- Стоп! - прорезал комнату голос Эдуарда. - Того, кто пустит первую кровь, я застрелю собственной рукой.
Мы оба застыли. Олаф заморгал, будто время потекло с обычной скоростью. По всей вероятности, сегодня мы друг друга не убьем. Но мой пистолет целился ему в грудь, и его рука с зажатым в ней ножом была занесена надо мной. Хотя не нож - а скорее всего меч. Откуда только он его вытащил?
- Брось нож, Олаф, - велел Эдуард.
- Пусть сначала она уберет пистолет.
В его темных глазах я видела ненависть, которую сегодня уже наблюдала на лице лейтенанта Маркса. Они оба ненавидели меня за то, что не в моей власти было переменить: один - за врожденный от Бога дар, другой - за то, что я женщина. Забавно, до чего одна безрассудная ненависть похожа на другую.
Пистолет в моей руке ровно смотрел в грудь Олафа, и я медленно выдохнула, выпустила воздух из тела, ожидая, пока Олаф решит, как нам сегодня поступить. Либо мы работаем над делом, либо копаем могилу - или две, если он достаточно быстр. Я знала, что бы выбрала я, но знала и то, что решающий голос - не мой. И даже не Олафа - голосовать будет его ненависть.
- Брось нож, и Анита уберет пистолет, - сказал Эдуард.
- Или застрелит меня безоружного.
- Она этого не сделает, - сказал Эдуард.
- Она теперь меня боится, - возразил Олаф.
- Может быть, - согласился Эдуард. - Но меня она боится больше.
Олаф посмотрел на меня сверху вниз, и сквозь ненависть и гнев проскользнула тень неуверенности.
- Нет, я всажу в нее нож. Она меня боится.
- Объясни ему, Анита.
Оставалось надеяться, что я правильно поняла, чего Эдуард хочет.
- Я тебе всажу две пули в грудь. Может быть, тебе удастся отрезать от меня кусок раньше, чем ты грохнешься. Если ты по-настоящему хорошо работаешь ножом, может, даже ты успеешь полоснуть меня по горлу, но все равно ты будешь мертв.
Я надеялась, что он примет решение достаточно быстро, потому что очень неудобно держать положение стрелка, сидя на заднице. У меня спина затечет, если я в ближайшее время не изменю позу. Страх уходил, оставляя за собой пустоту. Я устала, а ночь только начиналась. Еще часы пройдут, пока можно будет заснуть. И я устала от Олафа. Было у меня такое чувство, что если я не убью его сейчас, то мне еще представится шанс.
- Кого ты больше боишься, Анита? Меня или Олафа?
Я, не отводя глаз от Олафа, ответила:
- Тебя, Эдуард.
- Объясни ему почему.
Будто учитель тупому ученику говорит, что делать, но от Эдуарда я готова была это стерпеть.
- Потому что ты никогда не позволил бы мне так на тебя наставить пистолет. Никогда не позволил бы своим эмоциям поставить тебя в опасность.
Олаф моргнул, глядя на меня.
- Ты меня не боишься?
В его вопросе прозвучало разочарование, в котором было что-то детское, мальчишеское.
- Я не боюсь ничего из того, что могу убить.
- Эдуарда тоже можно убить, - сказал Олаф.
- Да, но может ли это сделать кто-нибудь из присутствующих? Вот в чем вопрос.
Олаф теперь глядел на меня более озадаченный, чем разгневанный. И начал медленно опускать клинок.
- Брось его, - произнес Эдуард ровным голосом.
Олаф уронил лезвие на пол. Оно упало, зазвенев.
Я встала на колени и отодвинулась вдоль стола, попутно опуская пистолет. На ноги я встала у конца стола, где стоял Бернардо. Я глянула на него:
- Отойди к Эдуарду.
- Я же ничего не делал, - ответил он.
- Отойди, Бернардо. Мне нужно место.
Он открыл рот, будто хотел возразить, но Эдуард его перебил:
- Сделай, как она говорит.
Бернардо отошел.
Когда они все оказались на том конце комнаты, я убрала пистолет.
У Эдуарда в руках был большой картонный ящик, переполненный папками. Сейчас Эдуард поставил его на стол.
- У тебя даже пистолета не было, - возмутился Олаф.
- Он мне не был нужен.
Олаф резко прошел мимо Эдуарда в коридор. Хотелось мне думать, что он пошел собирать вещи, но вряд ли мне выпадет такое счастье. Я его знала меньше часа, но уже убедилась, что он никому не лапушка.
Глава 20
Убийство всегда порождает кучу бумаг, но серийное убийство способно утопить в бумагах все. Мы с Эдуардом и Бернардо прорывались против течения уже с час, а Олаф так и не вернулся. Может, он решил собрать вещи и уехать? Я не слышала хлопанья дверей и шума машины, но я ведь не знала, насколько дом звуконепроницаем. Эдуарда вроде бы отсутствие Олафа не беспокоило, так что и я не стала на этом зацикливаться. Я уже прочла один отчет от корки до корки, чтобы составить общее впечатление, а кое-что даже привлекло мое внимание. В разрезах на телах обнаружены следы обсидиана. Может быть, обсидианового лезвия. Хотя мы вроде бы были не в той части света? Или нет?
- Ацтеки сюда когда-нибудь доходили? - спросила я.
Эдуарду вопрос не показался странным.
