ди, с трудом уловила еле слышный стук сердца. – Прости меня, пожалуйста, – вымолвила она, смахивая слёзы, и побежала к телефону.
Трясущимися руками набрала на крутящемся диске номер, звонила напрямую, в обход коммутатора.
– Дядя Лёша! – закричала она в трубку срывающимся голосом. – Скорее приезжайте сюда! У нас беда.
– Я чувствую. Что конкретно? – услышала она в ответ.
– Папа… магия… я случайно… в общем… – пробормотала Аглая в трубку и заревела.
– Жди, скоро приеду.
Через несколько минут Алексей Бахрушев толкнул входную дверь, которая оказалась не заперта. Он вошёл, обнял, утешая, Аглаю и тут же отвёл её в сторону, освобождая проход. За ним вбежали несколько человек с носилками. Алексей подошел к Борисову, склонился над ним, пощупал пульс, провёл рукой над грудью в области сердца, после чего коротко кивнул своим компаньонам. Те быстро сделали укол лежавшему без чувств Сергею Ивановичу, переложили его на носилки. Один из вошедших положил ладонь на покрытый крупными каплями пота лоб председателя Профсоюза.
Аглая всё это время испуганно жалась в углу, к ней подошёл Бахрушев.
– С ним всё будет в порядке? – спросила она.
– Всё будет нормально, девочка.
Алексей опять обнял её, погладил по голове, а Аглая в который раз за сегодня разревелась.
– Расскажи мне, что здесь произошло.
– Не знаю, я… просто метнула в него силу, и всё.
– Ясно, – маг обернулся и сказал что-то тем, кто оказывал первую помощь главному магу Города.
Аглая из сказанного почти ничего не поняла, его речь целиком состояла из медицинских терминов. Алексей снова сочувственно взглянул на девушку.
– Я должен всё знать. Понимаешь? Должен. Расскажи мне всё, что произошло.
Аглая коротко кивнула.
– Пошли в другую комнату, не будем им мешать, – сказал Бахрушев.
Аглая согласилась, в её комнате они сели на кровать, Алексей снова приобнял её, и она рассказала ему всё. Своему учителю, своему другу. Абсолютно всё. И о её романе с Ликой, и о том, как она была влюблена в Виктора, и для чего хотела быть с ним. Рассказала о том, что помогала Лике заниматься магией вне Профсоюза, что запрещено законом, правда, не сказала, что та действительно обладала даром и достигла серьёзных результатов, – как-то вылетело из головы. В конце концов рассказала, что раскусила интригу отца, что между ними разгорелась ссора, и что случилось после этого.
Бахрушев тяжело вздохнул.
– Да, запуталась ты совсем, девочка, но ты ни в чём не виновата.
– Дядя Лёша, я не хотела, это был несчастный случай…
– Я всё понимаю, ничего страшного, – успокоил её маг.
– Можно сейчас к отцу поехать? – спросила Аглая.
Сергея Ивановича к этому времени уже отвезли в больницу.
– Лучше не надо, ему уже оказывают необходимую помощь, боюсь, ты с ним пока не сможешь увидеться. Кроме того, прости, Аглая, но я должен тебя оставить здесь. К моему искреннему сожалению. Побудешь, Ага, под домашним арестом несколько дней, не более. Ты мне веришь?
Алексей назвал девушку её любимым прозвищем. Аглая грустно улыбнулась, спросила:
– А может, мне и это снять?
И показала на браслет.
– Снимать не надо. Тем более что сегодня я побуду с тобой. Заодно постараемся вспомнить, что за силу ты использовала и как. Может, это пригодится для лечения отца. Ты согласна?
– Конечно.
Аглае вдруг страшно захотелось быть полезной хоть кому-то. И она очень старалась. Алексей, дядя Лёша, хотя ему едва исполнилось двадцать шесть, похвалил её, заверил, что всё будет хорошо. Она расслабилась и сама не заметила, как уснула. Но на следующий день всё пошло вовсе не так, как ожидал её наставник.
Утром в квартиру к Аглае вошли четверо человек с обыском, осмотрели всю квартиру, её саму тоже. Алексея рядом уже не было.
– Что с отцом? – попыталась спросить она.
– Вам знать об этом не положено.
После чего двое человек: солдат, охранников, тюремщиков – она не знала, как их называть, они были в обычной гражданской одежде – остались сидеть в гостиной. Один постоянно дежурил у входной двери, а ещё один все время находился рядом с ней. Аглая завалилась бы и рыдала в подушку весь день, если бы не стоящий рядом надсмотрщик с каменной физиономией. Поэтому она просто сидела, понурив голову, и ждала неизвестно чего.
Примерно в полдень из прихожей донёсся знакомый голос:
– Ты куда лапы тянешь, баран?
– Так, ну-ка не шумим, гражданка, а то сейчас загребу тебя по полной.
– Да ты знаешь, кто я такая?
– Знаю, поэтому так и обращаюсь. Руки в стороны, все металлические предметы снять! Сумку на стол! Так, разрешение на ношение оружия имеется?
– Имеется, – ядовито ответил женский голос.
Затем послышалось невнятное бормотание, звон ключей и мелочи. После чего опять раздались шаги. Дверь в спальню Аглаи открылась, на пороге стоял один из охранников и Лика.
– Ничего не передавать, не прикасаться друг к другу. Говорить только чёткими фразами, при малейшем неповиновении имеем право применить силу. Это понятно?
– Да, – ответила Лика и зашла к Аглае.
