Поначалу она разозлилась – настолько разозлилась, что красный туман застилал ей глаза, когда она отчалила от островка, и не раз ее катер с воздушным винтом садился на мель в мелководье этого природного заповедника. Но к тому времени, когда она добралась до Марафона, красный туман рассеялся и она снова ощутила спокойное предвкушение, которое всегда нисходило на нее перед началом операции. Она ощущала его, словно добрый надежный бетон под ногами. Нет, она, конечно, была зла, но теперь холодной злостью, а ей было хорошо знакомо это чувство.
Флавия зашла в магазин сурвивалиста в Марафоне и на часть денег, которые Диоген дал ей в Майами, купила все необходимое на неделю: водонепроницаемый брезент, пластмассовую лопату, питьевую воду, предметы личной гигиены, запасные батарейки, энергетические плитки «Мэйдей», по тысяче двести калорий каждая, с неизбежным яблочно-коричным вкусом, и две дюжины пакетов сухого пайка – макароны с перцем чили, паста фаджиоли – в отдельной пластиковой упаковке. В оружейном магазине на той же улице она на фальшивые документы купила «Глок-22», запасной магазин и две коробки по пятьдесят патронов калибра.40.
Она заправила катер и вернулась на остров, украдкой приблизившись к необитаемой стороне. Флавия быстро нашла эти густые заросли мангровых деревьев вдали от всех сооружений, если не считать служебных построек и старинной дымовой трубы. Здесь она тщательно спрятала катер и поставила палатку. После чего отправилась на затяжную разведку.
Всякая активность в храмоподобном сооружении отсутствовала. В главном доме горел свет, но движения там не было. Однако Флавия почему-то была уверена, что Питер, а точнее, Диоген находится внутри. И эта сука тоже.
Поначалу ее злость распространялась исключительно на Диогена. Все это время он лгал ей, скрывал свое истинное лицо, свою тайную жизнь, и это несмотря на то, что они стали так близки, много раз вместе подвергались опасности, преодолели столько трудностей. А что самое подлое, у него была другая женщина – Констанс Грин, ни больше ни меньше, та самая, которую он называл шлюхой и шантажисткой и к которой не испытывал иных чувств, кроме презрения.
Сплошная ложь. Но чем больше Флавия об этом думала, тем яснее понимала, что несправедливо ставить это ему в вину. Диоген обманывал ее не из злого умысла или какой-то особой жестокости. Он делал это, чтобы защитить себя. У нее не было сомнений, что ему откуда-то грозит опасность. Он почти ничего не рассказывал о своем прошлом, но она инстинктивно чувствовала: какое-то событие или цепь событий нанесла ему какую-то ужасную травму, сломала внутри его что-то глубокое и фундаментальное.
Такое Флавия могла понять.
Не его вина, если он не может ей доверять. На самом деле он доверял ей – не раз доверял ей свою свободу, свою жизнь. Просто он не был с ней полностью честен. Теперь, когда она знает его настоящее лицо, она докажет ему, что у него нет причин скрывать что-то от нее, больше нет. Она поможет ему защититься от того, что вынуждает его к такой скрытности.
Но Констанс Грин – это совсем другая история. Эта женщина вторглась в его жизнь, удобненько устроилась в самом тайном из его жилищ, присвоила его любовь – ту любовь, которая, как ощущала всем сердцем Флавия, принадлежала ей, и только ей. Если устранить Констанс, то поляна будет расчищена. Да, может потребоваться какое-то время, чтобы завоевать его. Но оно будет стоить того. Потому что она знала: Диоген – единственный мужчина в мире, к которому она способна почувствовать что-либо, кроме отвращения. Они были родственными душами, она это знала, узнает в конечном счете и он. Когда забудет про эту суку.
Но она должна действовать осторожно и сделать все правильно. Она не должна допустить, чтобы Диоген видел в Констанс жертву или – что еще хуже – мученицу. Кто знает, какую паутину сплела эта девица, в какие игры разума она играет? Поэтому нужно наблюдать и ждать подходящего момента – момента, который выберет сама Флавия.
Конечно, существовала опасность, что случится что-нибудь непредвиденное. Диоген может не понять, что и почему она делает, и отомстить ей. Флавия эмоционально и физически приготовилась к такому развитию событий. Поэтому она купила полицейские журналы, чтобы лучше освоить «глок»: пятнадцать патронов в магазине и один в патроннике. Шестнадцать выстрелов, после чего ей нужно будет сменить магазин. Если возникнет такая необходимость, она изрешетит его пулями.
Но Флавия не сомневалась, что такого не случится. Теперь дирижером была она, и она уж позаботится о том, чтобы события развивались по ее сценарию. И тогда эта шлюха будет мертва, а она, Флавия, станет женщиной в этом серо-черном храме.
И она снова зашевелилась в спальном мешке, потом закрыла глаза.
59
В половине четвертого Диоген был в библиотеке и ждал назначенного часа, когда появилась Констанс. Она, как обычно, надела викторианское платье.
– Тебе нужен новый гардероб, – заметил Диоген. – Хочешь, отправимся завтра по магазинам? В Ки-Уэсте есть неплохие магазины.
