– Понимаю. Но ведь нет никаких свидетельств того, что он мертв?
– Нет. Если бы было тело, то оно должно было всплыть на поверхность, я имею в виду в цифровом плане. Он жив, но где-то у черта на куличках.
– Спасибо, Мим.
– Все, чем я могу быть полезен, мой любимый федерал. А как там насчет оплаты? Маскирующий сотовый дуплексер мне очень, очень пригодится.
– Скоро вы получите этот прибор. И естественно, будете пользоваться им только для помощи правоохранительным органам.
– Естественно! – В трубке раздался сиплый смех.
– Спасибо, Мим.
Пендергаст убрал телефон в карман костюма.
Еще несколько минут он смотрел за тем, как криминалисты сворачивают работу. Потом пересек гостиную, такую же чистую и пустую, как другие комнаты, и остановился у ближайшего окна. Квартира в Гамильтон-Хайтс находилась в одном из недавно построенных зданий, в двадцатиэтажном доме на углу Бродвея и Сто тридцать девятой, – рядом с ним соседние особняки и таунхаусы казались карликами.
Окно выходило на запад, в сторону Риверсайд-драйв и Гудзона. Груженая баржа медленно тащилась против течения в направлении Олбани.
За спиной у Пендергаста раздалось покашливание, он повернулся и увидел Аренски, агента ФБР, возглавлявшего команду криминалистов. Эксперт стоял, почтительно ожидая, когда Пендергаст заговорит с ним.
– Да? – спросил Пендергаст.
– Сэр, мы закончили работу. Если вы не против, мы вернемся в город и начнем обрабатывать информацию.
– Много чего нашли?
Аренски отрицательно покачал головой:
– Только множественные отпечатки.
Пендергаст кивнул.
Когда Аренски повернулся и начал собирать своих сотрудников, дверь в квартиру открылась и появился Лонгстрит, заполнив дверной проем своей высокой фигурой. Увидев Лонгстрита, Аренски быстро подошел к нему, и они заговорили вполголоса. Аренски начал вызывать по очереди членов различных команд, очевидно, для того, чтобы они отчитались перед Лонгстритом.
Пендергаст какое-то время наблюдал за происходящим, потом снова повернулся к окну. Глядя поверх низких строений, тянувшихся на запад к реке, он мог разглядеть за длинными рядами особняков высокие коньки и зубцы на крыше своего собственного дома на Риверсайд-драйв. Даже без бинокля он видел довольно отчетливо парадную дверь, вход для слуг, служебные окна, даже зашторенные окна библиотеки.
Эта квартира явно была выбрана потому, что из нее можно было наблюдать за происходящим на Риверсайд, 891.
Пендергаст наклонился и пригляделся к подоконнику. Просверленные в дереве два ряда отверстий, по три отверстия в каждом, образовывали два треугольника на расстоянии шести дюймов друг от друга. Несомненно, эти отверстия предназначались для крепления штатива зрительной трубы. Именно такое крепление рекомендовалось для тяжелой, дающей увеличение в шестьдесят или восемьдесят раз трубы со светоусилением, какой воспользовался бы Диоген, – оно обеспечивало ему повышенную устойчивость при наблюдении за самыми удаленными жилищами.
Когда Пендергаст выпрямился, к нему подошел Лонгстрит. В ответ на незаданный вопрос Пендергаста он кивнул.
– Агент Аренски ввел меня в курс дела, – сказал он. – Что-то в этом роде мы и предполагали найти. Квартиру около трех месяцев назад снял на один год некто мистер Крамер.
– Нет сомнений, что это одна из бросовых ипостасей Диогена. И кто-нибудь видел мистера Крамера?
– Мы опросили соседей и консьержей. Соседка, женщина лет семидесяти с лишним, которой некуда время девать, рассказала больше всех. Мы пригласили полицейского художника, чтобы тот нарисовал портрет по ее описанию, хотя пользы от него почти никакой. Мистера Крамера довольно регулярно в первое время его проживания видели в обществе молодой женщины.
– Флавии.
Лонгстрит кивнул:
– Несколько человек опознали ее по полицейским фотографиям. Диогена никто не опознал. Но он был здесь. – Лонгстрит обвел рукой комнату. – Даже предварительная рабочая проверка отпечатков с помощью полицейских ноутбуков показала, что они оба наследили по всей квартире.
– Понятно.
– Какой-то период никого из них не видели. Это, несомненно, соответствует времени их пребывания в Эксмуте. А около четырех недель назад «мистер Крамер» вернулся. На этот раз без Флавии. Время у него как-то сбилось: он уходил поздно вечером и возвращался домой под утро. Консьержи и пожилая соседка видели, как он приходит и уходит… Но это кончилось неделю назад: он забрал все свои вещи и пропал. – Лонгстрит нахмурился. – И на сей раз Флавия, кажется, проявила бо́льшую осторожность. Нет никаких указаний на то, куда они или, что более важно, он мог исчезнуть.
Наступила пауза.
– Боюсь, что это такая же история, к какой мы пришли в спецоперациях, – продолжил Лонгстрит. – Никаких недавних следов на мониторах Администрации транспортной безопасности, никаких платежей по банковским картам. Поиск-сопоставление по базам данных разных секретных служб ничего не выявил. Мои опергруппы, а у меня их немало, также ничего не нашли. Следы пропали. – Он вздохнул. – Сожалею, дружище. Я понимаю, что, когда обнаружился чек, который позволил выйти на это его лежбище, ваши надежды, вероятно, воспарили. Уж мои-то точно воспарили. Но теперь такое впечатление, будто Диоген провалился под землю.