- Да.
- И я не первая обратила внимание, что обсидиан может означать ацтекскую магию?
- Не первая.
- Спасибо за сообщение, что мы ищем ацтекского монстра какого-то вида.
- Местные копы говорили с ведущим в этой области экспертом. Профессор Даллас не может указать какое-либо божество или предание, которое можно было бы связать с этими убийствами и увечьями.
- Звучит как цитата. Об этом есть что-нибудь л отчетах?
Он поднял глаза от горы бумаг:
- Где-то есть.
- Существует ли ацтекское божество, которому жрецы приносили бы жертвы, содрав с них кожу? Или это было у майя?
Он пожал плечами:
- Профессор связи не видит, поэтому я ничего и говорил тебе. Полиция этот ацтекский след пережевывала несколько недель. И без толку. Я тебя привез сюда, чтобы ты нашла новые мысли, а не мусолила старые.
- Все равно я хотела бы поговорить с профессором. С твоего позволения, конечно.
Я постаралась, чтобы моя язвительность до него дошла.
- Сначала просмотри отчеты, может, мы что-нибудь упустили, а с профессором я тебя познакомлю потом.
Я подняла на него глаза, попыталась прочесть что-то в этой младенческой синеве - как всегда, безрезультатно.
- И когда меня представят профессору?
- Сегодня.
Тут я подняла брови:
- Ну и ну, это таки да скоро, особенно если учесть твое мнение, что я зря трачу на это время.
- Она почти все ночи проводит в Альбукерке в одном клубе.
- Она - то есть профессор Даллас, - уточнила я.
Он кивнул.
- И что в этом клубе такого особенного?
- Если бы ты изучала ацтекскую мифологию и историю, то не упустила бы возможности побеседовать с настоящим живым ацтеком.
- Живой древний ацтек в Альбукерке? - Я даже не пыталась скрыть удивления. - Как это может быть?
- Ну, может, и не живой.
- Вампир, - догадалась я.
Он снова кивнул.
- У этого ацтекского вампира есть имя?
- Принцесса города называет себя Итцпапалотль.
- Это имя какой-то ацтекской богини?
- Правильно.
- Да, говори после этого о бреде величия. - Я смотрела в лицо Эдуарда, пытаясь что-нибудь уловить. - Копы с ней говорили?
- Да.
- И?..
- Она ничем не могла помочь.
- Ты ей не веришь?
- Копы тоже не поверили. Но во время трех последних убийств она была на сцене клуба.
- Так что с нее подозрения сняты, - заключила я.
- Вот почему я и хотел, чтобы ты сперва прочитала отчеты, Анита. Мы в них что-то упустили. Может, ты это найдешь, но только если не будешь гоняться за ацтекскими пугалами. Под этот камень мы заглянули, и как ни хотела полиция, чтобы виновной оказалась Принцесса города, - у них не вышло.
- Так почему ты предложил мне сегодня ее увидеть?
- Если она не совершала убийств, это еще не значит, что она не владеет полезной для нас информацией.
- Полиция ее допросила. - Я не спрашивала, а констатировала факт.
- Ага. Просто смешно, как вампиры не любят говорить с полицией, но они не прочь были бы поболтать с тобой.
- Ты ведь мог мне сказать, что сегодня мы встречаемся с Принцессой города.
- Я бы тебя туда не повез сегодня, если тебя так сразу не осенило бы. Честно говоря, я надеялся, что ты не ухватишься за ацтекский след, пока не прочтешь все.
- Почему?
- Я тебе говорил: это тупик. Нам нужны новые идеи. То, о чем мы еще не догадались, а не то, что полиция уже "вычислила".
- Но ты ведь еще до конца не вычислил же эту Итцпа-как-ее-там?
- Богиня позволит тебе произносить ее имя в переводе - Обсидиановая Бабочка. Кстати, ее клуб тоже так называется.
- Ты думаешь, что она здесь замешана?
- По-моему, она знает нечто такое, чем готова поделиться с некромантом, но не с истребителем вампиров.
- Так что я туда являюсь, так сказать, в неслужебном качестве.
- Так сказать.
- Я - слуга-человек Жан-Клода, треть его маленького триумвирата власти. Если я нанесу визит Принцессе города без полицейских верительных грамот, мне придется играть в вампирскую политику. А я этого не выношу.
Эдуард посмотрел на меня через стол:
- Когда прочтешь сотый протокол свидетельских показаний, у тебя мнение переменится. Ты даже вампирской политике будешь рада как поводу вылезти из этой бумажной кучи.
- Ну и ну, Эдуард! У тебя голос почти желчный!
- Анита, я эксперт по монстрам и здесь ни одной гребаной зацепки не вижу.
Мы переглянулись, и снова я ощутила это его чувство страха, беспомощности - то есть чувств, которые Эдуард испытывать не способен. Во всяком случае, так я думала.
Вошел Бернардо с кофейными чашками на подносе. Наверное, он почуял что-то в воздухе, потому что спросил:
- Я чего-то пропустил?
- Нет, - ответил Эдуард, возвращаясь к бумагам, разложенным у него на коленях.
Я встала и начала раскладывать документы.
- Нет, пока ничего не пропустил.
- Больше всего на свете люблю, когда мне врут.
- Мы не врем, - ответила я.
- А чего тогда такая гроза в воздухе повисла?