Охранник закрыл за ней дверь, и их в комнате осталось трое. Впрочем, личный надсмотрщик волшебницы старался ничем не привлекать к себе внимание. Лика присела на край постели, вздохнула, захотела что-то сказать, но промолчала. Аглая, взглянув на подругу, тщетно попробовала улыбнуться. Лика покосилась на сидящего охранника с ничего не выражающим взглядом и заговорила:
– Аглая, ты только не волнуйся. Всё будет в порядке. Я уверена в этом. Ты… ты отлично выглядишь.
На этот раз чародейка всё-таки смогла улыбнуться, но улыбка вышла грустной.
– Ты, главное, помни, что о тебе не забыли. Всё будет в порядке, – Лика опять запнулась. – Ведь помнишь, тогда на репетиции ты показывала мне, как обращаться со стеклянным шаром, и всякие такие штуки. А я волновалась, но ты так чётко всё объяснила, что я всё сделала правильно. Помнишь?
Аглая машинально кивнула, хотя точно знала, что никаким трюкам со стеклянным шаром, который в постановке использовался в качестве магического предмета, она Лику не учила. Аглая посмотрела на подругу, и сердце ушло в пятки. Она, кажется, поняла, на что намекает подруга. Лика хитро улыбнулась, обнажив ровные белые зубки.
«Только бы тюремщик ничего не заметил», – подумала волшебница.
– А у нас говорят, что, возможно, подготовят концертную программу для выступлений на фронте, представляешь, – тем временем невозмутимо продолжала певица. – По-моему, такая поездка должна быть невероятно интересной.
Лика весело щебетала ещё минуты три-четыре. Аглая только молча слушала. Потом охранник сказал:
– Время.
И Лика начала собираться.
– Я ещё к тебе загляну, – сказал она на прощание.
Подруга ушла, и снова потянулись муторные часы ожидания. Аглая сидела на одном месте, почти не двигаясь, часа через три охранник открыл дверь и позвал её к телефону. В трубке раздался уверенный, хотя и совсем не радостный, голос Бахрушева:
– Аглая, девочка, с твоим отцом всё в порядке, думаю, он скоро поправится. Всё остальное – необходимая мера, потерпи, пожалуйста.
– Конечно, дядя Лёша.
– Я постараюсь скоро вернуться.
После этой фразы в трубке раздались короткие гудки. А дочь главного, пока ещё главного, мага Зелёного Города под присмотром охранника пошла обратно в свою комнату.
5. Змеиное гнездо
Виктор Ахромеев
То, что Борисов загремел в больницу, конечно, спутало в штабе все карты, но всё-таки, по большому счёту, было не такой уж сильной потерей. Сергей Иванович был председателем Профсоюза магов и влиятельным человеком вовсе не из-за своей магической силы. Он был, скорее, талантливым организатором и интриганом, конечно. А теперь в Профсоюзе наверняка начнется бардак. Хотя кто знает? Алексей Бахрушев, который взял на себя все обязанности шефа, тоже способный парень. Главное, чтобы Лика во всё это не вмешивалась. Она с Аглаей очень дружна и может попытаться помочь девочке. Если честно, это меня гораздо больше волновало, чем последствия травмы главного мага Зелёного Города.
Ещё одни сутки полёта прошли спокойно. На третий день подул довольно сильный ветер, но опять в подходящем нам направлении. По крайней мере так было на той высоте, где мы летели.
Большую часть дня я занимался ничегонеделанием и наслаждался тихим полётом по воздуху. Ближе к вечеру меня позвал Гаврик:
– Командир, Осипов говорит, время проводника высылать. Кто пойдёт?
– Я.
– Ты уверен, может…
– Уверен, спроси у Виталика, когда высадка.
Гаврик закрыл глаза, сжал амулет связи на груди, через полминуты ответил:
– После наступления темноты.
– Отлично.
Уже в вечерних сумерках Ротор коротко велел:
– Готовься.
И шар начал медленно опускаться. При снижении нас пару раз мотнул сильный порыв ветра. Ощущения во время этого были острые. Опускалась ночь, небо заволокло тучами, стало совсем темно. Я перестроился на ночное зрение, пространство вокруг из чёрного стало серым. В разрывах туч просвечивали тусклым светом звёзды. А шар продолжал снижаться.
Вдруг сильнейший удар подбросил нас всех. Я не вылетел наружу только потому, что смог вовремя схватиться за край стенки и оттолкнуться от него. Корзина отлетела назад и вверх. Я на миг завис в воздухе, держась за тонкий бортик, а потом корзина качнулась вперёд, и последовал новый удар. Жалобно заскрипели ивовые прутья. Я врезался грудью в рифлёную стенку, меня мотнуло вбок, и я налетел на Сашу. Поднял глаза вверх, увидел, как тросы, скрепляющие купол с корзиной, вот-вот скрутятся, как верёвки детских качелей, а купол начинает терять форму и становится похожим на смятую тряпку. И ещё лицо Ротора, отчаянно пытавшегося исправить положение.
Очередной удар встряхнул нас, но зато прекратилось вращение. Затем ещё один толчок – корзина вроде зацепилась за что-то и проехалась по какой-то поверхности, но потом наклонилась почти под прямым углом. На меня посыпались вещи из грузового отсека, я едва успел прикрыть голову, как что-то тяжёлое долбануло по кисти, но большая часть снаряжения просто вывалилась за борт, никого не задев. А корзина определённо ехала по земле и замедляла скорость. Я ухватился за плетёную стенку и выбросил себя наружу, приземлился на твёрдую поверхность, схватился за трос, тянущийся за корзиной, но тут же упал, и меня протащило по мокрой траве метров десять, как живой якорь.