всей практической деятельностью. Не только порабощенных заставляют поверить, будто значительная их часть еще пребывает в мире, который уже устранили, но и управляющие сами порой в некоторых отношениях страдают от собственной непоследовательности, когда уверяют себя в этом. Случается, что они мыслят об одной из сторон того, что они уже уничтожили, как будто она все еще остается реальностью, которой будет суждено присутствовать во всех их расчетах. Но это отставание долго не продлится. Кто смог без труда сотворить такое, обязательно пойдет дальше. Не нужно полагать, что в виде архаизма сумеют вблизи реальной власти долго продержаться те, кто недостаточно быстро понял всю гибкость новых правил игры и род ее варварского величия. Безусловно, судьба спектакля не приведет к тому, что он завершится просвещенным деспотизмом. Необходимо сделать вывод, что избранной касте, которая руководит господством, и в особенности управляет защитой этого господства, грядет неизбежная и неотвратимая смена. Новизна в таком вопросе, конечно же, отнюдь не будет выноситься на подмостки спектакля. Она придет как молния, которую узнают лишь по ее ударам. Эта смена, которая окончательно приведет к завершению производства зрелищных времен, работает незаметно и, хотя и относится к людям, уже обосновавшимся в самой сфере власти, — конспиративно. Она будет отбирать тех, кто примет в ней участие, согласно следующему принципиальному требованию: им надо отчетливо представлять, от каких преград они освобождаются и на что они способны.
Все тот же Сарду говорит: «Слово тщетно относится к субъекту, слово напрасно — к объекту, бесполезно означает безо всякой пользы для кого бы то ни было. Мы работали тщетно, когда мы что-либо делали без успеха, так что только потеряли время и силы, — но мы работали напрасно, когда мы делали нечто, не достигнув предполагаемого результата из-за изъяна в самом изделии. Если я не могу до конца сделать свое дело, я работаю тщетно, я бесполезно теряю время и силы. Если же сделанная мною работа не приносит результата, которого я от нее ожидал, если я не достиг цели, то я работал напрасно, то есть сделал бесполезную вещь… Также говорят, что кто-то работал тщетно, когда он не возместил затраты на свой труд или когда этот труд оказался непризнанным, ибо в таком случае работник потратил время и силы, не оценив предварительно стоимость своего труда, который притом может быть даже очень хорош».
Париж, февраль-апрель 1988 года
Вместо послесловия. Ситуация-1. Дебор и другие
1. Ги-Эрнест Дебор (1931–1994) — альтернативный культурный и общественный деятель, самопровозглашенный лидер Ситуационистского Интернационала (СИ), инициировавший его создание (1957), жестко определявший парадигмы его перформативности и, будучи верным пассионарно-церемониальной негативности как ключевому принципу революционной выразительности, терминировавший само его существование (1972)[3]. Написанное им «Общество спектаклей» (ОС) (1967) — одно из наиболее значительных исследований современного капитала, культурного империализма, роли mass media в общественных отношениях. По роспуску СИ обвинялся в косвенной причастности к убийству Жерара Лебовичи, его друга и издателя. Возмущенный обвинениями, запрещает прижизненный показ своих фильмов во Франции. В 1989 издает Комментарии к ОС. 30 ноября 1994 г. пускает пулю в сердце. Прежде подвергавшийся остракизму посмертно усилиями mass media моментально превращается в культурного героя.
2. Дефиниции (Definitions. Internationale Situationniste #1, Juin 1958[4]):
«сконструированная ситуация: конкретно и произвольно сконструированный посредством коллективной организации целостности окружения и игры событий момент жизни;
ситуационист: сообразующийся с теорией или практической деятельностью конструирования ситуаций. Практикующий конструирование ситуаций. Член Ситуационистского Интернационала;
ситуационизм: бессмысленное слово, порочным образом извлеченное из предыдущего термина. Нет ситуационизма как доктрины, интерпретирующей факты существования. Очевидно, ситуационизм как термин выведен антиситуационистами;
психогеография: исследование точного воздействия, преднамеренного или нет, географической среды, непосредственно воздействующей на аффективное поведение индивидов;
психогеографический: относящееся к психогеографии. Проявляющее непосредственное воздействие географической среды на аффективность;
психогеограф: исследующий и фиксирующий психогеографические реальности;
derive: экспериментальная поведенческая установка, направленная на выявление принципов урбанистского общества. В частности, может обозначать процесс непрерывного проведения этого эксперимента;
целостностный урбанизм: теория комплексного использования искусства и техник интегрального конструирования среды в динамическом соотнесении с поведенческими экспериментами;
detournement: используется в качестве аббревиатуры для формулы — „отстранение предположенных эстетических элементов“[5] Интеграция настоящей или прошлой эстетической продукции в высшем конструировании среды. В этом смысле не может существовать ситуационистской живописи или музыки, но лишь ситуационистское использование этих средств. В более примитивном смысле detoumement в традиционных культурных сферах является пропагандистским методом, выявляющим исчезновение и потерю значимости этих сфер;
культура: отражение и проработка в каждом историческом моменте возможной организации обыденной жизни; система эстетики, чувствований и нравов, посредством которой коллектив реагирует на объективно данную ему его экономикой жизнь. (Это термин мы определяем исключительно в перспективе созидания, а не преподания ценностей);
декомпозиция: процесс, в котором традиционные культурные формы сами себя уничтожают, вследствие появления высших средств доминирования над природой, указующих и востребующих культурные конструкции высшего типа. Следует различать активную фазу декомпозиции, эффективного уничтожения прежних надстроек (superstructures) — фаза, заканчивающаяся к 1930 г., — и фазу повторения, позднее берущую верх. Задержка в переходе от декомпозиции к новым конструкциям обуславливается задержкой в революционной ликвидации капитализма».
