– Закрой иллюминаторы! – рявкнул Филипов.
Он бросился к электрощитку, схватил в руку провода и вырвал их со снопом искр. Затем открыл аккумуляторный отсек, в котором стояли четыре морских аккумулятора: два главных и два запасных. Филипов вытащил ящик с инструментом, извлек из него ножницы в резиновом чехле и, снова выпуская снопы искр, перерезал четыре положительных провода.
Судно погрузилось в темноту. Не будет никакой радиопередачи.
«Аварийный радиомаяк». Этот ублюдок понимает, что достаточно кинуть маяк в воду, как тот сам включится и передаст сигнал СОС?
Если он не моряк, то он этого не знает. Филипов понадеялся на его невежество.
Он подошел к аварийному шкафчику, распахнул дверцу и вытащил два гидрокостюма, один кинул Смиту, а другой принялся лихорадочно натягивать на себя. Он услышал, как Смит вскрикнул, выстрелив дважды в один из потолочных люков.
– Надевай. Я тебя прикрою.
Смит схватил костюм и принялся влезать в него, а Филипов прислонился к корпусу. Иллюминаторы были закрыты, но воздуховоды – нет. Было темно, и он заметил тень, быстро двигавшуюся возле воздушного люка в потолке. Он выстрелил и разбил его. И тут вдруг сообразил: в каюту есть еще один вход, через люк форпика и якорный блок. Это был единственный люк, в который способен пролезть человек. Если агенту известно об этом, то им придется несладко. К тому же в самом форпике имелось еще два люка поменьше.
Филипов поспешил к форпику и осмотрел два темных лючка в потолке. Агент не мог увидеть их в темноте, но наверху было достаточно лунного света, чтобы Филипов увидел агента, если тот заглянет в них. Он ждал. И услышал очень тихое движение вдоль борта по направлению к носу. Медленный шаг по крыше каюты, еще один, и еще. Потом люк накрыла слабая тень; Филипов был готов к этому и выстрелил.
Крышка разбилась, ее разнесло на мелкие куски. Он ждал, сдерживая дыхание и слыша громкий стук своего сердца. Убил он его или нет? Почему-то Филипов был уверен, что агент жив. То, как он поднялся, эти демонические серебристые глаза, то, как он хладнокровно, с точностью бездушного механизма убил трех человек менее чем за три секунды…
Неожиданно в разбитом люке появилось бледное лицо федерала с той же презрительной улыбкой, и прозвучала сочувственная реплика:
– Самый несчастный из всех людей на земле.
Филипов яростно взревел и принялся палить и палить в то место, где только что находилось лицо, пока не понял по щелчкам, что его магазин опустел. Проклятье!
Рядом с ним появился Смит, облаченный в оранжевый гидрокостюм:
– Что теперь?
Охваченный ужасом, он, как ребенок, ждал распоряжений, страшась того, что Филипов потерял контроль над собой.
Капитан попытался взять себя в руки:
– Возьми кувалду из ящика. Мы разобьем водозаборник системы охлаждения двигателя в корпусе.
Смит замер:
– Мы же потонем!
– В этом-то и суть.
– Но…
– Эти костюмы нас спасут. А федерал замерзнет. Когда судно затонет, придет в действие маячок и автоматически вызовет спасателей.
Теперь Смит понял. Он распахнул дверь в моторный отсек и отдраил широкий люк в полу, открывая клапан водозаборника.
– Постой. Мы забыли про бабки.
Черт, совсем вылетело из головы! Филипов отпер кладовку. Там стояли шесть маленьких водонепроницаемых спортивных сумок, в каждой доля, причитающаяся одному из членов экипажа. Он вытащил все. Три перебросил через плечо, три других отдал Смиту:
– Они не тонут.
– Но береговая охрана захочет узнать…
«Вот зараза!»
– Зачем им открывать сумки и устраивать обыск? Мы просто скажем, что там наша одежда.
Смит кивнул.
– Ладно, а теперь лупи по воздухозаборнику. Со всей силы.
Смит замахнулся кувалдой и сшиб клапан, труба охладителя погнулась.
– Еще!
Этот долбаный агент, как летучая мышь, метался повсюду в поисках входа. Он еще не заметил люка на форпике. И маячок не задействовал. Значит, он не моряк. Хорошо.
Бабах! Смит ударил кувалдой еще раз. Внутрь неожиданно брызнула вода.
Бабах!
Филипов услышал журчание. Смит подался назад, выронив кувалду:
– Порядок. Вода бьет, как в чертовом фонтане.
Вода бурлила, словно гейзер. Еще несколько секунд – и она появится на полу каюты.
– Мы выберемся через люк форпика. Спрыгнем с этого долбаного суденышка и отплывем как можно дальше. У него осталось всего четыре патрона, а вскоре у него будут более важные заботы, чем стрелять по нам.
– Точно.
Смит отпер якорный блок на форпике, открыл дверь и забрался внутрь по якорной цепи.
– Тихо, – прошептал Филипов. – Не открывай, пока я не подам сигнала.
Кивок. Смит протянул руку и сдвинул защелку снизу. Потом уставился на Филипова в ожидании сигнала. Стояла такая темень, что Филипов почти не видел его. Он устроился поудобнее в блоке, прижался к Смиту в тесном пространстве.
– Ты меня поднимешь. Я развернусь и подтяну тебя.
