Лючента тоже быстро запрыгивает в седло, сгибается над спиной лошади и, рванув с места в карьер, начинает погоню. Рыжие кудри развеваются позади, их треплет ветер заодно с гривой коня. Маэва погоняет своего жеребца. Она с юных лет привыкла к таким скачкам на пару с Лючентой, когда сама была всего лишь маленькой принцессой, а Лючента – дочерью телохранителя. Лючента всегда выигрывала. Она пришпоривала коня, пока они с ним не сливались воедино, и ее смех разносился по равнинам Бельдана, дразня Маэву, призывая мчаться быстрее, чтобы поймать подругу. Маэва задумывается: а помнит ли Лючента эти моменты? Ветер свистит у нее в ушах. «Быстрее», – поторапливает она коня.
Лючента кличет ветер. Внезапный порыв бьет в лицо Маэве, и расстояние между лошадьми сокращается. Они скачут по дороге, пока не оказываются наверху скалы, потом несутся по краю долины, объезжая место, где каналы впадают в море. Маэва переводит взгляд с дороги впереди себя туда, где она огибает скалу.
Вдруг Лючента меняет курс и скачет наперерез Маэве. Та оглядывается через плечо. Движение знакомое, и почему-то оно вызывает улыбку на губах Маэвы. «Быстрей, быстрей», – погоняет она коня, пригибается к его шее так низко, что кажется, они стали единым целым.
Мир мелькает по сторонам размытыми полосами. Крики Люченты пронзают тоннель, и начинает казаться, что время повернулось вспять и они снова оказались в том дне, когда утонул Тристан. «Помоги ему!» – молила в тот злополучный вечер Лючента. Маэву потрясло ее залитое слезами лицо. «Я не хотела, лед был слишком тонкий. Пожалуйста, помоги мне вытащить его!»
Вдруг Лючента появляется откуда-то сбоку, перерезая Маэве путь, та испуганно вскрикивает. Но теперь ее голос звучит не по-детски, как бывало, – это крик взрослой женщины, какой она стала.
– Стой! – кричит Лючента, но Маэва не реагирует. – Стой!
Маэва не слушается, и тогда Лючента еще раз пришпоривает коня. Она тщетно пытается отвернуть его в сторону. Маэва оглядывается.
– Твое запястье! – начинает она, но предостережение раздается слишком поздно.
Лючента забывает о своей сломанной руке. Она вздрагивает от боли и издает отчаянный вопль, на мгновение теряет контроль – лошадь как раз делает скачок. Лючента теряет равновесие. У Маэвы нет времени, чтобы подхватить ее. У нее на глазах Лючента падает с жеребца и исчезает из виду.
Порыв ветра смягчает падение, но она все равно делает кувырок по земле. Жеребец галопом уносится прочь. Маэва оглядывается, видит лежащую в грязи Люченту и осаживает коня. Она соскакивает на землю и бежит к бывшей подруге, пытается ей помочь. Лючента ее отталкивает.
– Ты не должна была гнаться за мной, – резко говорит Маэва. – Мне просто нужно было подумать.
Лючента смотри на Маэву горящими глазами, потом поднимается с земли и направляется прочь.
– Никогда в жизни я не слышала, чтобы Раффаэле так повышал на кого-нибудь голос. Мы все понимали, что Тристан никогда не будет совершенно таким же, как прежде… но все гораздо хуже, верно? Он снова умирает.
– Он не умирает! – сердито кричит Маэва. – Он такой, каким и должен быть. – Она проводит рукой по гребню из косичек у себя на голове. – Не говори мне, что я должна была сделать по-другому.
– Почему ты нам ничего не сказала? – Лючента качает головой. – Не сказала мне?
Маэва хмуро смотрит на нее, а потом, гордо подняв голову, отвечает:
– Я твоя королева, а не подруга по скачкам.
– Думаешь, я этого не знаю? – выпаливает Лючента. Она вытягивает вперед руки, будто ей больше невмоготу терпеть боль в сломанном запястье. – Мы уже давно не скакали наперегонки, ваше величество.
– Лючента, – тихо говорит Маэва, но ее собеседница продолжает.
– Почему ты не написала больше? – наконец спрашивает она и останавливается. Потом в отчаянии мотает головой. – Всякий раз только о делах да о политике! Зачем мне было это занудство?
– А затем! Я хотела, чтобы ты была в курсе бельданских дел и сама могла прикинуть, когда сможешь вернуться из ссылки.
– Я хотела знать, что происходит с тобой. – Лючента делает шаг к ней и с болью в голосе добавляет: – Но ты только поддакивала своей матери, разве нет? Ты прекрасно знаешь, что случилось тогда в лесу с Тристаном. Я дала ему возможность выйти на лед, и он провалился. Я не хотела навредить ему! А ты позволила своей матери решить мою судьбу, осталась в стороне, не вступилась за меня.
– Ты хоть знаешь, как я упрашивала мать не наказывать тебя? – огрызается Маэва. – Она хотела казнить тебя, но я уговорила ее оставить тебя в живых. Ты когда-нибудь думала об этом?
– Почему ты ничего не сказала мне о Тристане? Почему? Ты оставила меня жить с чувством вины, как будто я виновна в его смерти! Ты даже не заикнулась о том, какой силой обладаешь!
Маэва прищуривается:
– Ты сама знаешь почему.