– Хочу, – сказала Констанс.
– А теперь специальный подарок для тебя, моя дорогая. Я ждал подходящего момента. Думаю, он настал.
Диоген подошел к стене, уставленной книжными шкафами, и ухватился за маленькую латунную ручку. Ряд полок отъехал в сторону, и за ними открылась потайная комната.
– Что это? – спросила Констанс.
Диоген вошел внутрь и щелкнул выключателем. В свете лампы появилась необычная комната со столом в середине, какими-то странными старыми портретами на стенах, множеством канделябров со свечами, небольшим камином и очень большим деревянным ящиком у одной стены с шелковой занавеской перед ним.
– Это мой специальный сюрприз. В этой комнате ты найдешь все атрибуты викторианского спиритуализма, включая столовращение, говорящую доску, свечи, тамбурин, колокольчики и ящик с аккордеоном внутри, на котором можно играть отдаленно. Здесь есть шесты, рычаги, провода, крючья и воронки. Этот большой ящик – то, что называется «шкаф с призраками». Короче говоря, в этой комнате есть все, для того чтобы провести настоящий спиритический сеанс, включая все приспособления, которые использовались для всяких фокусов и мошенничества. Конечно, фокусы и мошенничества не нужны, если ты и в самом деле общаешься с миром призраков.
Констанс принялась осматривать коллекцию. Диоген с облегчением и удовлетворением смотрел на ее зачарованное лицо. Он был доволен собой, потому что придумал нечто такое, что ей хотелось бы иметь, но до чего сама она никогда не додумалась бы.
– Могу добавить, что все это принадлежало знаменитой английской женщине-медиуму, известной как Эстель Робертс. Пять дней спустя после смерти сэра Артура Конан Дойля в тысяча девятьсот тридцатом году, перед большим собранием в королевском Альберт-холле Робертс вступила в контакт с духом Дойля… по крайней мере, так она сказала. Никто, конечно, не смог опровергнуть или подтвердить подлинность этого или какого-либо другого из ее сеансов.
– И как ты это приобрел?
– После смерти Эстель Робертс в тысяча девятьсот семидесятом году ее дом на Монкен-Хэдли был закрыт и пришел в упадок. Меня всегда интересовали такие вещи; как ты, вероятно, знаешь, семья Пендергаст на протяжении многих поколений испытывала интерес к магии и престидижитации. Шесть месяцев назад старый дом выставили на продажу. Я подумал, что тебя это может заинтересовать, и купил его. По моему заказу все его содержимое, предназначенное для сеансов, было тщательно отреставрировано и доставлено сюда. После чего я продал старый дом, да еще и с прибылью – недвижимость в Лондоне в новые времена стала хорошим вложением.
Он с удовольствием наблюдал, как Констанс разглядывает «шкаф с призраками», отводит в сторону занавес и разглядывает странные приспособления внутри. Она осмотрела вращающийся стол, заглянула под него и стала ощупывать все его сложные искривления, уголки и резные украшения.
– Я подумал, тебе может понравиться эта маленькая коллекция, – тихо сказал Диоген. – Пожалуй, я даже был в этом уверен. Я знаю, что твоя долгая жизнь и то, как ты была изъята из семьи в юном возрасте, сделали прошлое очень дорогим для тебя. Вот почему я обустроил эту комнату как памятник прошлому. А если повезет, то твоему прошлому. Когда ты будешь готова, мы проведем сеанс. Может быть, со временем тебе удастся связаться с твоей сестрой Мэри. Или твоими родителями.
Пока он говорил, Констанс замерла, и он понял, что, вероятно, переступил черту. Это была очень закрытая сторона ее жизни, и его рассуждения могли показаться дерзкими.
Констанс быстро поднялась, помедлила секунду и двинулась к книжной двери. Когда она проходила мимо, Диоген взглянул на нее и был потрясен выражением глубокой озабоченности на ее лице.
Но уже в дверях она резко остановилась. Целую вечность она стояла неподвижно спиной к Диогену. Потом повернулась. Ее лицо, все ее существо излучало чрезвычайно сильные и противоречивые эмоции: смелость и страх, решимость и неуверенность.
– Что… что такое? – запинаясь, спросил он, ужаснувшись ее виду.
Она подняла голову и шагнула в его сторону с выражением ненависти, злобы… и торжества.
60
Два особых посетителя, появившиеся в кабинете главы отделения ФБР в Майами Вантрис Меткаф, вызвали у нее особый интерес. Смутные слухи об одном из них дошли до нее чуть ли не во времена учебы в Куантико – этот легендарный и противоречивый агент действовал за рамками правил и явно безнаказанно. Задержанные им преступники зачастую уходили в мир иной, а о нем самом нередко говорили как о проходимце, которого новое руководство ФБР не должно больше терпеть. И все же его не только терпели, но он, похоже, чувствовал себя в Бюро как дома.
О втором она тоже слышала, в основном благодаря его высокому положению исполнительного заместителя директора по разведке. Он был эксцентричным на свой манер, фигура довольно темная, но его считали блестящим руководителем, крутым и справедливым.