвратительную силу мертвеца, паршу Нижнего мира, которой он весь покрыт. И не важно, удесятерилась ли от этого его сила, – это не он. – Лицо Раффаэле искажается гримасой ярости и муки. – Твой брат по-настоящему мерзок, это демон из Нижнего мира. И теперь ты превратила в такое же чудовище Энцо.
Маэва поднимается со своего ложа, обматывает меха вокруг шеи, разворачивается и в мертвой тишине идет к двери. Добравшись до нее, оглядывается через плечо:
– Твоя Белая Волчица случайно оказалась влюблена в это чудовище. Пусть это ее и погубит.
– Не знаете вы Аделину, ваше величество, – сквозь зубы отвечает Раффаэле.
Мгновение Маэва гневно глядит на него, потом распахивает дверь и выходит из каюты. Лючента вскакивает на ноги и кричит ей вслед:
– Погоди!
Однако Маэва не обращает на нее внимания. Вдруг все вокруг меркнет, затуманивается, и юной королеве нестерпимо хочется покинуть корабль.
Солдаты торопливо расступаются перед ней, а она сердито топает по палубе и спускается по трапу. Конь стоит наготове рядом с кораблем. Она отвязывает поводья от столба, вставляет ногу в стремя и запрыгивает в седло.
– Маэва! – кричит у нее за спиной Лючента. – Ваше величество!
Но королева уже развернула и пришпорила коня. Она не оборачивается на зов Люченты, а вместо этого склоняется к уху лошади и что-то шепчет. Хлопает по крупу, отчего конь, встрепенувшись, оживает и мчится по дороге.