3. Движение ситуационистов возникло из практик леттристов, во многом наследовавших техникам дадаизма. В качестве принципа практической антикультурной деятельности леттристов Изидор Изу, до 1952 являвшийся декламатором идей группы, утверждал разложение старых социокультурных реалий на составляющие для их последующего спорадического составления в новые комбинации (ср. дадаистские техники коллажирования). Леттристский методический буквализм экспериментально применялся в живописи, кинематографе (в частности, в фильмах Дебора (см. Hurrlements enfaveurde Sade)), поэзии, различных формах антисоциального поведения.
Наиболее известная из акций леттристов имела место на воскресной пасхальной службе в парижском соборе Нотр-Дам 9 апреля 1950 г. Один из участников акции, Мишель Мурре, переодевшись в рясу доминиканца, пробрался к амвону и, улучив паузу в течении службы, обратился к молящимся с прозрачным сообщением:
«Сегодня, в святое пасхальное воскресенье,
здесь, под сводами собора Нотр-Дам-де-Пари,
я обвиняю всемирную католическую церковь
в смертном грехе злоупотребления нашими жизненными силами
во имя неба, которое пусто,
обвиняю церковь в жульничестве,
я обвиняю католическую церковь,
заразившую мир своей кладбищенской моралью,
раковую опухоль павшего Запада.
Воистину, говорю я вам: Бог умер!»
— На этом месте разъяренные органисты стащили Мурре с возвышения, а забывшие о любви к ближнему прихожане обратились в стаю охоты, алкающую суда Линча над ним и над вступившими в потасовку его тремя соратниками. Лишь вмешательство полиции не позволило шоу свершиться до конца. Агенты «смерти бога» были арестованы, Мурре отправлен в психиатрическую клинику, в которой позднее претерпел обращение в христианство.
Расколу в среде леттристов послужило поводом подозрение в выдаче Изидором Изу, имевшим виды на карьеру в Голливуде, планов античаплиновской акции леттристов полиции. Созданный в результате раскола «Леттристский Интернационал» (ЛИ) делал акцент на отказе от возможностей получения коммерческих дивидендов от антисоциальной деятельности движения, на отказе от любых форм социального отчуждения, в том числе и отчуждения свободной речи в идеологизирующую систему языка.
Радикальная наивность была стилем их публикаций. Один из текстов журнала «Потлач»: «Всё, что хочет сохранить существующие обстоятельства дел, работает на полицию. Ибо мы знаем: все имеющиеся идеи и установки — неудовлетворительны. Современное общество состоит из леттристов и шпиков, отвратительнейший из которых — Андре Бретон. Нет нигилистов — есть лишь бессильные. Практически все для нас запрещено. Совращение малолетних [в то время — лиц до 21 года; притом, что большинство из самих леттристов не достигало этого возраста] и удовольствие курения гашиша преследуются, как, впрочем, и все наши обычные способы борьбы со скукой. Многие из наших товарищей брошены в тюрьмы по обвинению в кражах со взломом. Мы заявляем протест против штрафов, налагаемых на тех, кто сознательно решил не отчуждать себя в работе. Обсуждать здесь нечего. Дела людей должны иметь своим основанием если не террор, то страсть.» «Все средства годятся для того, чтобы забыться: самоубийство, тяжелые увечья, наркотики, алкоголизм, безумие… Живыми нам отсюда не выбраться, но так всегда» (Дебор, «Потлач» № 2).