— Сто дней здесь… Сто дней это, блин, много, очень много. И зачем ты им нужна? Что-то натворила?
— Я не одна здесь в заложниках.
— Кто ещё?
— Невилл.
Знакомое имя… Но я не могла вспомнить. Вот же дырявая память.
— Невилл?
— Я думала, ты знакомая Гермионы, — с неким подозрением протянула Луна.
— Да я пытаюсь вспомнить… Невилл, Невилл, Невилл… Аа, это же этот… Как его, высокий такой, да? С щенячьими глазами. Он тоже здесь? В соседней камере?
— Нет. Беллатриса держит его на цепи возле себя. Он, кажется, под империусом.
— Даже так? Хм. Зато ему не холодно как у нас.
Печально, что я осталась без худи. Надеюсь, они не выбросили, жалко же. Так… Прошло минут пятнадцать, и мне уже не хорошо от этого места. Скоро холод и сырость потихоньку сделают свои дела. Вон Луна уже вовсю кашляет и горло у нее воспаленное, а может и вообще пневмония развивается. Таким образом девочка долго не протянет, хотя и впечатляет, что до сих пор сохраняет боевой настрой. Сто дней в заточении в подобном месте! Да… Ее стойкости остается лишь восхищаться.
Вскоре Луна тихо уснула. У нее итак мало сил. Я проверила ее лоб, и кажется, я права — у нее признаки лихорадки. Хм.
— Так, Эльси, нужна помощь, — уселась я и погрузилась в себя. — Надо что-то срочно предпринять!
Из глубин подсознания постепенно раздавалась игра на виолончели, которая становилась четче и громче. Я ощутила пульсацию, потом увидела, как двигаются волны во тьме. Потом, как в радио после помех раздался прекрасный голос:
— Элейн, ты внезапно пропала. Я пыталась до тебя достучаться.
— Да, нас тут немножко поймали.
— Это плохо?
— Да.
— Что будем делать?
— Как раз работаю над этим. Есть варианты? Для начала было бы неплохо избавиться от этих цепей.
Я, конечно, могла бы «высвободить» их, как когда-то в случае с Эсхель, уповая на удачу. Но это лишь в самом крайнем случае. Последствия будут весьма плачевными, в первую очередь для моих «я». А я должна заботиться о них, о каждом из них, невзирая на личные предубеждения и состояние. Иначе никто из них не будет мне потом доверять. Тогда я даже боюсь представить, что со мной станет. Наверное, уничтожу саму себя в борьбе против собственных личностей, которым вдруг стану врагом. И самое главное — я дала себе слово, больше как с Эсхель и Энн не повторится.
— Вижу, у тебя снова проблемы.
— Эй, ты чего не отвечаешь? Тоже давай подключайся.
— Нет. Ты сама должна понять свою слабость, — Эймс ушла и больше не откликалась. Теперь я понимаю злость других, когда я их игнорирую. Это, оказывается, не очень неприятно.
— Эй! Эймс! Ладно. Фиг с тобой. Эльси, что-нибудь придумала?
— Нет. Что за цепи у тебя? Как они звенят? Они полые или цельные? Толщина какая? Попробуй резонировать волнами и услышать. Звуковые волны могут воздействовать на структуру металла. Их можно попробовать уничтожить механическими колебаниями, если демпфирующая способность у них слабая.
— Эм… Че? Можно помедленней.
— Прости. Я пока не знаю точно. У меня есть один вариант. Но нужно продумать. Иначе тебе самой будет хуже.
— Дерзай, родня. Дашь знать, когда будешь готова.
И пока я маялась фигней с цепями, со стороны двери раздались шаги. Вскоре она отворилась и наш мрак ослепил яркий белый свет от палочек двух черных силуэтов. Они приволокли бессознательное тело и теперь взялись за меня, предварительно парализовав заклинанием, когда я только хотела встать. Моя обмякшая туша вмиг перестала меня слушаться, пусть я сохраняла трезвость ума. Очень странное и неприятное ощущение — стать беспомощным заложником собственного тела.
Меня волокли по ступенькам наверх довольно не долго, парочка поворотов по узкому каменному коридору и наконец ощутила тепло и приятный запах то ли парфюма, то ли чего ещё. Лестрейндж и впрямь жила в подобии замка. Даже Хогвартс не мог бы похвастаться столь роскошным изобилием интерьера давних эпох. Двое людей в черных камзолах и в масках усадили меня на громоздкое кресло, запятнанное кровью. И вскоре к нам присоединилась она, роковая брюнетка во всем черном одеянии. Бледная, худенькая, с точеной фигурой, но с безумным взглядом. Несмотря на весьма нелестную репутацию, если об этом не знать, Беллатриса выглядела эффектно.
По мраморному полу раздавался лишь цокот каблуков. Подойдя вплотную ко мне, она провела палочкой по моему лицу. Ее темные глаза изучали меня, как хищник добычу. Она велела принести мои вещи. Там ничего ценного, потому и не беспокоилась, ну, кроме худи.
— И так, кто же ты?
— Я… — Лестрейндж сняла заклинания паралича и я сразу почувствовала облегчение. Даже дышать стало приятнее. — Меня зовут Элейн.
— И кем же ты приходишься, грязнокровке, Элейн? Друг? Союзник?
— Хех, друг… — усмехнулась я, что не понравилось Лестрейндж. — Я… Просто случайный попутчик.
Она не поверила.
— Неправильный ответ, спрашиваю ещё раз, — протянула она, ухмыляясь. Судя по всему, она пребывала в приподнятом настроении.