Не успел Филипов закончить, как ему пришло в голову, что было бы очень удобно, если бы Смит утонул вместе с «Маниболлом», а он остался единственным выжившим.
– О’кей, – сказал Смит.
– На счет «три».
Он встал на сцепленные руки Смита.
– Раз, два, три!
Смит напрягся, и Филипов выпрямился, отбросив наверх крышку люка, ухватился за края и вылез наверх. Он повернулся и захлопнул за собой крышку.
До него донесся приглушенный крик:
– Какого черта?
Филипов бросился к фальшборту, собираясь нырнуть в воду, но тут случилось что-то неожиданное, и он внезапно распростерся на палубе, а три его сумки с деньгами разлетелись в разные стороны. Он еще не успел прийти в себя, как почувствовал на своей спине больно упершуюся в нее ногу, а в ухо ему ввинтилась холодная сталь ствола.
Тихий голос сказал:
– Снимите свой костюм. Или умрете.
Крышка люка на форпике, которая открывалась только снизу, поднялась, и появился Смит. Ствол на мгновение исчез из уха Филипова, раздался одиночный выстрел и вскрик, после чего дуло вернулось на прежнее место, но теперь больнее, чем прежде.
– Я не люблю повторять.
Пистолет Филипова был под костюмом, и если бы он смог добраться до него… Он начал возиться с молнией, попытался расстегнуть ее, но тут вспомнил, что магазин пуст. И остановился.
– Продолжайте снимать его.
Филипов уставился на агента. Палуба уже наклонялась.
– Но… мы тонем.
– Это очевидно. Мне нужен ваш костюм.
Филипов медлил, и федерал выстрелил. Пуля ударилась в палубу так близко к его уху, что его обдало осколками стекловолокна.
– Хорошо. Я его сниму, сниму!
Он принялся снимать костюм. Возможно, у него появится шанс, пока агент будет облачаться. Это было чертовски нелегко.
– Пожалуйста, держите руки все время на виду, – сказал агент, подтягивая к себе костюм. – А теперь наклонитесь, еще немного, вот так. Отлично!
Он ударил Филипова пистолетом в висок.
Когда Филипов пришел в себя, агент стоял над ним, полностью одетый в оранжевый гидрокостюм, с пистолетом в руке.
– Добро пожаловать на тонущий корабль, – сказал он. – С сожалением должен вам сообщить, что вы единственный, кто умрет от гипотермии. Если, конечно, вы не знаете способа предотвратить погружение судна. Теперь у вас нет костюма, но зато есть стимул.
Филипов лежал на палубе, глядя на агента, в голове у него стучало. Палуба наклонялась все круче, судно уже на треть ушло под воду.
– Такого способа нет.
– Ах, какая жалость!
– Ради бога, позвольте мне спуститься и взять для себя другой костюм!
Агент заколебался.
– Если вы позволите мне замерзнуть, это будет хладнокровное убийство.
– Справедливо, – сказал человек, – а совесть у меня такая нежная. Хорошо. Вы можете подняться, только, пожалуйста, без глупостей. Возьмите костюм и сразу же возвращайтесь.
Филипов поднялся, почти теряя сознание от боли в голове, заскользил по наклонившейся палубе и ухватился за поручни, открывая крышку люка форпика. К своему ужасу, он увидел, что форпик наполовину заполнен водой. Чтобы достать костюм, ему нужно нырнуть в кромешной темноте.
– А «зодиак»? – слабым голосом спросил он.
– Весь в дырах благодаря вашему экзальтированному другу.
Филипов вдруг почувствовал, как его охватывает паника. Оставалось одно – нырнуть и на ощупь найти путь к шкафчику с костюмами.
– Мне… мне придется нырять, – сказал он.
– Бога ради.
Филипов опустился в люк форпика. Вода доходила ему до пояса. Аварийный маячок уже активизировался, береговая охрана, вероятно, получила сигнал и движется в их сторону, но ему некогда было беспокоиться по этому поводу. Он сделал несколько глубоких вдохов, задержал дыхание и нырнул.
Ледяная вода подействовала на него как удар молота. Он подтянулся к двери форпика, а через нее – в каюту; он плыл с открытыми глазами, но здесь царил полный мрак. Его легкие уже разрывались, когда он нащупывал путь по левому борту, пытаясь сориентироваться в темноте. Приток встречной воды откинул его назад, и он потерял ориентацию. Поняв, что вот-вот задохнется, Филипов развернулся и поплыл назад в форпик, но вместо этого стукнулся о стену и неожиданно всплыл в воздушном кармане под потолком каюты. Хватая ртом воздух, он в отчаянии снова попытался сориентироваться. Вода быстро поднималась, объем кармана уменьшался, воздух со стоном прорывался через разбитую крышку люка в потолке. Черт, эта посудина может в любую минуту уйти под воду! Филипов снова нырнул, двигаясь вдоль стен… и ему повезло. Шкафчик с костюмами! Все еще открытый. Он пошарил внутри, ухватил полные руки резины и потащил за собой на поверхность. Но теперь здесь оставалось всего два фута воздуха. Сражаясь с костюмом, Филипов попытался вытащить его из воды, но тот скручивался, а руки у него онемели, и он едва мог ими двигать. Ему было очень холодно, а пока он молотил руками, объем воздушного кармана сжимался, хрип выходящего воздуха становился все громче. И вдруг судно резко накренилось, воздушный карман исчез, и он понял, что они погружаются, погружаются в холодные глубины Атлантики…