– Понимаю, – произнес Пендергаст безжизненным голосом.
– Я хочу его найти не меньше, чем вы, – сказал Лонгстрит. – Не сомневайтесь, это дело остается моим приоритетом. Хотя, боюсь, мне временно придется снизить интенсивность поисков Диогена. Мы вынуждены снять часть людей с этого задания и перевести на безумное дело врача-потрошителя во Флориде. Но это ненадолго, я вам обещаю.
– Врача-потрошителя? – переспросил Пендергаст, отворачиваясь от окна.
– Да. Этот врач – по всем признакам это был врач, имя я забыл – вошел в одну больницу в Майами и убил пожилую женщину. Старушка и без того была на пороге смерти, она умирала от застойной сердечной недостаточности. Он так ее исполосовал, что Джек-потрошитель мог бы позавидовать. Когда в палату вошел другой доктор и помешал его развлечениям, этот психопат убил его и тоже исполосовал. А потом просто исчез. – Лонгстрит покачал головой. – Настоящее сумасшествие. Пресса по всей стране стоит на ушах, так что для нас это приоритетное дело.
Несколько мгновений Пендергаст стоял неподвижно. Потом он посмотрел на Лонгстрита с заинтересованным выражением на лице:
– Расскажите мне подробнее об этом двойном убийстве.
Лонгстрит удивился:
– Зачем? Это просто поступок безумца. Мы явно имеем дело с каким-то социопатом – его поймают в два счета, и мы сможем вернуться к нашему делу.
– Двойное убийство, – повторил Пендергаст. – Просветите меня, дружище, прошу вас.
51
На островах Флоридского залива стоял еще один великолепный ноябрьский день, когда Диоген причалил свой «Крис Крафт» к пристани, пришвартовался и выпрыгнул наверх. Потом вытащил из кормовой каюты маленький охладитель, наполненный льдом и содержащий два конских хвоста, и поспешил по пристани в дом.
Он вошел в состоянии сильного нервного возбуждения и, не заглядывая в библиотеку, сразу направился в свою подвальную лабораторию, где и заперся.
Через шесть часов он появился оттуда с коробкой под мышкой. День уже подошел к вечеру, и остров был залит мягким золотистым светом, характерным для флоридских островков. Диоген прошел в библиотеку и застал там Констанс – она сидела у холодного камина с книгой в руке.
– Привет, моя дорогая, – сказал Диоген.
Она подняла голову. Его потряс ее отсутствующий вид, но ему удалось сохранить радостное выражение на лице.
– Привет, – тихо ответила она.
– Надеюсь, в мое отсутствие ты хорошо провела время.
– Да, спасибо.
Диоген надеялся, что она спросит его про поездку или захочет узнать, почему он сбрил бородку, которую начинал отращивать, но она ни о чем не спросила. Он помедлил. Возможно, это окажется не так легко…
– Констанс, я должен кое-что обсудить с тобой.
Она отложила книгу и повернулась к нему.
– Я… я должен признаться, что солгал тебе про анализ крови. Он не был обычным. И он выявил некоторые отклонения.
Ее брови поднялись, на лице появились слабые признаки интереса.
– Тот эликсир, что я тебе дал, не сработал.
Диоген сделал глубокий вдох, паузу, чтобы она осознала услышанное. Он с десяток раз репетировал эту сцену на пути из Майами. Торопиться здесь нельзя, ей нужно дать время, чтобы она впитала новую информацию и обдумала ее.
– Не сработал?
– Я полагаю, ты испытываешь сейчас его отрицательное воздействие. Я очень, очень виноват.
Констанс вздрогнула и отвела взгляд:
– Что случилось?
– Биохимия эликсира чрезвычайно сложна. Достаточно будет сказать, что я совершил ошибку. Теперь я ее исправил.
Он положил коробку на стол и открыл ее – внутри находился пакет емкостью триста миллилитров, наполненный пурпурной жидкостью.
– Ты из-за этого ездил в Ки-Уэст?
– Да.
– Чтобы достать новый конский хвост?
Диоген ждал от нее этого вопроса.
– Упаси бог, нет, конечно! – Он энергично замотал головой. – Совершенно не для этого. Я полностью синтезировал это средство, человеческие ткани больше не нужны. Дело в том, что первый синтез был неудачным из-за совершенной мной ошибки. Теперь я синтезировал новую порцию, с измененным составом. По-настоящему хорошую порцию.
– Понимаю.
Она выглядела такой изможденной, что казалась скорее нездоровой, чем уставшей.
– Я хочу сделать тебе инъекцию сейчас, чтобы восстановить твое здоровье.
– Откуда мне знать, что эта порция тоже не окажется дефектной?
В ее тоне слышалось безразличие, не понравившееся Диогену.
– Пожалуйста, верь мне, Констанс. Я точно определил, в чем была моя ошибка, и исправил ее. Эта формула будет работать. Клянусь тебе всей силой моей любви: она будет работать.
Констанс ничего не ответила. Диоген встал и подошел к шкафчику с принадлежностями для внутривенных вливаний, вытащил подставку и подкатил ее к креслу, на котором сидела Констанс. Расстелил на столике стерильную подложку, наложил жгут, нащупал вену, ввел иглу. Констанс следила за его действиями апатично, без возражений. Работая быстро, он начал с раствора натрия хлорида, повеси