— Я… Не знаю… — это был честный ответ. Ведь я и сама толком не знаю ответ. Я же, просто пытаюсь держать слово, данное Эсхель — помочь Гермионе и всё, — Лестрейндж остановилась, её глаза опасно сузились.
— Сколько вас еще?
— Понятия не имею о чем вы.
— Каковы ваши планы?
— Знаете, это всё просто недоразумение, — продолжила я строить из себя невинность.
— Не хочешь отвечать? Что ж, боль заставит тебя передумать. Crucio!
Алый луч непростительного заклятья не успел до меня дойти, как все мое тело охватил спазм боли. Мышцы будто разрывались изнутри. Я едва ли могла дышать, будто лёгкие горели.
— ААРХ! ХА… ХА… Стойте… Стойте…
Женщина застыла и сверлила меня надменным взглядом в ожидании ответов.
— Фух… Отпустите меня и я всё расскажу.
— Ты мне и так расскажешь, Crucio!
— АААРХХ!!! Ммн… Кха… — после очередной шоковой терапии я едва могла думать, не то что говорить. Зато от холода не осталось и следа.
Резкий выброс адреналина и скачок давления по всему телу вызвали жар. Сквозь агонию я слышала, как бешено колотится сердце и вместе с ним гудит рой голосов. Моя реакция не понравилась Беллатрисе. Видать, я не умоляла, прекратить и всё такое. Она пытала своим излюбленным оружием еще какое-то время, что я уже перестала ощущать что-либо, кроме боли. Да и отвечать тоже.
Держись! Держись! Повторяла я про себя, стиснув зубы. В какой-то момент у меня пошла кровь из носа и рта. Харкнув кровью на ее шикарный пол, я хищно облизнулась, вкушая свою кровь, и вновь усмехнулась. Было наслаждением видеть ее перекошенное от раздраженности лицо. Женщина прекрасно знала, что круцио нельзя сразу использовать несколько раз подряд, иначе никаких долгих мучений — жертва просто-напросто отрубится и возможно навсегда. Это давало мне время на передышку.
— Ладно! Действуем по-другому! — пожирательница велела слуге в белой маске принести фамильный кинжал. — Отдаю тебе должное, Элейн. Мало кто выдерживает круцио. Все уже после второго раза умоляют о пощаде.
— Кха… Арх… Значит… Они все были нормальными людьми. Хе… Хе…
Схватив меня за волосы, Беллатриса провела лезвием вблизи глаз.
— О, какие необычные глаза.
— Кхах… Спасибо…
Зачем я ее провоцирую — я сама уже не понимала. Женщина резко подняла руку и вонзила нож прямо в кисть. И смотря в мое лицо, перекошенное от боли, ковыряла им, не вытаскивая. Ей нравилось мучить, пожирательница наслаждалась каждой минутой. Удар ножом по сравнению с круцио не вызвал столь сильных болевых ощущений. Или это у меня нервная система перегорела — не суть. Я не доставлю ей удовольствия.
— ААРХ… Кха… Кха…
— Как тебе? Нравится? Мм?
— Рр… Ну…
— Что? Что-то хочешь сказать?
Я изо всех сил цеплялась за одну идею — Диссонанс. Как объяснила Эльси одним словом, она придумала, как сломать цепь, и не только цепь. Принцип был схож с расколом. Нужно было расшатать атомное строение цепей изнутри, воздействуя на них вибрацией с чудовищной частотой. Любая, даже самая стойкая кристаллическая решетка выйдет из строя со временем под воздействием вибраций. Мне же нужно было дать ей время. Но блин, такими темпами останусь без рук, глаза и возможно много чего ещё, а освобождением пока и не пахло.
— Я пытаюсь, Элейн. Нужно ещё время.
Здесь главное не терять сознание. Иначе все потом нужно будет делать с начала. А это что-то уже казалось чем-то невозможным, и я потихоньку тянулась к своему последнему плану, когда мое тело и разум сдавали с каждым всплеском боли. Разум требовал окунуться в спасительное беспамятство, лишь бы избавиться от боли. А тело, ну, я прежде не видела столько крови и даже представить не могла, что у меня ее столько. Но нет… Нет… Почти что теряя сознание, я смотрела на окровавленную правую руку и лужу крови в подлокотнике… Я уже не вникала, что она там спрашивала, говорила. Лишь волком смотрела на ее самодовольное лицо.
Пытки растянулись на неизвестное время. Казалось, в разуме не осталось ничего, лишь постоянная боль. Не было больше сил, чтобы кричать, лишь редко стонать. Возможно, я только осознала всю беспросветность нашего положения. До конца не верила, когда наша поимка виделось нелепой шуткой, а сырая холодная камера плодом моего воображение. В какой-то момент я так и думала. Хотела думать. Но все это было реальностью.
Когда очередная агония отпускала из своих цепких лап, я едва ли могла открыть глаза и неустанно следила взглядом за холодным лезвием ножа в руках пожирательницы. Не пыталась вырваться или кричать, просто смотрела. Эльси не было уже долго, и я уже не верила, что у неё что-то получится. А может просто отдаться тьме? Или… Нет, не буду жертвовать Эльси. Пока нет.
Я толком ничего не видела из-за раздраженных слезами глаз. Лишь стискивала зубы так, что чувствовала, как стираются друг о друга передние ряды резцов, впивалась ногтями до крови в подлокотники кресла. Время от времени выгибалась так, что изо всех сил пыталась вырваться из цепей, даже если придется сломать кисти и лодыжку, содрать кожу.