Лючента отворачивается и тяжело сглатывает. Маэва понимает, что она пытается сдержать слезы. Лючента снова пускается в том направлении, откуда они обе прискакали. Маэва идет рядом с ней. Они долго молчат.
– Ты помнишь, когда в первый раз поцеловала меня? – тихо спрашивает Лючента.
Маэва хранит молчание, но к ней приходит воспоминание, прозрачное, как стекло. День был теплый, а это редкость в Бельдане, равнины покрылись ковром из желтых и голубых цветов. Они решили отправиться на прогулку по лесной тропинке, о которой упоминается в преданиях: говорят, однажды по ней прошла богиня Фортуната. Маэве приходит на память сладкий запах меда и лаванды, потом более острый – хвои и мха. Они задерживались отдохнуть у ручья и чему-то смеялись. В какой-то момент Маэва вдруг наклонилась и поцеловала Люченту в щеку.
– Я помню.
Лючента останавливается.
– Ты еще любишь меня? – спрашивает она, отвернув лицо к морю.
Маэва медлит.
– Зачем мы вообще пробовали? – отвечает она.
Лючента качает головой. Ветер закидывает пряди волос ей на лицо, и Маэва не может определить, вызвано это дуновение Лючентой или это обычный воздушный поток, возникший сам по себе.
– Теперь ты королева. Ты должна будешь выйти замуж. Бельдану нужен наследник престола.
Маэва делает шаг вперед и прикасается к руке Люченты.
– Моя мать была замужем дважды, – напоминает она подруге. – Но ее истинной любовью оказался рыцарь, которого она встретила гораздо позже. Мы все равно можем быть вместе.
В этот момент Лючента так похожа на ту девчушку с золотисто-рыжими кудрями и грациозной осанкой, которая вместе с ней ездила охотиться в лес, что Маэва привлекает ее к себе и целует прежде, чем Лючента успевает остановить ее.
Они надолго застывают в этом положении, но наконец разъединяются.
– Я не буду твоей, – говорит Лючента, встречаясь с Маэвой глазами. – Я не могу быть так близко к тебе и знать, что каждую ночь тобой обладает мужчина. – Голос ее становится совсем тихим. – Не заставляй меня терпеть это.
Маэва закрывает глаза. Разумеется, Лючента права. Они молча стоят рядом и прислушиваются к отдаленному реву водопада. Что произойдет, когда все это закончится? Маэва взойдет на кенеттранский престол, имея на своей стороне Общество Кинжала. Она вернется в Бельдан и должна будет родить наследника. А Лючента останется с членами Общества.
– Так быть не может, – шепотом соглашается Маэва.
Она смотрит в сторону скал, откуда они приехали. Вдвоем с Лючентой они стоят рядом, не произнося ни слова, пока ветер не меняет направления и облака не начинают расходиться.
Первой нарушает молчание Лючента:
– Что мы теперь предпримем, ваше величество?
– Я пошлю своих людей за Аделиной. Ничто не меняется. Раффаэле рассорил королеву с Тереном, и мой флот скоро будет здесь. – Взгляд ее становится твердым. – Эта страна будет нашей.
Раффаэле Лоран Бессет
Ночью к нему стучатся и справляются, как он себя чувствует. Лео приносит тарелку супа и фрукты, но Раффаэле не притрагивается к еде. Они будут говорить об Энцо. При мысли о нем Раффаэле инстинктивно сжимает челюсти. Он пока не может обсуждать принца. Вместо этого он изучает старый пергамент, на котором многие годы записывал свои наблюдения за тем, как работают нити энергии в каждом новом человеке из Элиты, с которым ему доводилось встречаться. Он скрупулезно записывал историю Элиты и научные изыскания о ней для будущих поколений, вел дневник, пытаясь понять все, что должно быть понято в отношении Элиты, откуда они пришли и куда уйдут; все, что ему удалось спасти из секретных пещер Двора Фортунаты.
Заметки перемежаются множеством рисунков: переплетение длинных тонких линий, которые складываются в узоры, которые Маджиано видел в ауре людей из Элиты, и бесчисленные варианты того, как эти узоры изменяются, когда избранный использует свою энергию. Были там и портреты самих членов Элиты – быстрые наброски, запечатлевшие их в движении. Сейчас Раффаэле сосредоточился на записях, которые вел, когда тренировал Люченту, перечитывал комментарии, сопровождающие сделанные с нее наброски.
Энергия Ветроходца исходит прямо из костей. Имеющиеся на ней метки не видны глазу – кости у нее тонкие, как у птицы, будто она вовсе не собиралась становиться человеком.
Это была единичная запись, он к ней больше никогда не возвращался, и подробность, о которой он почти совсем забыл. И не вспоминал до сегодняшнего дня. Раффаэле наклоняется вперед на стуле и размышляет о клубке энергии, который наблюдал вокруг сломанного запястья Люченты.
«Какой странный перелом, – пробормотал слуга, накладывая шину. – Кость как будто сломана изнутри».
Пришедшая мысль наполняет Раффаэле холодным ужасом. За дверью раздается голос Джеммы, она зовет его, спрашивает, будет ли он ужинать, но он едва слышит ее.
Кости Люченты теперь не просто легкие. Они ломкие, причем в большей степени, чем это должно быть у человека ее возраста… Они истончаются изнутри.
Аделина Амотеру
Он хотел жить в доме, воздвигнутом на иллюзии, и скорее поверил бы м